Подкати ко мне срочно - Робин Карли

– Ни за что, – решительно возразила я. – Главная причина, по которой я так сильно люблю ее шоу, заключается в том, что там я могу слышать, как кто-то другой, а не моя мать говорит о сексе и свиданиях. И если есть хоть малейший шанс, что с маминых губ слетит слово «член», я наложу на это вето. В списке слов, которые я надеюсь никогда не услышать в своей жизни, это входит в первую пятерку. Даже в первую тройку, если быть уж совершенно откровенной.

Я любила свою маму. По-настоящему, искренне любила. Но для нее секс был привычной темой разговоров за ужином. «Дорогая, передай, пожалуйста, булочки. Кстати, у тебя сегодня был оргазм?» Пока другие дети узнавали о птичках и пчелках, я узнавала о скрининге на рак груди и личных границах. Я благодарна, что она всегда открыто говорила о таких вещах, но иногда это было чересчур. Я до сих пор не оправилась от травмы, которую испытала, когда она пришла провести урок по половому воспитанию в школу и при помощи банана продемонстрировала, как правильно надеть презерватив. При этом она продолжала повторять, что банан не является точным воспроизведением обычных размеров мужского полового органа, и я до сих пор даже видеть не могу эти желтые фрукты.

– Могу я ей хотя бы сказать, что ты об этом подумаешь? – спросила Элла, подбирая с пола теннисный мячик. – Ну пожалуйста?

В ответ я пропела ей припев из песни Меган Трейнор No. Последнее, что мне было нужно, – это чтобы моя мама еще более наглядно продемонстрировала, что ее язык любви – вибраторы.

Я прекратила концерт только тогда, когда меня молнией поразила блестящая идея.

– Эл, давай сделаем пробный снимок с мячами для нормального и американского футбола. Мне кажется, это будет круто и двусмысленно – иметь в кадре и то и другое.

Ее глаза зажглись от предвкушения.

– Никогда не говори Блейку, что я такое сказала, – заговорщическим тоном произнесла она, – но в «МакАлистере» твои таланты пропадают почем зря, Джос.

Пожав плечами, я взяла мяч и положила его рядом с креслом, в котором будет сидеть Элла. Она не ошибалась. В настоящий момент я могла делать свою работу и во сне. «МакАлистер» не самая креативная компания в плане маркетинга, но прямо сейчас увольнение в мои планы не входило. Я могла быть неугомонной на работе, но расставание с Эндрю выполнило мой план потрясений на обозримое будущее. Сейчас в моих ближайших планах – сосредоточиться на себе. Выяснить, кто я, черт побери, вне отношений.

Я наградила Эллу многозначительным взглядом:

– Кто еще вытерпит твоего парня, если я уйду?

Элла рассмеялась и кинула в меня регбийный мяч:

– В последнее время он ведет себя идеально.

Блейк был величайшим гонщиком «Формулы-1», которого я когда-либо видела, но его сварливое – а временами и откровенно враждебное – поведение вошло в легенды. Элла смягчила его суровый образ и сделала Блейка куда более сговорчивым, за что ей был благодарен весь белый свет.

– Знаю, знаю… – Я сделала глубокий вдох и быстро призналась: – Я говорила с Рисом о возможности реализации программы инфлюэнсеров.

Я показала своему боссу презентацию на восемнадцать слайдов в переговорке, получившей название «Поддержка» – какая ирония. Все переговорки «МакАлистера» – как и в паддоке, так и в офисах за пределами Лондона – были названы положительными терминами, призванными «вдохновлять и мотивировать» нас. «Командная работа». «Вовлеченность». «Ловкость». «Гибкость». Такой кринж, по правде говоря.

Элла уронила шарик для настольного тенниса. «На кой черт Блейк вообще купил мячи для настольного тенниса?»

– Ты только посмотри на себя, ты, маленькая конфронтационная… леди. Погоди, это звучит странно. Напористая начальственная сучка? Да, это мне нравится больше.

– Едва ли это было конфронтацией, – признала я. Мышь была способна напугать меня больше, чем директор «МакАлистера» по маркетингу. – И он лишь сказал, что подумает об этом.

– Эй, это уже лучше, чем когда он наотрез отверг твою идею с «фанатом на трибуне», – напомнила мне Элла. – Если кто-то и способен это провернуть, так это ты, Джос. В прошлом году ты в одиночку раскрутила «МакАлистер» в ТикТоке. Для этого требуется талант.

Я покраснела от такого комплимента:

– Посмотрим. Я не питаю больших надежд. Передай мне, пожалуйста, вон тот футбольный мяч, за твоей левой ногой.

Элла улыбнулась, на щеке появилась ямочка.

– Ты имеешь в виду мяч для соккера?

Я зажала руками уши:

– Богохульство!

В помещение ворвался Блейк – переполненная чашка кофе в одной руке, телефон – в другой. Я ожидала получить ожоги третьей степени, когда он вручит мне эту кружку, но вместо этого он вложил в мою раскрытую ладонь телефон.

– Это тебя. – Блейк закатил свои карие глаза. – Экстренный случай.

На всем свете был только один человек, способный позвонить Блейку только затем, чтобы поговорить со мной, – второй пилот «МакАлистера» Тео Уокер. Он словно солнечный свет для лунного света Блейка, и я говорю это в самом романтическом смысле из всех возможных.

Я отошла в другой конец комнаты, чтобы Блейк, своим глубоким голосом рассказывающий Элле, что он узнал о кофейных зернах из очередной документалки Би-би-си, не заглушал Тео.

– Что тебе нужно, Уокер? – поинтересовалась я, когда его лицо показалось в фокусе.

Если бы Афродита и Казанова каким-то образом смогли завести потомство, Тео Уокер стал бы их любимым ребенком. Он был объективно прекрасен – темно-синие глаза, темные изогнутые ресницы (женщины обычно платили за что-то подобное большие деньги), волосы цвета эспрессо и вечно покрытый щетиной подбородок. И даже не заставляйте меня говорить о его прессе. Он был таким ярко выраженным, что можно было сыр натирать.

– Блейк сказал, что случай экстренный.

Мой тон был дразнящим, а не обеспокоенным. Экстренные случаи Тео – не настоящие чрезвычайные ситуации. Обычно он звонил, чтобы узнать, какую фотку следует загрузить в свой профиль в социальных сетях или не станет ли ему плохо, если он в одиночку сожрет очень большой пакет чипсов.

Он надулся и выпятил нижнюю губу.

– Так и есть! А ты меня игнорируешь!

– Я была немного занята, чтобы отвечать на твои пять миллионов сообщений. – Я перевела камеру в центр комнаты, где Блейк и Элла обхватили ногами мячи. – А ты весьма требовательный, ты же в курсе?

Он пожал плечами, словно ничего нового не узнал:

– Скажи Блейки Блейку: я всегда знал, что он любит играть чужими шарами.

Я выждала пару секунд, прежде чем перевести камеру обратно на свое лицо. Тео не должен заметить, что я пытаюсь подавить улыбку.

– У тебя есть пять секунд, чтобы рассказать о своем экстренном случае, и я вешаю трубку.

– Ты знаешь, как удалить сообщение?

Я нахмурила брови:

– Ты что, никогда сообщения не удалял?

– Нет, я удалял, – заверил он меня. – Но можно удалить его после отправки? Ну, помнишь, как ты показала мне ту фишку с неотправленными сообщениями в электронной почте?

– Если оно уже доставлено, то нет.

Тео запрокинул голову и выдал целый ряд ругательств. В том числе незнакомый мне австралийский сленг.

– Предполагается, что ты разбираешься во всем этом дерьме, Джос.

Видимо, в его видении мира быть гением в «Фотошопе» значило разбираться во всех технологических штуках.

– Отправка текстовых сообщений не то же самое, что алгоритмы соцсетей, детка.

– Но ты же миллениал! – со стоном произнес он.

– Как и ты!

Он на мгновение задумался:

– Вообще-то я Стрелец.

Я расплылась в улыбке. Тео был всего на несколько лет старше меня, но по уровню зрелости куда младше.

– Зачем тебе вообще понадобилось удалять сообщение?

– Я случайно отправил Андреасу довольно рискованное фото себя, – пробормотал Тео – достаточно тихо, чтобы я едва-едва сумела его расслышать.

Я откинула голову назад и рассмеялась. Тео натворил целую кучу идиотских поступков, но отправка дикпика руководителю «МакАлистера» уделывала их все.