Развод. Тебе меня не сломать - Колоскова Галина

– Игорёша, а как же я? – Яна под стать его наглости. Виснет на руке отца лучшей подруги без стеснения, но с претензиями: – Ты хочешь от меня отказаться?

Как будто меня нет в этой комнате или я для неё пустое место?

Он обрывает её довольно грубо:

– Нам было хорошо, но на этом точка! – В глазах пренебрежение. – Не думал, что ты настолько тупа. Научись держать язык за зубами, когда рядом с тобой говорит мужчина!

Он не выводит, а тащит упирающуюся копытами, недовольную «кобылку» за руку. Она оборачивается на пороге, произносит с ненавистью:

– Ты пожалеешь, что помешала мне! Очень пожалеешь!

Без сил опускаюсь в кресло. Я уже пожалела, что зашла в спальню одна, не вооружившись смартфоном и свидетелями. Запал исчерпан, напоровшись на неожиданный наглый отпор. Меня быстро опустили с Небес на Землю. Примерно догадываюсь, что ещё услышу от нового Игоря, которого я, оказывается, совершенно не знаю.

В груди всё клокочет. Вызываю горничную. Прошу приготовить гостевую спальню. В эту меня теперь на аркане никто не затащит. Отвращение вызывает сама мысль, что я стану делить стены и крышу с предателем.

Ухожу в гостиную.

Включаю телевизор, изображая, что смотрю финансовые новости, а сама погружаюсь в размышления, как жить дальше и что предпринять в первую очередь. Вспоминаю жалобы бухгалтера, что не сходится отчётность за последний год. Это зацепка! Но, чтобы выпереть лентяя из бизнеса, нужны веские доказательства.

Ожидаю в любой момент появления Игоря, позабыв про то, что он собирался забрать Сёму из школы. Между нашими детьми разница в десять лет. Одна поступила в Московский университет, второй пошёл в первый класс.

Хорошо, что Лики нет дома. Не стала свидетелем этой грязи.

– Ефимия Максимовна. Комнаты готовы.

Голос Наташи слышу словно издалека. Она стыдливо отводит взгляд. Значит, слышала, что происходило в нашей спальне. Наверняка весь дом слышал. Теперь стыдно мне.

– Спасибо! Наташа, разбери мои вещи и приготовь серое платье из последней коллекции Боттега Венета и бордовую сумку Баленсиага. Мне выходить из дома через час.

Не знаю, зачем я назвала имена дизайнеров. Перед кем выпендриваюсь? Наташа прекрасно ориентируется в моей одежде. Неужели настолько обидели слова малолетки о старой кляче? Ухмыляюсь. Самой себе врать не получится. Наверное, зацепили, раз собираюсь перед походом к адвокату заглянуть в салон к своему мастеру.

Записываюсь на завтра к косметологу. Иду в душ. Не задерживаюсь под тёплыми струями, что-то гонит меня из дома.

Выхожу и сталкиваюсь нос к носу с предателем.

– Почему ты перебралась сюда? – Он втягивает носом мой запах. – Чистенькая, розовая, ждала меня? – Хватает за запястье крепкими пальцами.

Ими он пару часов назад ублажал Яну и даже не побывал в душе после этого. Борюсь с подступившей тошнотой. Вижу в серых глазах похоть. Я прекрасно знаю этот взгляд. Мне становится страшно. Сердце в груди быстро колотится. Кровь холодеет. Предупреждаю:

– Попробуй, прикоснись ко мне, и я закричу!

Он ухмыляется, уверенный в своей безнаказанности:

– Никто из прислуги не посмеет зайти в комнату хозяев без приглашения.

Парирую, сохраняя хорошую мину при плохой игре. Это я умею делать виртуозно. Кривлю пренебрежительно губы, донося до негодяя доходчиво:

– Мы в гостевой. На неё правила не распространяются. Прислуга, спасибо тебе, прекрасно вышколена. Они прибегут на голос хозяйки. В коридоре есть камера. Я подам заявление об изнасиловании. Тебе придётся ответить!

Он толкает меня на кровать и нависает сверху:

– Не очень-то и хотелось! Можешь строить из себя недотрогу сколько угодно. Только скажи – для кого себя бережёшь? Кому ты нужна кроме меня? Или завела кого-то на стороне?– в злом взгляде появился звериный блеск. – Слишком часто стала мотаться в командировки?!

Я перебираю ступнями, отползая от края.

– Не твоё дело! Трахай дальше свою малолетку.

– Нет, дорогая, моё!– Он хватает меня за лодыжку и стаскивает назад. Нависает скалой. Говорит, чеканя каждое слово: – Я трахаю – это мы трахаем! Но если имеют тебя, то это имеют нас! – В синих глазах появляется лёд. – Узнаю – убью!

Сильные пальцы причиняют мне боль. Сдерживаю крик. Не меняюсь в лице, сохраняя бесстрастность, хоть трясутся поджилки. Этого Игоря я не только не знаю, но и боюсь. Умоляю с просительными нотками в голосе:

– Выйди, дай мне одеться. У меня встреча с девчатами.

Он улыбается, моментально изменившись в лице. Синие глаза излучают благодушие прежнего заботливого Игоря. Он целует мне руку со словами:

– Много не пей. Позвони, я заберу тебя. Сама за руль не садись! Мы с Сёмой поиграем в футбол, и он сядет делать уроки.

– Я хотела взять Сёму с собой. Девчата давно его не видели.

План сбежать из дома с сыном прямо сейчас рушится, натолкнувшись на решимость изменника.

– Я сказал, что он станет делать. Неужели тебе не понятно? – Снова холод в глазах.

Не только я строила планы, стоя под душем. Уверена, он в это время занимался тем же! Порхающую в облаках и цифрах самоуверенную гордячку опустили на землю. Я оказалась не готовой к такой реальности. Нужно что-то придумать, пока он меня окончательно не растоптал.

Глава 3

Ефимия

Дверь распахивается с лёгким стуком, и в комнату врывается сгусток детской энергии.

– Мам! – Семён бросается ко мне, целует в щёку.

С чем может сравниться аромат твоего ребёнка? Запах сына – смесь солнца, школьного мела и чего-то неуловимо родного, заставляющего сердце сжиматься. Он пахнет детством, невинностью, всем, что я сейчас могу потерять. Сёма проводит взглядом по стенам.

– Почему ты тут? Вы с папой переехали? – как объяснить ребёнку, обожающему отца, что с этого дня мы не вместе?

Глажу ладонью по светлым волосам – мягкие, шелковистые, совсем как у Игоря. Воспоминание о муже вызывает неконтролируемый страх. Не понимаю, отчего? Ещё вчера я его обожала. Не думала, что он способен так себя повести. Не могу справиться с тремором пальцев. Вжимаюсь в спинку кресла, будто оно может меня защитить меня.

– Мне здесь… удобнее, – говорю, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Я собираюсь к тёте Лене. Встречаюсь с подругами. Хочешь поехать со мной?

Семён морщит нос, кривит пухлые губы.

– Фу! Бабские разговоры, – он фыркает и выворачивается из моих объятий. Радостно сообщает уже на полпути к двери: – Мы с папой в футбол играем! Он пообещал взять меня на матч «Локомотива» со «Спартаком», если сумею забить три гола!

Его глаза горят, голос звенит от восторга. А у меня в груди растёт ледяной ком. «Уже купил благосклонность сына. Превратил в своего сообщника. Даже дня не прошло…»

– А… а Лика где? – спрашиваю, стараясь звучать просто любопытствующей.

– Она у Кристинки, – машет рукой Семён. – Папа сказал, что Лика уже большая и может сама решать, где ночевать.

«Конечно. Освободил дом для своих грязных игр. И тут я, строгая мама, а он – всё понимающий папа-душка!» Хочется орать в голос. Я словно попала в зазеркалье, где на первый взгляд всё такое же, но на самом деле отвратительно новое.

Сёма выбегает, даже не обернувшись. Дверь захлопывается с лёгким стуком, но для меня звук грохочет, как выстрел. Вздрагиваю, чувствуя, как холод сжимает внутренности.

Тишина. Быстро собираюсь, пока плохо соображая, как правильно выстроить алгоритм действий.

Сжимаю ручки сумки так, что ногти впиваются в ладонь. Боль острая, почти приятная – хоть что-то реальное в этом кошмаре.

«Он за пару часов успел перетянуть детей на свою сторону. Слишком быстро… Неужели всё, что я делаю для благополучия семьи, ничего для них не значит?»

Мне хочется кричать. Бежать за Семёном, трясти его, объяснять, что папа – не тот, кем кажется. Но сжимаю зубы и медленно выдыхаю. Нет. Не сейчас и не так.

Телефонный звонок. Гудки. Ещё гудки.

Я сижу в машине, припаркованной в трёх кварталах от дома – подальше от глаз Игоря, от его вопросов. На пятый гудок адвокат, наконец, берёт трубку.