Вторая семья. Неверный (СИ) - Манаева Ирина

— Мужик — этот тот, кто не боится первым ударить, поняла? — доносил до моего сведения муж.

— Первым бьёт человек, у кого доводы закончились! — не соглашалась.

— Карин, по х.., что там у кого закончилось. Мой сын должен быть мужиком! А не ныть по любому поводу.

Не знаю, какие наставления были выданы Киру от отца, но сейчас я слушала про инцидент, широко распахнув глаза.

— Он никогда не дрался, — напоминаю Ольге Анатольевне. — С ним всё в порядке?

— Мальчик в мед. кабинете

— Вам следует приехать, — говорит на это. — И лучше с Максимом Романовичем.

Меня теснит какой-то парень, пытаясь пробраться к окошку, и я чуть не падаю, с недовольством смотря на того, кто только что и удержал.

Брюнет отпускает меня и поднимает руки, извиняясь, а я слышу снова голос в трубке.

— Карина Михайловна.

— Да-да, я здесь, — ныряю в разговор, отходя в самый угол. — Приеду одна, — вспоминаю свой ужасный день. У Рубцова другие дела, но не стану же я вдаваться в подробности. — Буду минут через сорок, — прикидываю время, смотря на часы. — Причину знаете?

Она молчит, а потом нехотя отвечает.

— Это касается вашего мужа.

Глава 2

Беда не приходит одна, будто ей скучно, потому тянет за собой подружек.

Веду машину нервно, размышляя о сыне. Что могло толкнуть его на драку? Не хватало ещё проблем со школой, будто мало мне того, что я уже знаю. Почему учительница говорила про Макса? Вопросов за последний день сотня, кто ответит на все?

"Ты же меня встретишь?" — приходит следующий от сестры, и я матерюсь, потому что совершенно забыла, что она сегодня прилетает. Вот так радостный день превратился в ужас и кошмар, где одно наслоилось на другое.

"Да, конечно", — пишу ответ. И где теперь разместить её, если стоит вопрос с домом? Мысли бегают по кругу я но заставляю себя остановиться и решать вопросы по мере поступления.

Сперва разберёмся с Киром, потом позвоню в больницу. Конечно, там есть кому позаботиться о Рублёве, но так просто вычеркнуть его в одночасье из жизни — не про меня.

— А я так и знала, что вы плохо воспитываете ребёнка, — накидывается на меня мать пострадавшего, как только я переступаю порог переговорной. Стол во главе, за ним белый экран для проектора, и несколько столов вдоль параллельно.

Школа частная. Детей с улицы сюда не берут, всё решается при помощи имени и денег. И вот сын владельца одной из крупных турфирм города "сломал" руку сыну владельца автосалона.

— Успокойтесь, Вера Павловна, у Германа ничего не сломано, — пытается урезонить истеричку учительница. В том, что передо мной именно истеричка сомневаться не приходится. Да, в дорогом брючном костюме, со стильной причёской и макияжем, но та, что кинется в бой при любом раскладе, даже если не права. Такие любят кричать и ставить всех на свои места, занимая при этом чужое.

Ещё имечко сыну выдали: Герман. Аристократы, не меньше.

— Если вы не против, — опускаюсь с невозмутимым лицом за стол рядом с сыном, — я бы послушала Ольгу Анатольевну. Так сказать: из первых уст.

Кир ёжится и не желает смотреть в глаза, будто чувствует себя виноватым, а я просто укладываю руку ему на колено, давая тем самым понять, что на его стороне, что бы ни случилось.

Дамочка зыркает, но молчит.

Спустя пять минут, когда уже понимаю расклад, стараюсь держать себя в руках, уверяя, что всё хорошо.

— Я понимаю, что это личное, — понижает голос учительница, видно, как ей неловко, потому что переходит к главному. После описания самого инцидента планирует назвать причину, а потом косится в сторону истерички, но тут же возвращает взгляд мне.

— Давайте мы оставим вас на пару минут, чтобы вы поговорили с сыном, — пытается быть тактичной Ольга Анатольевна, только пострадавшая сторона против.

— Почему он тебя ударил? — допытывается у Германа, и тот, бросив на меня мимолётный взгляд, отчего-то краснеет. — Говори! — приказывает мать.

— Я просто сказал о том, что вы обсуждали с отцом! — шипит в её сторону, и повисает пауза. Красные пятна стада заливают надменное лицо, если истеричке вообще известно такое состояние, как стыд, и она гипнотизирует своего ребенка.

— Может, поделитесь? — решаю вступить в беседу. — Только что так рьяно ратовали за справедливость, а теперь молчите.

— Мы разберемся с Германом дома, — она пытается вытащить его из-за стола, и стул неприятно царапает пол, издавая скрежет. Отчего невольным морщусь.

О чём эта женщина могла говорить со своим мужем? Что-то связанное с работой Рублёва? Чувствую себя неуютно, потому что она не намерена приоткрывать завесу тайны. К тому же молоденькая учительница смотрит на неё как-то укоризненно, а, может, мне просто кажется.

— Мы уходим, всего доброго, — хватает истеричка за шкирку сына, намереваясь ретироваться.

Я не знаю её, а вот она, кажется, отлично осведомлена о нашей семье.

— А как же сломанная рука? — задаю вопрос в догонку, но она уже закрывает дверь с другой стороны, и мы остаёмся втроём.

— Я должна была вас вызвать, Каролина Михайловна, — будто извиняется учительница. — Наумова бы подняла всю школу на уши, потому я решила, что лучше вам встретиться.

— Да, всё нормально, — пытаюсь улыбаться непринуждённо. — Можем идти?

Она кивает, и наша очередь покидать переговорную.

Всю дорогу до машины Кирилл молчит, и внутри тоже. Молча пристёгивается, пока ставлю зеркало заднего вида так, чтобы видеть его лицо.

— Расскажешь? — интересуются а он устремляет глаза в пол.

— Ладно — решаю не давить, массируя шею. Кажется, начинает болеть голова. Завожу мотор, выруливая в общий поток, и спустя несколько минут Кир задаёт вопрос.

— Правда, что у папы есть другая жена и другой сын?

Глава 3

— Правда, что у папы есть другая жена и другой сын? — звучит вопрос от Кира, и я напрягаюсь. Откуда ему вообще знать такие подробности?

— Это тебе Герман сказал? — снова поправляю зеркало, потому что сейчас важно видеть его лицо. И Кир кивает. Откуда вообще истеричка взяла такую информацию?

— Ты не ответила, — напоминает сын. Только я не хотела его впутывать в это, а теперь, выходит, что круг замкнулся, и я в кольце проблем. Взять и ребёнка туда?

— Нет, неправда.

У него не сын, а дочка, — добавляю мысленно, вспоминая про маленькую девочку.

Пока не удостоверюсь, ничего не скажу. Всё же ребенку девять, и втягивать его в интриги не стану. Если уж новости пришли со стороны, получается, я была слишком слепа, что не замечала очевидного. У моего мужа есть вторая семья!

Кажется, до этого момента Кир не дышал, и только теперь начал. Будто на маленьких детских плечах лежала гора взрослой лжи.

— Что он тебе сказал? — делаю вид, что всё в порядке. Ну да, в полном! Всё вообще лучше не придумаешь, только детство должно быть детством. Отодвинуть подальше детей и разбираться самим. Но, если по школе пошли сплетни, его в покое не оставят.

— Что папа меня не любит, потому завёл на стороне другую семью, отвечает на заданный вопрос.

— Это его папа не любит, раз такие вещи при ребенке обсуждает, — выпаливаю первое, что приходит в голову. Но язык не поворачивается нахваливать Макса. Не теперь.

— Я звонил ему, — говорит Кир, — там дядька сказал, что папа телефон потерял.

Дядька. Там этому дядьке двадцать два от силы. Рустам, друг мужа, забирал у него телефон. Вот так мы становимся по молодости стариками для тех, кто куда моложе.

Надо было самой забрать, так я бы посмотрела, что от меня Рубцов ещё скрывает. Только не могла я быть во всех местах одномоментно. А теперь, если Рустам в курсе событий, он не отдаст компромат.

— Где папа? — допытывается сын. — С другим мальчиком?

А это, на минуточку, ревность в нём играет. Я не даю своей поднимать голову, ещё чего. Стиснув зубы, буду делать вид, что я ничерта не чувствую. На самом деле внутри будто разорвался снаряд, настолько всё саднит и ноет. "У него другая", — нашёптывают голоса. Причем, судя по ребенку, уже лет как шесть. Значит, все эти годы мы жили во лжи...