Исцелю тебя (СИ) - Алиева Кира

— Дима, раз твоя девушка так много знает об обслуживающем персонале, пусть тогда сама после себя убирает.

Мама вышла, а я с непониманием смотрел на любимую и не узнавал её.

— Скажи мне, пожалуйста, я разве говорил тебе, что из богатой семьи? Откуда выводы, что у меня дома вообще может быть прислуга?

Когда её глаза наполнились слезами, я понял, что, может, малость перегнул с суровым тоном.

— Прости пожалуйста, я так подумала, потому что ты создаёшь о себе впечатление богатого человека, а у богатых всегда есть прислуга! Всё твои подарки, походы в кафе, кино.... Прости, — и она горько всхлипнула.

— Ладно, иди лучше одевайся, будем поздний завтрак готовить.

Светлана ушла в комнату, а меня не покидало чувство, что две самых важных женщины в моей жизни не понравились друг другу.

Прошло полчаса, а Светлана всё не выходила из ванны, но зато из своей комнаты наконец-то вышла мама. Грустно посмотрела на меня, пока я жарил яичницу с беконом.

— Сынок, я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь, но ты уверен, что это девушка сделает тебя счастливой?

— Мам, Светлана не такая плохая, сейчас она просто растерялась.

Мама скептически посмотрела на меня и сказала странные слова, смысл которых я смог понять спустя годы.

— А мне показалось, как раз сейчас она показала своё истинное лицо.

После этого дня Светлана опять стала, как и прежде, вести себя тихо и скромно. Но мама уже не хотела общения с ней. Впрочем как и мои друзья. Она никому не нравилась, а я, ослеплённый любовью, видел и слышал лишь её.

Глава 2

ДМИТРИЙ

Тот единственный неприятный инцидент, связанный со странным поведением Ланы, быстро позабылся. Я перестал думать об этом, ведь Лана, как прежде, вела себя очень скромно и уважительно.

Только вот моя мама почему-то всё равно держалась с ней сдержанно и холодно. Так и не смогла простить обиду, или же просто ей не понравилась моя девушка. А я не мог понять: почему? Ведь Лана не раз просила прощения, всегда обращалась к маме с уважением. Но сердце мамы так и не растаяло, настороженность в отношении Ланы так и не прошла.

Мы продолжили встречаться, Лана иногда ночевала у меня. Всё было хорошо, за исключением какого-то непонятного чувства, которому я никак не мог дать определения. Вроде бы всё нормально у нас, но какая-то тревога не оставляла меня.

Меня смущало нежелание Ланы учиться. Её доклады и проекты делал я, во время сессий буквально силком заставлял её заниматься. Для меня это было странным, потому что она поступила по квоте и, по идее, должна была держаться зубами и когтями за своё бюджетное место в таком престижном универе.

Но тягу к учёбе я в ней не увидел даже к концу первого учебного года. Возможно, она поняла, что ошиблась с направлением? Я хотел спросить об этом, в конце концов, пользуясь знакомствами на кафедре я вполне мог помочь ей перевестись на другое отделение, после первого курса это ещё можно было сделать без особых проблем. Но спрашивать о таком напрямую мне было неловко, а намеки Лана переводила в шутки или вообще делала вид, что не понимала. Может, и правда и не понимала, я не мастер намёков, привык всё в лоб говорить.

Всё свободное от учёбы и работы время мы проводили вместе. Я всё так же старался баловать свою девочку подарками.

И вот я получил диплом, меня ждала работа. В этом плане мне очень сильно повезло. Меня с собой звал мой друг, он после выпуска планировал идти к своему отцу, а их компания была ведущей на рынке. Зарплата была на порядок выше, чем в компаниях попроще, да и возможность карьерного роста имелась. Я без колебаний согласился. Такой шанс выпадает раз в сто лет, и я не собирался разбрасываться своей удачей.

Тогда я ещё не знал, что совсем скоро моя жизнь измениться на все сто восемьдесят градусов.

Однажды Лана пришла на встречу вся в слезах. Мы тогда должны были встретиться в сквере возле универа, собирались после её пар позаниматься. Ей было очень тяжело делать проект по предмету Геннадия Ефримова, нашего препода по методологии проектирования. Даже отличники второго курса редко сдавали ему зачёт с первого раза. А сдать ему экзамен вообще было равносильно подвигу Геракла. Лана ничего не понимала и я, конечно же, решил взять её подготовку на себя. Тем более, этот предмет был одним из моих любимых.

Но когда я подошёл к скверу, то ещё издалека увидел сгорбленную фигурку своей девочки, которая, закрыв лицо руками, тихо плакала. От вида этой картины мне в сердце словно воткнули тысячи игл. Мне было так же больно, как и ей, хоть я и не знал пока причину её слез.

Я ускорил шаг и приблизившись к Лане, сел на карточки у её ног. Она притихла и медленно подняла голову. Слезы в любимых глазах разжигали моё нутро кислотой, настолько было невыносимо видеть её такой.

— Милая, не плачь. — я нежно взял её лицо в руки. — Любимая, расскажи мне, что стряслось?

Лана, всхлипывая, молча вытащила из кармана цветную палочку, похожую на обломок пластиковой ложечки для кофе.

Я в недоумении смотрел на эту непонятную мне штучку. Явно что-то женское, вон, с одного краю розовенькая, женский цвет по умолчанию. Нигде ни надписей, ни других каких подсказок, ближе к белому краю две полосочки какие-то и всё. Ну что ж, видно не только у меня с намёками плохо.

— Лана, что это?

— Дим, я беременна, — выдохнула Лана и снова разревелась.

Я на мгновение впал в ступор. Беременна? Моя девочка беременна? Любимая ждёт от меня ребёнка? Эти мысли вызвали во мне такую эйфорию, что мне захотелось взлететь. Ликование обрушилось на меня, я даже не знал, как словами выразить весь переполняющий меня восторг, тупо завис в молчании, но Лана расценила его по-другому, как моё недовольство.

— Что мне делать, Дима? Я правда этого не хотела, — и она ещё горше заплакала.

Да, я тоже пока не планировал малыша, мы всегда предохранялись, но случается ведь, что и презики рвутся или просто некачественные попадаются. На тот момент у меня даже мысли не проскользнуло, что ребёнок не мой. Мой он! Только мой. И Лана моя. Моя любимая и единственная, так же как и я у неё единственный и любимый.

— Как что делать? А что делают люди, когда беременеют? — я проникновенно посмотрел на неё.

— Аборт? — выпалила она на одном дыхании.

— Какой аборт, Лана? Ты что такое говоришь? Хочешь убить нашего ребёнка? — при мысли о том, что кто-либо может навредить моему будущему малышу, меня охватило такое бешенство, что Лана невольно отшатнулась от меня. Наверное, испугалась моего взгляда. Но это не суть, я никогда не позволю убить своего ребёнка. Никогда и ни за что!

— Что же мне тогда делать, Дим? Я не могу сейчас рожать. Мне нельзя.

— В смысле нельзя? Ты чем-то болеешь? — тут же забеспокоился я.

— Тьфу на тебя, какое болею, всё у меня хорошо, — быстро так ощетинилась Лана, аж слезы вмиг высохли.

— Тогда в чем проблема?

— Как в чем? Я не могу сейчас, мне очень рано. Я только на втором курсе учусь. В общежитии живу. Если возьму академический, не представляю даже, как потом всё наверстаю, сам знаешь, как трудно мне некоторые предметы даются. А ещё, если возьму академ, то меня выселят из общежития, я к матери и её алкоголику мужу в глушь не вернусь, тем более с малышом! — истерично прошептала Лана, повышая голос до визга.

— Милая, а кто тебя просит вернуться? Это наш ребёнок, и я тебя не оставлю. Мы с тобой поженимся, ты ко мне переедешь. Прости, что делаю предложения так, на ходу, я планировал всё по-другому, но такие события требуют кардинальных мер.

По мере моих слов глаза Ланы расширялись в таком удивлении, что мне стало даже смешно. Но я смог сдержаться.

— Лана, любимая, ты выйдешь за меня замуж? — я и так стоял на коленях, поэтому решил, что сейчас вполне удобный момент произнести эти слова.

— Ты правда женишься на мне? Не бросишь? — счастливо улыбаясь, воскликнула Лана, — Боже, с ума сойти, у меня теперь будет столичная прописка! Я так рада, так рада!