Развод. Будущий бывший муж (СИ) - Грин Анна Кэтрин

И если Валера такое говорил обо мне, то он просто не видел, да, всех моих трудов?

— Карина, ну хватит отравлять ему жизнь! — сказала Снежана, и я вздрогнула от своего имени, прозвучавшего ее голосом.

— А вы ее украсите, да? — спросила я онемевшими губами и все же смогла зашевелиться и переложила салфетку по другую сторону от тарелки.

— Я сделаю его счастливым! Ваш брак неудачный! Он вас не любит и живет с вами из жалости! — била словами эта, мне незнакомая девица, а казалось, что Валерий сам заносил кулаки для ударов. Я словно бы его голос слышала, хриплый баритон звучал в сознании. — Господи, Карина, не унижайтесь! Он даже не спит с вами!

Я приоткрыла рот и хотела закричать, потому что все это было неправдой. Сердце сдавило болью, и я с ужасом, который выступил по спине холодным потом, поняла, что она все врет.

Врет!

Неправда!

Ведь если бы мы с Валерой не спали, то как я могла быть беременной третьим ребенком?

Я сама об этом узнала на днях и еще не нашла повода сказать о беременности мужу, но теперь, наверно, он о ней и не узнает никогда.

Но собрав себя в кулак, я уперлась ладонями в стол и медленно встала.

— Вы заблуждаетесь, — сказала я, разворачиваясь к бару.

— Карина, вы портите ему жизнь! Он возненавидит вас из-за того, что не сможет любить меня! — крикнула мне вслед Снежана, а я хотела зажать уши руками и не слышать больше ничего. Не от нее.

Телефон сам оказался в руке, и я нервно набрала мужа.

В горле застыли слезы.

Нос чесался.

Глаза жгло, словно вместо слез на них выступало расплавленное серебро.

— Мам, ты все? — встрепенулся Тим, и я кивнула. — Чего эта телка хотела?

У Тима сейчас лексикон менялся, появились телки, чики, краши, лолы и прочие наборы по призыву дьявола, и у меня зубы скрипели от такого, но сейчас я только моргнула и произнесла:

— Давайте в машину. Я рассчитаюсь за обед.

Тим подхватил Лидочку со стула и опустил ее на пол. Взял за руку.

С сыном мне повезло.

Тимофей хоть и ворчал по поводу того, что запарился таскаться с младшей, но словно коршун ее охранял. Для всех был плохим парнишкой, а сам втихаря ночник у Лидочки в спальне включал.

Когда я села в машину, то набирать мужа не прекратила.

Я звонила раз за разом и глотала злые слезы. Тимофей убавил радио и спросил:

— Мам, она тебя обидела? Чего ты мне не сказала? Мам?

— Все хорошо, — задрожал мой голос, и я резко затормозила, пропуская перед собой спортивный седан.

— Не хорошо… — протянул сын и покачал головой. Он был внимательным и равнодушным одновременно. Видимо сам не понимал, какие эмоции логичнее показывать. Но прицельно отслеживал все, что происходило в его зоне ответственности. И почему-то считал, что в нее входила и я, словно он главный и позволяет мне иногда командовать им.

Я припарковалась у подъезда, и дети быстро вылезли из машины. Лидочка сопела как ежик и сжимала мою руку своей липкой, от сахарной ваты, ладошкой. Дома Тим отвлек ее, а я смогла выдохнуть в безопасности, закрывшись в ванне.

Звонок за звонком.

Раз за разом.

Но Валера не брал трубку.

С каждым гудком мое сердце все сильнее болело, превращаясь в гладкий малахит.

Я быстро приготовила ужин и, накормив детей, застыла в кухне, тупо глядя в окно.

Кружка с чаем в ладонях дрожала.

Входная дверь открылась.

Послышались шорохи и голос мужа, который плетью прошелся по мне, заставляя корчиться от боли.

— Рин! — крикнул он из коридора. Он всегда сокращал мое имя, ему так больше нравилось. — Рина, что за похороны? Где все?

Валерий вошел в кухню.

Высокий, статный, широкоплечий. Темные волосы зачесаны назад, рубашка сверху расстегнута. В глазах плескалось недовольство и немного раздражения.

Он застал меня словно статую, стоящую у окна, и приподнял бровь.

— Карин? — медленно протянул он.

Со стороны детских комнат послышались писки Лидочки и начавшийся ломаться голос Тима.

Сын первым влетел в кухню и с порога выдал.

— Па! Ты прикинь, телка какая-то к нам в рестике пристала! Хрень несла полную! — эмоционально и забывшись выдал Тим, и у него из-за спины вынырнула Лидочка. Она проскользнула мимо брата и схватила Валерия за штанину.

— Папочка, я скучала… — протянула дочь, как обезьянка стараясь забраться на Валерия, но тот с каменным лицом наклонился и поднял дочь. Лида запустила пальцы ему в волосы.

— Какая телка? — глядя на меня спросил Валера.

Тим открыл рот.

Но я опередила.

— Снежана, любовь моя…

Глава 2

Глаза Валерия блеснули на меня холодом, а лицо все потемнело.

Муж, не сводя с меня взгляда, наклонился и поставил Лидочку на ноги. Чмокнул в висок и, не поворачиваясь, бросил:

— Тим, посиди с сестрой в детской…

Голос его был напитан сталью, и Тим, ощущая, что скоро полыхнет, взял на руки Лидочку и сделал шаг в сторону. Посмотрел пристально на меня, глазами говоря, чтобы если что, то звала. Но я только опустила взгляд, показывая сыну, что все нормально.

Тимофей фыркнул, как норовистый жеребец, и ушел в спальню.

— Тим, но я к папе хочу… — заныла на одной ноте Лидочка.

— Тихо тебе, — шикнул сын и вскоре его шаги затихли.

— Когда собирался о ней сказать? — спросила я и тихо поставила кружку на стол. Валерий снова вскинул бровь и провел рукой по волосам, взлохмачивая их. Пальцы потом спустились на ворот рубашки и дернули еще пару пуговиц.

Я прикусила нижнюю губу.

Господи, какая я дура. Еще и время выбирала, чтобы сказать о беременности.

Ну не может ни одна нормальная женщина в счастливом браке, накануне третьего ребенка, подумать о том, что у мужа есть любовница.

— Валер, почему ты молчишь? — спросила я, делая шаг навстречу. Но сама себя и остановила. Запретила себе приближаться к мужу. — Давно у тебя это с ней?

Валерий снял с плеч пиджак и бросил его на спинку стула.

Муж был настолько холодным, что только снежинки не порхали в воздухе.

Было зябко для конца августа.

— Валер! — крикнула я, сорвавшимся голосом. Меня всю затрясло от отчаяния и обиды, которая словно цунами разрушала все.

— Не кричи, — сдержанно, словно сквозь зубы выдал муж и поморщился. — И не обращай внимания на Снежку…

Он протянул ее имя с легкой ноткой недовольства, словно бы очень любимая кошка все же поточила ноготки о его любимые туфли.

— В конце концов, кто из нас не без греха… — Валера посмотрел мне в глаза, видимо, надеялся, что я крикну что-то про себя, но мне сейчас было не до философии.

— Кто она? Что ей надо?

Валера прошел вдоль стола, касаясь кончиками пальцев столешницы.

— Это просто другая женщина. Ей двадцать три. Учится на юридическом, — безразлично, словно зачитывая личное дело, произнес Валера, явно издеваясь надо мной.

— Ты со мной только из-за детей? Считаешь наш брак неудачным? — повторив слова любовницы мужа, с которой я общалась несколькими часами ранее, спросила я, замирая от ужаса.

— Не говори глупостей. Семья — это навсегда. А она… — Валера поджал губы, по скулам заиграли желваки. А я почему-то лихорадочно прижала ладонь к животу. — У меня есть другая. Этого не изменить…

— И зачем? Зачем ты мне тогда все это говоришь?

Память снова вернула меня в ресторан и сердце сдавило так сильно, что, казалось, недавний малахит даст трещину и рассыплется осколками.

— Подумал, что ты имеешь право знать… — с сарказмом сказал муж, намекая, что это я задавала вопросы. Это мне нужны были ответы.

А у меня перед глазами пятна заплясали.

Белого больше, ведь это цвет нашего с ним венчания, первого ребенка, свадебного платья… а потом все потопила красная вязкая пелена боли.

Я сглотнула и, убрав руки, произнесла.

— Нет! Я имею право на развод! За что ты со мной так? — соленые слезы потекли из моих глаз.

Я не хотела плакать.

Правда.