Я стал боятся её, потому что она активно выражала свою симпатию ко мне, делала это так естественно, что я чувствовал себя полным идиотом, оставаясь безразличным. Для меня наступили мрачные времена. Я был настолько подавлен, что даже перестал мастурбировать. Мне было очень стыдно, прежде всего перед Анечкой.
2
После занятий я брёл всегда домой, не разбирая дороги. Одной и той же тропой между домов, под шоссе в переход, через парк. Я избегал случайных встреч с Анечкой, она жила в доме, который стоял на моём пути. Иногда я замедлял ход и даже прятался за угол, когда видел, как она выходит из подъезда.
Как-то раз я не заметил её, и она подкралась сзади.
- Попался! - весело сказала она.
Я чуть не рухнул на месте, так она меня ошеломила. Но вовремя спохватился и включил безразличие, непосредственность, юмор. Это у меня легко получается, когда нужно собраться и не ударить в грязь лицом. Мы мило пообщались по дороге в гимназию.
После этого случая я сам начал догонять её, чтобы она не подумала, что я её избегаю. Столько у меня комплексов тогда было.
Однажды в конце января мы шли вместе домой. Навстречу нам из подъезда вышли трое парней, чуть постарше нас. Они выглядели, как типичные хулиганы и были из другой школы, иначе я бы их узнал.
Гимназистов не любили в районе. Мои одноклассники, жившие возле гимназии, постоянно попадали в какие-нибудь истории.
Парни шли нам навстречу и, поравнявшись с нами, один из них - крайний - неожиданно ударил меня кулаком в лицо. Они прошли дальше, я пошатнулся, но не упал. Я продолжал идти, проклиная этого урода, проклиная себя за трусость, за слабость. Большего унижения в жизни я просто не мог представить. Если бы Аня не видела, как меня ударили, я бы забыл минут через пять. Мне не было больно, удар пришёлся прямо в лоб. Но Аня была рядом. Рядом с трусом, который даже не обернулся, чтобы послать их подальше, который недавно отметил совершеннолетие пятью оргазмами под немецкую порнушку.
Аня всё поняла без слов.
- Их было трое, - тихо сказала она. - Ты правильно поступил.
Я молчал.
- Тебе больно?
Я покачал головой. Мне хотелось поскорее отделаться от неё и пойти домой заняться самобичеванием, записаться на бокс, купить нож.
- У тебя кровь течёт.
Я только сейчас заметил, как из носа что-то капает. Вытер пальцами - на них осталась кровь. Полез в рюкзак, вырвал листик из тетради, скомкал его и обернул вокруг носа.
- Идём ко мне.
- Да не, не надо. Сейчас само пройдёт.
- Ну куда ты пойдёшь с таким носом.
Она буквально потащила меня за руку. Мне было вдвойне неудобно. Мало того, что я проявил себя, как трус, так теперь ещё и в гости напросился.
Мы зашли в подъезд и поднялись на лифте на пятый этаж. В квартире никого не было, это ещё больше меня смутило. Кровь уже перестала течь. Я снял куртку, разулся и пошёл по коридору в ванную, чтобы смыть кровь.
- Попьёшь со мной чаю? - спросила Аня, когда я вышел. Она была в том же бежевом костюмчике, в котором ходила обычно в гимназию. На ногах - смешные тапочки-тигры.
Отказываться было некрасиво. Если в начале можно было убежать, чтобы не испытывать стыда, то теперь, убежав, я бы только подчеркнул, что мне по-прежнему стыдно.
Мы сели пить чай. Аня достала кусок торта, который остался после дня рождения. Оказалось, что мы родились с разницей в две недели.
То ли от сладкого, то ли потому, что Аня была рядом, но неожиданно я повеселел. В какой-то момент пошутил про свой нос так, что мы чуть со стульев не попадали. Аня, наверное, громче всех смеялась с моих шуток в классе, и мне особенно хотелось смешить её.
- Раз уж ты зашёл ко мне, поможешь мне сделать домашку по английскому! - сказала Аня, когда мы уже заканчивали пить чай.
Я не возражал. Странно, но Аня больше не вызывала у меня такого стеснения, как раньше. Мы пошли в зал, и я с любопытством рассматривал старинные часы с кукушкой, оставшиеся от Аниной бабушки, секцию из массива красного дерева, забитую книгами, с резными фигурками и завитушками на дверцах, персидский ковёр на паркетном полу. Вместо телевизора проигрыватель пластинок.
- Телевизора у вас нет? - удивлённо спросил я.
- Есть, в другой комнате.
Аня сходила за портфелем, и мы сели на диван на расстоянии ладони друг от друга.
Она открыла учебник, мы начали вместе переводить текст. Только теперь я осознал, как близко мы сидим. Аня случайно касалась меня рукой, поправляла волосы, в которых я буквально купался. И её губы так заманчиво блестели. Мне тяжело было концентрироваться на задании. Внутри меня всё дрожало. Казалось, во мне проснулся вулкан. От волнения мои ладошки стали влажными, сердцебиение участилось, я начал слышать тишину, когда мы молчали. Аня часто облизывала губы, не отрывая взгляда от учебника. Она читала вслух, я исправлял её.
- Держи лучше ты, - она отдала мне учебник и придвинулась вплотную. Теперь наши ноги соприкасались, и я почувствовал пьянящее тепло, исходящее от неё. Её попа имела форму капельки, придавленной снизу. Левая часть этой мягкой капельки упиралась мне в бедро. Мне показалось, что Аня улыбается краешком губ.
В какой-то момент она подняла голову, в очередной раз поправляя волосы, и наши глаза встретились. Она вопросительно смотрела на меня, её приоткрытые губки слегка подрагивали.
От адреналина у меня кружилась голова. Много лет спустя, посмотрев фильм «Форрест Гамп», я со стыдом вспоминал себя в тот момент.
Аня наклонила голову на бок и, слегка опустив веки, накрыла мои губы своими.
Я не умел целоваться. Это был первый поцелуй в моей жизни. Неуклюже я начал напрягать губы, пытаясь следовать её примеру. Она заулыбалась, я почувствовал, как разъезжаются её губы в стороны, пока мы не стукнулись зубами.
- Что? - тревожно спросил я. Я боялся напортачить.
- Давай только я, - тихо сказала она.
«Конечно, давай», - думал я. От поцелуя я стал пьяный. Внутри меня взрывались фейерверки, кровь закипала, она прилила к голове, разлилась по всему телу.
В этот раз я сидел спокойно, пока Аня целовала меня. Она обхватила мою нижнюю губу и начала нежно посасывать её. От этого замерло сердце и потемнело в глазах. Потом она переключилась на верхнюю. Одновременно её ладони обхватили мои щёки. Кончиком языка она изучала мой рот, щекотала дёсны, проникая всё глубже между зубов, заигрывая с моим языком. Никогда я не чувствовал ничего подобного, мне казалось, что я схожу с ума. Наконец наши губы слились в нежном поцелуе. Я быстро учился.
Мы сидели так минут пять, делая короткие паузы, чтобы отдышаться, обнимая друг друга, изучая на ощупь.
