Прямой эфир (СИ) - Стасина Евгения

— А что послужило причиной? Любая бы вам позавидовала — огромный дом, недвижимость заграницей, безбедная жизнь, двое детей. С чего вдруг вы принимаете решение отказаться от всего этого?

Мужчина встает, теперь перебираясь поближе к зрителям, и терпеливо ждет моего ответа, в то время, как я с трудом сдерживаю ком, подошедший к горлу. Слава предупреждал, что не все вопросы придутся мне по душе, но от одного упоминания о детях, я едва держусь, балансируя на грани с истерикой. Один неловкий шаг и я упаду в пропасть.

— Деньги не самое главное в жизни, — говорю, а самой хочется рассмеяться, вспоминая, как позволяла себе безумные траты — седьмая по счету шуба, страсть к украшениям, черная икра и коллекционные вина… А что теперь? Пятьсот рублей в кошельке и полное презрение к прошлой жизни, где за безбедные будни я расплачивалась душой. По крайней мере, как оказалось, мой муж считал именно так…

— Тогда что? Он вас бил? Унижал? Ведь не просто так, жена собирает один чемодан и уходит в коммуналку.

Краснею, чувствуя раздражение, буквально волнами исходящее от Филиппа, в то время как на лице у него не дрогнул ни один мускул. Я его злю. Молчу, не помогая своими скупыми ответами.

— Вы ведь сами к нам обратились, — беззастенчиво врет, прекрасно зная, как донимали меня его редакторы. — Понимали куда идете. К чему теперь отмалчиваться?

Ему нужно шоу, а я отбираю его хлеб… Идти, так до последнего, да? Послать к чертям свою гордость и заявить на всю страну, что за красивой картинкой скрывалась неприглядная суровая правда — в мире денег и вседозволенности любимый мужчина не брезгует переступить через тебя разок другой…

— Я не знала о его связи с моей подругой, но не питала иллюзий по поводу его верности.

— Значит, были другие? — уцепившись за сенсацию, в пух и прах разносящую образ святого и порядочного семьянина Игоря Громова, Филипп заметно оживает.

— Были, — соглашаюсь, все еще чувствуя, как боль разъедает душу. Это никогда не пройдет, сколько бы я ни убеждала себя, слезы всегда будут литься из глаз, едва я вспомню его в объятиях молоденькой секретарши. Словно в эту самую минуту я стою в дверях его кабинета, судорожно сжимая в руках свою сумку, в то время, как мой горячо любимый муж с жадностью осыпает поцелуями грудь своей помощницы. Смотрю и думаю лишь об одном, не поэтому ли он заказал себе новый стол: дубовый, массивный, такой, где его пылкая любовница без всяких проблем может уместить свое подкаченное стройное тело, не задевая при этом папки с бумагами ифоторамки с нашими семейными снимками?

— И как давно? Ни для кого не секрет, что в прессе не раз ваш брак выставлялся образцово-показательным…

— Достаточно, чтобы у меня хватило ума положить конец этому фарсу. Наверное, я не из тех, кто готов сохранять видимость нормальных отношений для окружающих, при этом разбивая на кухне посуду, едва мы остаемся наедине.

— Сейчас мы уйдем на рекламу, а сразу после нее узнаем, почему известный бизнесмен оставил свою жену без средств к существованию, и с кем сейчас находятся дети некогда счастливой пары. Оставайтесь с нами, — смотря в камеру, начитывает заученный текст Смирнов и, выждав пару секунд, начинает поправлять ворот своей рубашки.

Студия оживает. Вокруг ведущего начинает суетиться гримерша, полный мужчина лет сорока отдает команды, налаживая свет, а ко мне уже торопится редактор — все та же девушка, дававшая мне наставления десять минут назад. От былой приветливости не осталось и следа: губы недовольно поджаты, подбородок вздернут, шаг размашист, а рука поднята вверх. Она манит кого-то пальцем, указывая на меня и, хлопнув в ладоши, командует пошевеливаться. Жутко, скажу я вам. Впредь постараюсь держаться подальше от скандальных ток-шоу…

— Поправь ей лицо, — замерев напротив меня, девица словно сканирует мою голову, наверняка уже просверлив дыру своими синими глазищами в моей черепной коробке.

— Елизавета, это не запись. Зритель увидит лишь то, что вы сами ему покажите. Так что вырезать вашу скучающую физиономию и недовольные гримасы уже никто не сможет. Вас должны жалеть, с вами должны рыдать, а глядя на вас хочется крикнуть: «И правильно сделал, что изменил, она ведь деревянная!». Не обижайтесь, конечно, но не мешало бы и всплакнуть.

— По заказу? Я что в фильме снимаюсь? — почти не шевеля губами, по которым уверенно водит кисточкой визажист, возмущенно вперяю свой взор в командиршу.

— Ну, если вас не трогает, что муж выбросил вас на обочину, отобрав дом и детей, то да, по заказу. Иначе никто не захочет вам помогать, а вы, кажется, пришли за этим!

Грубо и хлестко. Ей бы не мешало познакомиться с моей свекровью, вот бы вышел тандем! От ее суровой отповеди, в чем-то правдивой и от этого еще более безжалостной, ком в горле достигает небывалых размеров. Теперь и вправду с трудом выговорю хоть слово…

— Работаем! — вновь разливается по павильону чей-то бас, и я, отмирая, усиленно моргаю, чтобы избавиться от слезной пелены. — Десять, девять…

— Итак, прежде чем уйти на рекламу, наша гостья призналась, что на протяжении длительного времени терпела измены со стороны своего влиятельного мужа — наследника миллионов — Игоря Громова. Скажите, Лиза, — вновь направляется ко мне, но теперь не садится, а лишь присаживается на подлокотник своего кресла, складывая руки на груди. — Ведь наверняка пять лет назад, когда ваш роман только начал завязываться, вы и представить не могли, что придете к такому финалу. Каким был Игорь в начале ваших отношений?

Каким? Невероятным…

— Обходительным, — отвечаю, невольно улыбнувшись.

— Наверное, красиво ухаживал, — подсказывает мне ведущий, а я уже не могу ничего с собой поделать, дрейфуя на волнах памяти. — Заваливал цветами и дорогими украшениями?

— Нет, — теперь улыбка выходит горькой, ведь вспоминать то время для меня настоящая пытка. Вновь начинает кружиться голова, а в животе порхают бабочки — он моя первая любовь, и каждая минута прошлого для меня бесценна.

— Вы никогда не делились, да и ваш муж человек скрытный, где вы познакомились?

— В университете. Так что вы немного исказили факты. Для меня эта история началась намного раньше, чем об этом стало известно прессе. Я только поступила и не планировала начинать отношения, — с трепетом в груди, удовлетворяю интерес обывателей, хоть и хочется все свернуть, не мучая себя ностальгией. Только имею ли я право сейчас, когда больше всего на свете мечтаю добиться справедливости?

— Вы вместе учились?

— Нет, для Игоря это был выпускной курс, — отвечаю, а перед глазами уже стоит пятикурсник: темные волосы, стриженные на современный манер, так что при желании можно запустить в них руку, крепкие плечи, каждое из которых украшено татуировкой, о чем я узнаю намного позже, волевой подбородок, губы, с четким, словно высеченным придирчивым скульптором контуром, и глаза — покоряющие, приказывающие немедленно сдаться на волю их обладателю…

ГЛАВА 1

— Чего встала? — нагло подталкивая меня локтем, грузная дама средних лет, недовольно пыхтит мне в спину, с трудом удерживая в руках огромные клетчатые сумки. — Здесь тебе не твоя деревня, шевелиться нужно!

Уж не знаю, с чего она отнесла меня к сельским жителям, но в одном оказалась права — с моим маленьким городком в пятьдесят тысяч жителей, этот мегаполис не сравнить. Растеряно озираясь по сторонам, я не на шутку пугаюсь, что этот плотный поток людей, стремящихся покинуть платформу, подхватит меня и увлечет за собой в неизвестном направлении…

Мне всего лишь шестнадцать и я только ступила на путь самостоятельной жизни. Да что там! Лишь оторвала подошву от земли, собираясь совершить прыжок в неизвестность: пугающую, манящую и заставляющую сердце отчаянно биться в груди. Миниатюрная угловатая брюнетка, оторванная от маминой юбки и бдительного ока отца, как тут не испугаешься бешеного ритма Столицы?

Мой скудный багаж, в большинстве своем состоящий из книг, с легкостью уместился в оранжевом чемодане, купленном мамой специально, чтобы я с легкостью могла донести его до машины. До машины моей тетки по папиной линии, которая то ли забыла о моем приезде, то ли пала жертвой толкучки, от вида которой мне становится не по себе. Не знаю, как сумею привыкнуть к такой многолюдности, но очень надеюсь, что Москва встретит меня приветливо.