Внеплановая беременность (СИ) - Кострова Валентина

— Я подожду тебя в комнате, — перебивает его сын, встает и уходит. На кухне возникает неприятное молчание. Я беру вилку, начинаюсь есть омлет, лишь бы что-то делать и не чувствовать себя идиоткой в этой ситуации. Я читала о детской ревности, о непринятие нового лица в семье, о стрессе от новых условий жизни. Теоретически была подготовлена, на практике все оказалось не так просто. Чувство бессилия волной накрывает с головой.

— Ань, — мужская рука оказывается на моем запястье, удерживает руку. — Надеюсь, ты себя не накрутила по этому поводу?

— Нет, — поспешно отвечаю, Никита хмурится. Я вру. Меня задело поведение Паши. Я же ему ничего плохого не сделала и не собираюсь делать. Этот брак с его отцом ради него, но вряд ли маленький мальчик поймет сложности взрослых проблем.

— Вижу, что многое уже надумала. Я поговорю с ним еще раз, попытаюсь объяснить ситуацию. Мне очень важно, чтобы ты себя не накручивала. Тебе нужны только положительные эмоции, а не нервы крутить свои. Нам всем сложно, нужно время, — сжимает мои пальцы, потом неожиданно берет их и подносит к губам. Шумно втягиваю в себя воздух, не двигаюсь, боюсь нарушить этот миг. Поднимает на меня глаза.

— Я заберу его со школы после продленки, ты особо не утруждай себя в домашней суете.

— У меня сегодня работа, законные выходные использованы. Я в семь заканчиваю, буду дома примерно в девять. За мной приезжать не надо, — сразу же добавляю, как только Никита открывает рот, чтобы что-то сказать. — Побудь с Пашей. Я приготовлю вам ужин и буду собираться, мне сегодня еще на прием к врачу.

— Ань, — касается осторожно моей щеки, медленно ведет палец к моим губам. Я приоткрываю их, смотрю сама на губы Никиты. Все же взаимное влечение у нас есть, мне не показалось, и я его не придумала. Карие глаза темнеют, превращаются в черные. Меня не пугает эта темнота. Теперь я знаю, насколько мужчина может быть сдержан, верен своим словам. И не пытается пользоваться ситуацией. Дима не такой. Мы с ним были вместе не так долго, но сейчас, оглядываясь назад, сравнивая с Никитой, понимаю: он дурил мне голову. Виртуозно, опытно, очаровательно. Я не избалованная вниманием противоположного пола в легкую повелась на его харизму. Сейчас мне смешно за себя прошлую, которая смотрела на столичного парня доверчивым взглядом, с открытым ртом соглашалась на все, что он предлагал. И верила каждому его комплименту, его обещанию.

Моя внеплановая беременность неожиданность, но она заставила меня повзрослеть. Благодаря, этой беременности я сейчас сижу на кухне с очень хорошим человеком, к которому тянет, которому хочу довериться.

— Пап, еще немного и мы опоздаем, — от голоса Паши, прозвучавший из коридора, мы одновременно вздрагиваем, Никита отдергивает руку от моего лица.

— Уже иду. Ань, береги себя. Особо не мудри с ужином. Хорошо?

— Хорошо, — киваю, Никита встает со стула, поворачивается в сторону выхода, но резко оборачивается и обхватывает мое лицо ладонями и целует. Прикрываю глаза, сразу же отвечаю на поцелуй. Сердце гулко бьется в груди, в животе возникает томительное напряжение, забытые бабочки щекочут своими крылышками. Этот поцелуй откровенный, дерзкий, многообещающий.

— Прости, — отстраняется, дышит тяжело. — Не смог удержаться… — убирает руки с моего лица, я успеваю поймать их.

— Все хорошо, — смотрю в его сузившиеся глаза. — Ты мне нравишься, Никит, и я тебе верю. Я верю, что ты мне ничего плохого не сделаешь.

— Пап! — Паша явно недоволен. Никита секунду осмысливает мою фразу, улыбается, ласково на меня смотря. Затем нагибается, еще раз целует, только в этот раз поверхностно, в спешке. Я прикусываю нижнюю губу, не в силах удержать свою радость внутри себя. Это большой шаг для нас двоих. Может быть сегодня между нами что-то получится.

21 глава Аня

Аня

В очередной раз завязываю поясок шелкового халата и смотрю на свое отражение. До соблазнительной красотки с изящными линиями фигуры мне далеко. Да, беременность сгладила некоторую угловатость во мне, но до идеальной картинки в воображении далеко. И животик уже немного видно. Под свободными платьями, кофтами, брюками на эластичной резинке мне еще удается скрыть свое положение, но скоро всем будет ясно, что произойдет в моей жизни.

Провожу ладонью по животу. Сегодня Елена Антоновна подключила небольшой аппарат, который позволил услышать быстрое сердцебиение моей крошки. Этот звук я готова слушать бесконечно, жаль, что нельзя загрузить в плейлист и поставить на вечный повтор.

— Идея с теплым молоком и шоколадным печенье оказалась действенным способом. Он уснул быстро, даже поблагодарил тебя, — в спальню заходит Никита, я испуганно отдергиваю руку от живота, оборачиваюсь. Хорошо, что в комнате полумрак, Никита не видит мое смущение. Сегодня у врача спросила про интимную жизнь. Никаких противопоказаний нет, но до конца не уверена, что смогу настолько близко сблизиться с Никитой, каким бы он хорошим, замечательным не был. Я его не люблю, а спасть с нелюбимым — сомнительное дело.

— На самом деле мне Полина Сергеевна подсказала. Перед работой я заезжала к ней, хотела поговорить о Паше.

— О, как, я сам не додумался. По дороге со школы я с ним еще раз поговорил. Сказал, что некоторые обстоятельства изменились, но отношение родных осталось прежним. Вроде понял. Извини, не думал, что с Пашей будут какие-то проблемы. Он мне всегда казался спокойным, рассудительным малым, а тут такое, — растерянно запускает руку в свои волосы, внимательно на меня смотрит. Под его взглядом все тело как-то напрягается, я скрещиваю руки на груди.

— Ничего страшного, он ребенок, маленький ребенок. Ему страшно, он напуган всем тем, что происходит вокруг него.

— Тоже мама подсказала?

— Нет, в интернете прочитала. У него стресс еще совпал с переходным возрастом.

— А не в пятнадцать лет этот переходный возраст?

— С точки зрения психологии переходный возраст начинается с года. Не зря говорят «кризис года», «кризис трех лет». Нам действительно всем нужно время. Ты спросил у него, что он любит на завтрак кушать, кроме шоколадных шариков?

— Оладушки. Кухарка в доме Артура его кормила по утрам оладушками с медом.

— Отлично, я испеку оладушек, мед есть. Надеюсь лед тронется между нами, и мы станет друзьями.

— Я думаю, у тебя получится, — он внезапно начинает двигаться в мою сторону, чудом не дернулась назад. Никита — мой муж, я прекрасно понимаю, что для душевного спокойствия мужчины важна близость, не только сытый желудок, но страшно. Вдруг не смогу себя заставить? Не найдет он во мне отклика? А вдруг я ему не понравлюсь? На фоне Марины я проигрываю по всем статьям. И опыта у меня мало. Что если ему нравятся более искушенные отношения, чем то, что я могу ему предложить без любви. Противоречия съедают меня изнутри, заставляя нервчивать и бепокоиться.

Замирает напротив меня, смотрит в глаза, потом медленно опускает взгляд на мои губы. От этого взгляда губы начинают пылать, а в груди становится неожиданно горячо, и жар медленно растекается по всему телу.

— Ты очень красивая, Аня. И ты мне нравишься очень, но я не посмею тебя тронуть без твоего согласия, — от его улыбки и сказанных слов сердце дергается в непривычном ритме. Чувствую облегчение. Какой же он понимающий, слишком идеальный что ли. Почему Марина с ним развелась? Из-за командировок? Странная женщина.

— Я готова, — осторожно делаю шаг к нему, Никита качает головой. Почему он не верит? Выдала себя с головой? Почувствовал, что я сомневаюсь?

— Сегодня я тебя просто поцелую и обниму. Хорошо?

— Ты утром меня целовал.

— Хочу еще. Мне понравилось тебя целовать, — берет мое лицо в ладони, поглаживает большими пальцами щеки, чарующе смотрит в глаза. Мне бы сказать, что тоже понравился его поцелуй, но вместо этого приоткрываю губы. Он склоняется к моему лицу, прикрываю глаза. Горячее дыхание, его запах перемешиваются в воздухе, проникает во внутрь меня. Мы дышим одновременно, в едином такте. Я смело кладу свои ладони на грудь Никиты, чувствую насколько его кожа горячая под футболкой, как сильно бьется его сердце. Мое точно так же бьется: неистово, нервно, волнительно. Все иначе. Поцелуи Димы невозможно сравнить с поцелуем Никиты. Я не знаю, в чем отличие, но в первом случае мне всегда хотелось побыстрее отстраниться и вытереть губы, сейчас я не хочу, чтобы поцелуй прерывался. Одна рука Никиты спускает мне на шею, вторая скользит вниз, нежно поглаживая спину. Я дрожу в его руках, кожа покрывается мурашками, мне становится мало того, что дают. Со стыдом осознаю, что отвечаю на поцелуи более страстно, более жадно, чем ожидалось.