Мажор по соседству. Сердце на куски (СИ) - Коэн Даша

— Лялечка, — успевает мужчина схватить меня за запястье.

Рвусь, но он сильнее.

— Что вам нужно? — почти рычу.

— Всего лишь выслушать! Постараться понять, войти в мое положение и простить! Мы же одна кровь. Ты моя дочь и я всегда любил тебя, Ляля. Я думал о тебе каждый день в своей грешной жизни. Каждый! Я так хотел быть рядом! Но, видишь ли, твоя мама никогда не желала давать мне шанс на реабилитацию. Я пытался пробиться и достучаться до неё, но она долгие годы не давала мне возможности увидеться с тобой!

— Уйди от нее, Пронин!

— Мама, — охнула я, поворачивая голову вправо.

И как я не заметила, что рядом притормозил здоровенный внедорожник, из которого и появилась моя родительница.

— Лена, это моя дочь!

— Руки от нее убери!

— Я имею право с ней общаться!

— Ты что не слышал, что тебе сказали? — неожиданно появился водитель черного джипа и угрожающе пошел на человека, что все еще удерживал меня за руку.

Так называемый отец тут же отступил и попятился. Против крупного противника он уже не рискнул выступить со своими возмутительными заявлениями и требованиями. Только выкрикнул на прощание:

— Я еще вернусь, — и скрылся в глубине тенистой аллеи.

Несколько секунд какого-то ступора, а потом я попадаю в объятия своей милой мамы. Она тискает меня и оглядывает с головы до ног. Ворчит что-то сбивчиво, а потом поворачивается к высокому и крепкому мужчине, выпаливая:

— Спасибо вам! Еще раз спасибо!

— Не за что, — басит тот, — И, как я уже говорил, можно на ты, Лена.

— Можно, да, — тушуется родительница, — еще раз спасибо. И до свидания.

— А когда оно будет? — улыбается мужчина и я до безобразия чувствую себя лишней.

Тихонько высвобождаюсь из рук мамы и все-таки вхожу во двор, а затем и поднимаюсь домой. А там сразу в душ, чтобы смыть с себя почти зашкаливающее к вечеру напряжение. В лифте снова одна. За дверью напротив по-прежнему тихо. Ай...

А вдруг он вообще переехал? Ведь такое же тоже случается. И что тогда?

Вытравила, получается, так? И не знаю даже, что помогло в итоге – дихлофос или что-то другое, более действенное. И мне бы радоваться и прыгать с привкусом победы на губах, но почему-то не хочется.

Совсем.

Перед сном ко мне в комнату заглянула мама. Погладила по голове, сказала, что любит и поцеловала в висок.

— На свидание согласилась, мам?

— Ага...

— Молодец. Как зовут? Чем занимается? Где встретила?

— Игорь. Адвокат. Сегодня в клинике с ним встретились, он своего мальтипу привозил на прием. А потом от Пронина спас. Вечером из офиса выхожу, а он стоит. С цветами.

— М-м-м, — а про себя подумала, что у соседа Куки тоже мальтипу. Вот так совпадение...

— Ты как? Отец все ж таки?

— Плевать, мам. Он для меня пустое место. Он нас не достоин и пусть даже не зарится. Не волнуйся.

— Хорошая моя. Спокойной ночи!

— И тебе!

Дверь в мою комнату закрылась, и я опять погрузилась в непроглядную темноту. А потом и в сон.

А когда проснулась, то первым, что я услышала в приоткрытые настежь окно и балконную дверь, было:

— Куки, мальчик, ко мне!

Сердце в груди дрогнуло и жалобно застонало.

А может со сна показалось?

Нет...

— Куки!

Глава 23 – На адреналине

Ляля

Это глупо. Я знаю. Но поделать с собой я ничего не могу. Словно на турбонаддуве газую в ванную, где максимально быстро чищу зубы и умываюсь, расчёсываюсь и надеваю на себя ярко-желтое мини – кроп-топ и шортики, путаясь в дрожащих конечностях.

Дальше на кухню, где открываю под раковиной мусорный отдел.

— Черт, не так уж и много. Ну, да ладно, — собираю все, что есть в мешке и несусь на выход.

Выбросить мусор с утра святое дело, потому что вечером нельзя. Почему? Потому что!

Вызываю лифт и пока еду вниз, с каждым этажом натягиваюсь, как струна. На выходе уже вся вибрирую – это сердце за ребрами почему-то так стучит оголтело, что планирует и вовсе проломить себе путь на свободу.

Выхожу на улицу и первым делом оглядываюсь, а потом резко задыхаюсь, хапнув слишком большую порцию воздуха. Прикрываю медленно глаза и выпускаю пар, а затем неспеша подхожу к мусоросборной камере и выбрасываю свой куцый пакетик.

Мозги судорожно перебирают варианты, что же делать дальше и наконец-то находят подходящий. Трясущимися руками достаю телефон из заднего кармана и проверяю с собой ли у меня банковская карточка.

С собой.

И дефилируя походкой от бедра, я целенаправленно движусь к калитке, рядом с которой со стороны улицы стоит мой ненавистный во всех смыслах сосед и трещит с толпой себе подобных. Рядом припаркованы две крутые иномарки – один ярко-зеленый спорткар, другой насыщенно-фиолетовый.

Чертовы мажоры.

Стоят, ржут как кони над какой-то фигней. И Егор вместе с ними, ударяя от обилия веселья себя по колену.

Открываю калитку и ловлю на себе пару оценивающих взглядов. Кто-то даже свистит, а один парень позволяет себе с улыбкой облизнуться и выдать самоуверенное:

— Хэй, красотка, ну что, знакомиться будем?

— Не думаю, — отвечаю одному, а сама не могу оторвать глаз от крепкой, широкой спины Таракана.

Он кинул в мою сторону совершенно пустой, незаинтересованный взгляд и снова отвернулся, больше не обращая на меня никакого внимания. Никакого!

Рот наполнился горечью.

— Жаль, могли бы зависнуть на радуге, — подмигнул мне все тот же парень, а я ему.

Не удержалась. Грешна.

— Я уже там, — помахала и потопала дальше по направлению к ближайшему мини-маркету, собираясь купить себе совершенно ненужный мне жевательный мармелад и ледяную минералку, которой дома полным-полно.

И пока я шла, кровь пульсировала по венам все сильнее и сильнее, отбивая заунывные гимны в моей голове. Так сильно, что почти оглушило. Придавило – не вздохнуть, не выдохнуть. А перед глазами бегущей строкой четко читается лишь одно: «сосед даже со мной не поздоровался».

Будто бы мы и вовсе не знакомы. Или он так себе обозначил, утилизируя все наши прежние стычки и перепалки в ментальном мусорном ведре.

В магазинчике хватаю невидящим взглядом какую-то ерунду, забывая напрочь про мармелад и минеральную воду, а затем припускаю обратно, в странной надежде еще раз встретиться с соседом и уж теперь обратить его взор на себя. Но тщетно. У калитки Егора больше нет. И во дворе он больше не гуляет со своим псом.

В лифте одна. На площадке тишина. И я, по сути, не получив ничего от нашей встречи, зашла домой и обессиленно привалилась к двери. Через минуту достала и разблокировала телефон, а затем зашла на страницу соседа. Сердце пропустило удар – я по-прежнему в «черном» списке. Попробовала подглядеть с рабочего аккаунта – но у него теперь и профиль был закрытый.

Всё.

В совершенно непонятной бессильной злобе отшвырнула от себя телефон и пошла на кухню готовить завтрак, чтобы отвлечься. Блинчики, поджаренный бекон, свежие овощи и фрукты. Но и есть мне пришлось в одиночестве. Маму срочно вызвали в один из филиалов клиники, какой-то форсмажор.

И она умчалась. А потом и домой явилась почти за полночь. На утро на столе в гостиной обнаружился еще один пышный букет. Роман на лицо – мама с каждым днем улыбалась все лучезарнее, а на вопрос про отца только сказала:

-— Игорь все решит. Пронин к тебе больше не сунется.

— Оу...

И полетело время. Днем подработка в клинике, а утром и вечером сплошные попытки пересечься с соседом. Осознанные или нет – я анализировать не собиралась. Просто меня бесил сам факт того, что он больше не обращал на меня совершенно никакого внимания, с Куки в дворе больше не гулял и в лифте со мной больше не пересекался. А сегодня, спустя долгую неделю после его возвращения вообще поступил так, отчего мне захотелось его придушить.

Вечер – я иду на пробежку. Егор выходит с собакой гулять. Но видя меня ожидающую лифт, недовольно кривится, а затем погружается в информационные дебри своего телефона. Дальше – больше. Кабина приезжает, но он не заходит внутрь. Только стоит и ждет, пока я уеду. Без него.