Слёзы не остановить.
Не хватает смелости развернуться и с достоинством посмотреть коллегам в глаза.
Нет сил.
Меня нет.
Ничего уже не осталось.
24.
Ника
Я знаю, что работаю в неидеальном коллективе. Знаю, что при старом боссе большинство делали, что хотели. Я поддерживала Антона в намерении провести кадровую чистку, была уверена, что это приведёт к лучшему.
Как бы не сомневалась в себе, была счастлива, что Антон оценил мои труды по достоинству, но сейчас это всё вмиг обесценили.
Поворачиваю голову, мысленно даю себе приказ:
«Расправь плечи! Живо! Не позволяй этим змеям себя задушить»
В меня продолжают лететь подлый смех и колкие фразочки, лишь немногие стоят в стороне, потупив взор. Верю, они заступились бы, да побоялись травли и насмешек.
Кто это сделал? Кто?! Не покидает вопрос.
И ещё один.
Что я вам сделала?!
Слышу быстрые шаги, замечаю Антона с тем самым коллегой, который перехватил его в холле здания.
Подходит, видит столпотворение. Молча смотрит на меня. В глазах — тревога.
Переводит взгляд на дверь, натыкается на жуткий плакат и тут же багровеет на глазах.
Никогда я его таким не видела. Даже представить не могла, что позитивный, спокойный, рассудительный Антон Маркес может впасть в ярость.
В два шага он оказывается у двери, одним рывком срывает плакат и, развернув его толпе коллег, рявкает:
— Кто это сделал?!
Молчание.
— Кто?!
Вижу его почерневшие от гнева глаза.
— Я спрашиваю - кто это сделал?!
Коллеги отшатываются, будто их сносит ударной волной.
Волной взрывного темперамента моего босса, который он умело контролировал, но сейчас он вырвался наружу.
Рвёт пополам ужасный плакат, сминает в кулаке бумагу. Со всей злости швыряет в урну, что стоит у кулера напротив, и надвигается на сотрудников.
— Мне достаточно пяти минут, чтобы выяснить, кто это сделал, — говорит с угрозой в голосе. — Этому человеку здесь не работать.
Коллеги втягивают головы в плечи, опасливо переглядываются.
— А для тех, у кого хватило ума согласиться с надписью на плакате и иронизировать, у меня два вопроса.
Коллеги снова пятятся назад, боятся, жмутся друг к другу.
Те, кто до этого язвил и смеялся, сейчас выглядели убого и трусливо.
Жалко.
Ничтожно.
Не люди. Крошечные человечишки.
— Кто перечислит мне недостатки Вероники Савельевой? Может быть, я зря её повысил?
Молчание. Кто-то даже кашляет от нервов.
— НУ? — рычит босс и обращает внимание на финансиста Иванова: — Иванов! Ты захлёбывался смехом! Давай! Ответь на мой вопрос!
Иванов покрывается пятнами.
— Смелее! Я за правду не увольняю!
Иванов уже бледнеет. Ещё чуть-чуть и в обморок упадёт.
— Карпова! — переводит взгляд на бухгалтера Юлю. — Ну а ты что скажешь?
Та примкнула в припадке к Иванову.
— То есть я делаю выводы, что Ника добросовестный и трудолюбивый сотрудник, и вы все с этим согласны?
Кивают одновременно.
— Отлично. С первым вопросом разобрались. А теперь второй.
Как настоящий командир, Антон проходит мимо выстроенных в ряд сотрудников.
Заглядывает каждому в глаза, просто уничтожает своей энергетикой.
— Кто решил, что я так просто дам сотруднице повышение, стоит ей раздвинуть ноги?
Наплюю на компетентность, профессиональные навыки? Ну же! Выскажитесь!
Этим вопросом он вообще прибивает коллег к полу.
А до меня только сейчас доходит.. Этой надписью, этим плакатом оскорбили не только меня.
Была задета и честь босса.
А вот об этом недоброжелатель, кажется, не подумал. И тем самым подписал себе приговор.
АНТОН снова проходит мимо коллег, смиряет злым взглядом и делает убийственное заявление:
— Я сегодня же проведу кадровую чистку вышвырну всех провокаторов и саботажников!
Я устрою вам революцию!
На лицах коллег страх, ужас и дикое сожаление. Кто-то даже подрывается ко мне извиняться, мол, не понял, мол, пошутил, мол, был не прав.
Антон перехватывает этих людей, не подпускает ко мне лицемеров. Я чувствую сердцем, так он меня защищает.
— А теперь зарубите себе на носу, — заканчивает свою речь мой справедливый босс.
—Попытка влезть в чужую личную жизнь будет расценена как провокация. А это сразу на выход! Попытка пустить сплетни в офисе — на выход! С этого дня в компании будет работать профессиональный конфликтолог, и его задача будет сохранение нормального микроклимата в коллективе и выявление потенциальных претендентов на увольнение, согласно требованиям и характеристикам, которые я ему передам!
Одна из сотрудниц даже за стену схватилась, многим от этой новости стало дурно.
— Сами напросились, — процедил Антон и тут же рявкнув : — Что встали?! По рабочим местам! Быстро!
Коллег как ветром сдуло. Лишь спёртый запах страха повис в душном коридоре.
Накрыв мои плечи рукой, как огромным крылом, Антон уводит меня в мой кабинет.
Мы остаёмся вдвоём. Не выдерживаю, слёзы рвутся наружу, всё это слишком... слишком тяжело и больно.
Вжимаюсь в босса, пальцами тяну рукава его рубашки и, прижавшись лбом, рыдаю у него на плече.
Антон заботливо меня обнимает, утешает прикосновениями, даёт выплакаться.
Бережёт мои чувства, но и ему самому от этой ситуации очень паршиво.
— Всё будет хорошо, — шепчет, но я пока в это слабо верю. — Всё будет хорошо, Ника.
Никто тебя теперь не обидит. Это уже дело принципа. И я это говорю не как твой босс...
Поднимаю на него заплаканные глаза.
— Я как мужчина, который тебя любит.
25.
Антон
— Я говорю это, как мужчина, который тебя любит.
Ника тут же перестаёт плакать. В её больших зелёных глазах застывает вопрос.
— Что? — спрашивает сиплым от слёз голосом. — Что ты сейчас сказал?
— Что люблю тебя.
И это правда. Только сейчас я это понял.
Признался легко и без сомнений. Что ещё может служить подтверждением моих чувств?
— Но. — Ника пугливо убирает руки и делает шаг назад. — Как? Мы всего ничего встречаемся.
— Как можно в тебя влюбиться? — в моих словах ни грамма иронии. — Это оказалось несложно.
— Антон...
Запускает пальцы в волосы, я уже заприметил этот жест — Ника всегда так делает, когда волнуется.
Уводит взгляд, мечется, не верит. Подхожу к ней, обнимаю ладонями её пусть и заплаканное, но всё равно очень красиво лицо и смотрю в глаза.
— Ника, послушай! Для влюблённости много времени не нужно. Время и труд нужен, чтобы сохранить это чувство, сделать крепким, и я готов. Слышишь? Готов.
Ника хлопает ресницами, всё ещё в шоке. Я понимаю её растерянность.
— Ты добрая, нежная, искренняя. Я искал такую, как ты. Ты — настоящая, Ника, а не как все эти пластиковые бесчувственные куклы! — указываю пальцем на дверь, за которой только что толпились коллеги.
Защищать её, оберегать, наставлять и поддерживать — это желание само рвётся из души.
Что это, если не сильные чувства?
Наш секс. Ника заводит меня, нереально заводит, и, если первое время я думал, что всё дело в нём, что меня просто физически тянет к миловидной блондинке, сейчас понимаю
—это не так.
Всё глубже, серьёзнее.
— Антон... — судорожно выдыхает она и чувствует неловкость.
Не каждый человек способен тут же ответить взаимностью: кому-то нужно время, чтобы влюбиться, кому-то — чтобы осознать, что это чувство уже живёт в нём. С Никой ещё сложнее, она всё хорошее пропускает через призму непринятия.
ЕЁ девиз: «Это про кого угодно, только не про меня»
Счастье может прийти к кому угодно, но не к ней.
Любовь — к кому угодно, но не к ней.
Повышение в должности - аналогично.
НО ЭТО НЕ ТАК!
Хочу крикнуть ей в лицо, чтобы услышала, чтобы впитала каждое моё слово, чтобы сама убедилась.
