- Да, Лили. Теперь ты это наверняка знаешь, а значит, когда я скажу тебе: сиди наверху — ты будешь сидеть наверху. Когда я скажу тебе: не трогай меня сегодня — ты закроешь свой чудный ротик и не станешь меня провоцировать. Ты подождешь. Я по-прежнему буду позволять тебе слишком много, но исключительно в моменты, когда буду к этому готов.
- Или ты меня убьешь?
Еще один смешок.
- Ты — моя жена, Лили. Я никогда тебя не убью, пока ты держишь свое слово.
- Какое слово?
- Родить мне детей и никогда меня не предавать. Не очень сложно. Взамен ты и дальше будешь получать все блага от нашего брака.
- Но…если я не хочу?
- Тебе придется захотеть обратно, малыш. Но это не так сложно, согласись, - пальцы подцепляют мой подбородок и заставляют поднять лицо так, будто он его видит.
Хотя это невозможно!
Или возможно?...
Вдруг передо мной Дракула в чистом виде сидит?
О чем ты думаешь? Не знаю. А дальше вообще теряюсь, будто в голове чистый вакуум взрывается.
Никаких слов.
Никаких мыслей.
Никаких картинок.
Даже воспоминаний не остается. Ничего, кроме острого страха.
- Быть моей женой — это бонус, Лили. Ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться. Лучшие курорты, лучшие автомобили, дома. Лучшая медицина, образование для наших детей. Я дам тебе все, кроме одного: свободы от этих отношений. Ты навсегда моя. Прекрати пытаться сбежать, укрыться или это изменить. Не получится. Ты со мной до конца.
И это приговор.
Малик отпускает меня, говорит, чтобы я не дергалась, а сам отходит куда-то в сторону. Слышу, как открываются ящички, и даже знать не хочу, что он достает.
- Тот взрыв… - хрипло шепчу, - Тогда. Тот взрыв…он…он из-за тебя, да?
Теплый плед опускается мне на плечи. Малик кутает меня в него молча, а потом подхватывает на руки так, словно я ничего не вешу, и несет к свету.
- Ты снова наконец-то задаешь правильные вопросы, - последнее, что он говорит мне, стоя одной ногой во тьме, - Да, Лили. Из-за меня.
Я поворачиваю голову и наконец-то вижу его глаза. В них нет хладнокровия, а что есть? Даже думать не хочу.
Не получается.
Любовь? Нежность? В контексте данной ситуации кажется странными словами, лишенными смысла…
«Ты сжираешь мои мысли»
Малик; три дня спустя
В гостиной тихо, лишь огонь в камине потрескивает о бревна.
Крак-крак-крак
Этот звук ассоциируется у меня с Новым годом, когда мне было лет пятнадцать. В камине так же постукивали огоньки, пахло модным, имбирным печеньем и стояла огромная елка. Наша семья всегда была отдельной от веры. Отец — прожженный атеист, мать — русская. Мы никогда не следовали заветам, которым следовали остальные. Мы всегда были другими. Жили нашу жизнь тихо, праздновали Новый год, как все в этой стране празднуют, верили в чудеса и Деда Мороза.
Каждый год все было одинаково: камин, пряный запах печенья и подарки. Да, мой отец каждый год разжигал этот самый камин, заставлял нас с братьями приносить дрова с заднего двора, а сестра помогала маме на кухне. И все было, как обычно. Все было хорошо и правильно. Спокойно. Отдельно от ада, близко к раю. До того самого Нового года, когда мне исполнилось пятнадцать. Поэтому я так хорошо запомнил именно те щелчки маленьких, задорных вспышек, как веселых салютиков. Потому что тот Новый год стал последним нормальным в моей жизни.
Прикрываю глаза, слегка тру виски. Багир сидит рядом, бросает на меня короткие взгляды, но на этот раз в нем мудрости больше. Вопросов не задает, и я почти рад. Тишина — это то, что мне сейчас нужно.
Давит.
На меня многое давит, и в принципе, я давно ко всему привык. Двадцать лет прошло с того дня, когда мне пришлось повзрослеть и стать мужчиной, и я не хочу думать о том, через что мне "удалось" пройти за эти двадцать лет. Не потому что больно там, или еще какая хуйня. В этом просто нет смысла. Что было, то было. Финита.
Но другое сжирает мои мысли.
Она сжирает.
Взгляд опухших, красных глаз. Частое дыхание. Истерика. Я чуть не перешел черту, и это тоже уже не перепишешь, конечно, хотя с другой стороны? Я остановился. Маленькое утешение, но иногда, чтобы идти дальше, достаточно даже этого.
Три дня Лили не выходит из нашей спальни. Я отнес ее туда, оставил и ушел. Надеялся, наверно, что за ночь она сможет все переосмыслить? Нет, бред. Я не на это рассчитывал. Скорее, что все просто разрешится само и станет просто, ведь сложного мне с головой.
Спойлер: этого не произошло.
Она не спустилась ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Не скажу, что действительно ожидал этого — бред; но я думал, что на второй день как-то…поменяется ситуация. Ничего. Еду Лили носят наверх слуги, а я сижу тут и думаю только о ней.
Ты сжираешь мои мысли, девочка.
Это на самом деле так. Увы, но как бы я ни старался, отделаться от нее мне сложно. Она со мной срослась, стала чем-то незаменимым, и иногда мне кажется, что я на самом деле облажался. Не надо было на ней жениться. Весь этот бред, который я придумал? Просто бред. Оправдания. Жалкие оправдания моему эгоистичному порыву, ведь она…черт, на вкус, как рай. Или то самое детство с потрескивающими поленьями, елкой, подарками и запахом имбирного печенья.
Конечно, я ее не люблю. Хуета полнейшая. Бред. Во-первых, я неспособен чувствовать то, во что искренне не верю, а я не верю. Слишком многое видел в своей жизни, полагаю. Во-вторых, это обычная привычка. В-третьих, Лили мой мостик к реальности, ведь последние двадцать лет я болтаюсь где-то на грани между адом и абсолютным сюрреализмом. В нем плохо все. Начиная с личных отношений, которые, вообще-то, в принципе недопустимы, заканчивая всем тем, что я видел за эти годы.
Черт, ты сжираешь мои мысли…
Я не трогал ее три дня, но я ее видел. Не смог удержаться, когда проходил мимо двери в нашу спальню.
Там было темно, но я видел все.
Лили лежала на нашей постели, свернувшись в калачик. Рядом спала наша дочь. Она красивая. Похожа на нее до последней запятой, и я рад. Рад, что в Надие так мало от меня. Я вижу в ней свет от своей жены, ее радость и смех, и честно? Она меня до жути пугает.
Смешно. Ха-ха! Шутка века, не иначе как, но я боюсь лишний раз прикоснуться к ребенку, потому что боюсь сделать ей больно. Мои руки как будто бы только и умеют, что причинять боль, а с ней так нельзя. Не-а. Ее нужно беречь, и я берегу, но мне нравится на нее смотреть.
Как она смеется.
Как смотрит на меня.
Как играет.
Неважно, что она делает в конкретный момент, но наблюдать за Надией — это один из лучших отрезков моего дня. Может быть, всей моей жизни.
И Лили…
Черт, ты сжираешь мои мысли…
Делаю большой глоток виски и откидываюсь на спинку кресла. Смотрю в потолок. Там играют тени, похожие на демонов моего ада, и они совсем не похожи на те фигурки, которые строил когда-то отец из своих пальцев, чтобы нас повеселить. Нет. Там были забавные зверьки, а тут точно демоны, и от них сложно укрыться.
Но я пока держусь. Сижу здесь, молчу, хотя больше всего на свете хочу подняться в комнату и прикоснуться к своей жене.
Это плохо.
Да, я знаю. Но ничего с собой поделать не могу…
Тук-тук-тук
Стук в дверь отвлекает от тяжелой ломки. Я лениво перевожу на нее взгляд, через мгновение в проеме появляется Али. Мой верный друг и компаньон, которому я легко доверю свою жизнь, если того потребуют обстоятельства.
Он мнется на пороге. Пару мгновений молчит, губы кусает, а я уже понимаю: ясно. Моя дорогая жена еще что-то намутила. И знаете? Нет, я не испытываю злости совершенно, только густое, резкое удовольствие, которое бьет по всем рецепторам.
Это эгоистичное удовольствие, само собой. Потому что это знает одно: повод, который у меня появился для взаимодействия с ней. Хороший щит, согласитесь? Иногда даже монстрам нужен щит, чтобы оправдать всю ту хуйню, которую они делают.
