Хочешь, я расскажу, как я живу без тебя? Сказать, что одиноко — значит сказать неправду. Потому что ты всегда рядом. Я придумала тебе оправдание, почему ты не со мной. Часто причиной бывает банальное отсутствие пельменей в моём холодильнике (я помню, как ты уплетал их на кухне). И что, думаешь, я начинаю в срочном порядке делать? Судорожно лепить эти проклятые пельмени…
Если этот фокус не проходит, я начинаю искать причину в другом и нахожу её. Бинго! Ты не приезжаешь из-за того, что у меня не произошли изменения в виде ремонта в квартире. И тогда я срочно перекраиваю свой бюджет и выделяю деньги на один рулон обоев и делаю обновление в спальне. Там, где швы не стыкуются, я вешаю свои картины. Крашу плинтуса кисточкой для туши и сажусь, предварительно зажёгши благовония, в позу «не отцветающего лотоса» в ожидании тебя. Ты опять не приезжаешь. Тогда мой воспалённый мозг начинает делать подсказки и снова — бинго! — я начинаю менять интерьер кухни. Покупаю бамбук, ракушки, верёвки, шпон из красного дерева и опять «малой кровью» делаю ремонт кухни. Приедешь — ахнешь!
Там у меня Африка. Не в смысле температурного режима (это когда горят все газовые конфорки), а в смысле дизайна. Шторы с африканскими слонами на фоне саванны, ста-туэтки-подсвечники молящихся язычников, темнокожих влюблённых. Даже есть настоящий тамтам. Я же теперь художник, ты не знаешь. И, отталкиваясь от этого знаменательного в моей жизни факта, я имею все основания бродить по своему дому в поисках новых дизайнерских идей. Детская комната пострадала от них первой, а потом понеслось…
Я написала много картин. Но пока «выставляю» их только дома. Пока… Я мечтаю о персональной выставке. И так оно и будет. Я верю в себя.
Так, что жить не скучно. И потом, я пишу тебе стихи, вернее, о тебе, а это тоже увлекает. Я скучаю без тебя. Сейчас подумала о том, что много строк написала, задыхаясь от одиночества в постели.
Замочная скважина,
Ключ на цепочке…
Без сна и любви
Проведённые ночки.
Зигзагом тропинки
Друг к другу чертили…
Мы встретиться в жизни
С тобой поспешили.
Я ключик хранила.
Ты — крестик нательный,
Но путь наш друг к другу
Рассчитан линейный.
Лишь Богом храним —
Ход вещей неслучайный,
Наш круг завершён,
Мы вновь в точке начальной.
Розовые крылья,
Нотный звук — душа.
Я живу как бабочка —
Домик из стекла.
Золотая крыша.
Слёзы тихо лью.
Ты сказал мне веско:
«Жди меня, приду».
Надрывая связки,
Ты кричал мне: «Пой!
Я коней отправил
Следом за тобой!»
Шахматные кони,
В клетках долог путь…
Рысаки неволи —
Параллелей суть.
Недавно я купила шёлковое постельное бельё с иероглифами и придумала, что это ты шифруешь свою любовь. От такой мысли стало легче спать, особенно когда я включаю свою фантазию и представляю, что этот шёлк — твоя кожа. Она у тебя такая нежная и шелковистая. Я всё помню…
Я на шёлковом белье,
Ломаясь иероглифом.
Мечтаю о тебе…
Шёлковыми путями
Преследую тебя…
Скучаю я, любя…
Ты знаешь, я стала забывать твоё лицо. У меня нет ни одной твоей фотографии. Портрет смазан, силуэт смыт. Хотя весь этот год мне напоминают о тебе обезьянки, которых в несметном количестве везде продают. Ты же родился в Год обезьяны. Я дурею от лохматых, плюшевых, кожаных, керамических и даже шоколадных обезьянок.
И у меня в коридоре поселились твои символические родственники. Это календарь, еде на каждой странице фото обезьянок, которые увлекаются если не биноклем, то компасом, если не компасом, то часами… Мы разные. Я родилась в Год собаки. Я могла бы тебе стать верной подругой.
Длинная собака.
Длинный-длинный хвост.
По асфальту уши,
Любопытный нос.
Я ловлю на мысли:
В ней, наверно, я,
Правда, на открытках —
В этом жизнь моя.
Под календарём в углу коридора живёт Матильда. Это белая мышь, которую мне подарили дети на день рождения. У неё двухэтажный особняк, тоже белого цвета. Она прелесть, и эта милашка — большая любительница массажа. Я приучила ее получать от него кайф. Надо видеть эту белую морду, когда я массирую ей спинку. Матильда расслабляется от удовольствия и свешивается с моей руки, напоминая шнурок от ботинка. В этот момент я ей завидую. Как ей хорошо… Боже, я вспоминаю твои руки — как мне не хватает их ласки!
Я соскучилась. Я хочу с тобой поговорить, поругаться, поспорить, прижаться к тебе, обнять, оттолкнуть, признаться в любви и выгнать прочь. Вот такая гамма чувств и желаний. Все октавы в полном диапазоне. Это я на бумаге такая смелая. А если честно, я не представляю, как буду вести себя в реальности, если состоится когда-нибудь наша встреча или мои письма осядут в сундуках твоего обласканного самолюбия. И мне так и не удастся выманить тебя на встречу. Жаль, жаль, если так и случится. Ты жесток в отношении меня. Приди, объяснись — я пойму. Но не прячься, я устала стучать в закрытую дверь. Из-за настойчивости стука и дёрганья за ручку обязательно чей-нибудь недовольный голос буркнет: «Занято!» Где ты? С кем ты? Занято или нет? Я ничего не знаю о тебе…
Как жаль, как жаль!
Я стучусь — ты молчишь,
Как ларец — он тоже тайны хранит.
Молодец.
Жемчуга и самоцветы…
Где ты?
Я стучусь — запах лжи
В отпечатках стены…
Где ты?
Я хочу быстрее дописать эту тетрадь-письмо и отправить тебе, что не получится сделать быстро, ведь это будет не одно письмо, а вереница писем от «серийной маньячки». Интересно, если бы снимали кино о нас, на сколько серий растянулось бы это «мыло»?
Камеры — СТОП!
Всё отснято, в слежении.
Текст убедительный,
Лица в сомнении.
Свет — чуть левее.
Зеркала в отражение.
Здесь — чуть резче…
Идут на сближение.
Камеры чёрный
Зрачок объектива —
В жизни все правда!
Кино так фальшиво!
