Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ) - Варшевская Анна

— Нормальные люди не уведомляют, а спрашивают, — выговариваю появившемуся в комнате хирургу.

— Для начала, с чего ты взяла, что я нормальный? — он подходит к постели и ставит на тумбочку поднос с едой, а сам садится с краю. — Моя психика уже и так слегка пошатнулась с тобой рядом.

— Хочешь сказать, если бы увидел меня голой, то совсем бы крыша уехала? — хмыкаю скептически.

— Ягнёночек, давай не развивать эту тему, а? — умоляюще говорит Даниил. — Я ещё с твоего раздевания не отошёл. Поешь лучше.

— Спасибо, — растроганно улыбаюсь. — Не помню, чтобы за мной кто-то так ухаживал.

— Знаешь, я бы, честно говоря, предпочёл дарить тебе цветы и водить по ресторанам, а не осматривать твои гематомы, — укоризненно качает головой хирург. — Но у нас с тобой всё не как у людей.

— Есть такое дело, — сую в рот первую вилку какого-то сложного тёплого салата и закатываю глаза. — М-м-м, божественно! Ты что, сам это приготовил?!

— Мог бы, — ухмыляется он, — но за меня это уже сделала доставка одного ресторана.

— А ты ел? — спрашиваю невнятно.

— Не разговаривай с набитым ртом, — грозит мне пальцем Даниил. — И чему тебя мама учила?

У меня вдруг портится настроение. Мама. Точно. Я ведь последний раз звонила ей пару недель назад. Она так до сих пор и не в курсе ни моего развода, ни прочих проблем… Помощи и поддержки от неё всё равно не дождёшься, а нотаций будет вагон и маленькая тележка.

— Что я такого сказал? — слышу удивлённое.

— Ничего, — качаю головой, ковыряясь в тарелке. — Вспомнила, что матери давно не звонила.

Ловлю на себе пристальный взгляд, но мужчина не задаёт вопросов. А мне неожиданно хочется с ним поделиться.

— Мама никогда меня не одобряла, — дёргаю плечом, отвожу глаза. — Я всегда всё делала не так. Или можно было лучше. Или можно было по-другому, потому что «ну я же тебе говорила», — усмехаюсь грустно.

— Я тебя понимаю, ягнёночек, — теряюсь от тёплых, ласковых ноток в голосе мужчины, поднимаю на него взгляд. Он улыбается мне. — У меня отец такой же.

— Ты никогда не упоминал о своей семье, — говорю негромко.

— Мы почти не общаемся, — он пожимает плечами. — Я долго пытался что-то доказать родителям, но потом понял, что это бесполезно. И решил, что не хочу тратить своё время на людей, главное для которых — самоутвердиться за мой счёт. Иногда единственный способ сохранить хоть какие-то отношения — максимально ограничить общение. Я знаю, что у родителей всё в относительном порядке, они — ну, наверное, знают про меня. Этого достаточно.

Киваю, соглашаясь. Мне становится немного легче — то ли потому, что у нас схожие ситуации, то ли просто потому, что рассказала. Доедаю салат и отставляю тарелку.

— Выпей обезболивающее, — Даниил забирает у меня поднос. — Я завтра уеду рано.

— Мне больничный нужно открыть… — морщусь, вспоминая, но договорить не успеваю.

— Открою я тебе больничный, не парься, — отмахивается хирург. — Твоя задача — нормально питаться, высыпаться и выздоравливать. Всё, ягнёночек, спокойной ночи.

— Нет, подожди, — неловко откидываю плед, которым укрывалась, сползаю с кровати.

Я специально надела комплект из шортов и свободной широкой футболки, которую могу надеть и снять самостоятельно. Всё прикрыто, только ноги видны, но тут уж ничего не поделаешь. Похоже, кстати, Даниилу и этого хватает, потому что он остановившимся взглядом смотрит на мои коленки.

— Что? — наконец поднимает на меня глаза.

Подхожу к нему, забираю у него из рук поднос и пустую тарелку, ставлю на первую попавшуюся поверхность — вроде это столик? Неважно…

— Тебя не затруднит наклониться? — говорю ему серьёзно. — Я хочу тебя поцеловать, а мне тянуться вверх больно.

— Ты совершенно точно издеваешься надо мной, ягнёночек, — выдыхает он со стоном и, склонившись, целует меня сам.

— Спокойной ночи, Даня, — шепчу, когда мы разрываем поцелуй.

— Абсолютно точно издеваешься, — повторяет он тихо, немного сдавленно смеётся. — Спокойной ночи!

Подхватывает поднос с тарелкой и сбегает из комнаты. А я, улыбаясь, ложусь обратно. Ну да, может быть, и издеваюсь. Но если учесть, как он надо мной раньше издевался, пусть скажет спасибо, что я не придумала чего-нибудь похлеще.

Следующие дни Даниил пропадает на работе — в госпитале какая-то очередная проверка, так что у него ни минуты свободной, а я исправно следую рекомендациям своего «личного доктора». Пару суток просто отсыпаюсь. А потом, устав от ничегонеделанья, достаю все свои наработки и погружаюсь в написание кандидатской.

Гематома на моих несчастных рёбрах уже принимает весёленькие оттенки жёлтого и зелёного, постепенно рассасываясь, когда в один из вечеров хирург приходит домой относительно вовремя. Впрочем, я, погрузившись в составление сводных таблиц по результатам исследований, даже этого не замечаю, пока он не заявляется ко мне в комнату.

— Агния! Агния-я! — зовёт меня довольным голосом, и я, вздрогнув, поднимаю на мужчину глаза.

— Ты меня напугал, — осторожно потягиваюсь, выпрямляясь за столом и отодвигаясь от ноутбука.

— У тебя ещё глаза в кучку не собрались? — качает головой Даниил. — Ты вообще ела? Такое ощущение, что на кухне с прошлого дня никого не было!

— Ела, — киваю, правда, не очень уверенно. — Совершенно точно.

— И что ты ела? — прищуривается он.

— Э-э-э, блины? — пытаюсь напрячь память, но как-то ничего не всплывает.

— Блины были позавчера утром, — фыркает хирург. — Ясно всё с тобой. Пойдём, горе моё, поужинаем. Как твоя кандидатская?

— Продвигается! — говорю радостно.

— Отлично, — мужчина зевает, прикрывая рот ладонью. — На следующей неделе покажешь, что там выходит. У меня как раз станет посвободнее. Слава Гиппократу, разобрались мы с этой проверкой!

— Ой, правда? — улыбаюсь ему. — Поздравляю!

— Спасибо, — он устало качает головой. — Крови у меня литр выцедили, не меньше. Ладно, закончили — и забыли. А у меня для тебя новость, ягнёночек!

— Хорошая или плохая? — достаю из холодильника оставшуюся доставку — там ещё какой-то суп, салат и даже мясо вроде есть, хватит поужинать.

— Тебе самой решать, — хмыкает Даниил. — Через два дня конференция как раз по нашему направлению. Поедем с тобой слушать доклады о современных методах спинальной нейрохирургии.

— Так это же отлично! А почему мне решать? — уточняю, ставя перед ним тарелку.

— Спасибо, — мужчина кивает, берёт вилку. — Потому что с высокой долей вероятности мы там натолкнёмся на твоего бывшего. И вполне возможно, на его отца.

Опускаюсь на стул напротив Даниила и прикусываю губу. Что-то не уверена, что готова их видеть. Если бывший ещё — хрен бы с ним, то вот Валерий Павлович, мой свёкр… Это фигура такого масштаба, что мне становится не по себе только от мысли о том, что нам придётся встретиться. После тех слухов, что он про меня распустил, после того, как пытался уничтожить все мои надежды в профессии… Да что там, почти уничтожил, если бы не Игнатьев. И то хирург не сможет прикрыть меня от всего, мне ещё долго и упорно предстоит доказывать, что я достойна заниматься своим делом…

— Ягнёночек, — Даниил вырывает меня из размышлений, — выдохни. Я с тобой.

Смотрю на него и понимаю… Да. Он со мной. Расправляю плечи.

— Это будет интересно, — говорю с улыбкой.

— О да! — хирург тоже предвкушающе улыбается.

На конференцию в какой-то крутой отель в центре города мы приезжаем на такси. Я немного дёргаюсь, но стараюсь этого не показывать. А ещё… залипаю на Даниила в чуть небрежном, но чертовски стильном костюме. Судя по взглядам, которые он то и дело бросает на мой наряд, ему тоже всё нравится.

Я постаралась — у официального и закрытого спереди платья-футляра практически отсутствует спина. Края глубокого, почти до талии, выреза схвачены единственной тонкой перемычкой примерно на середине. Бельё, разумеется, под него не предполагается. И рука Даниила, не отлипая, лежит у меня сзади на обнажённой коже.