После развода не нужно возвращать (СИ) - Лебедева Катя

Занавес рухнул, осыпав меня пылью.

- Нет, Ева, я тебе его не отдам. Ты жизнью заплатишь. Раз не можешь исчезнуть навсегда, я тебе помогу.

Глава 25

Ева

Сегодня очередной этап переговоров, только теперь уже по объемам работ и срокам. Я сижу рядом с Глебом, отгородившись от него внутренне, и стараюсь дышать ровно. Мы по пунктам разбираем объем работ на ближайший квартал, которые необходимо детально прописать в приложении к договору. Вот только в голове не работа, а мысли о Юлькином плане, удастся ли он.

Мистер Эдвардс, с его неизменной выдержкой, сложив пальцы изящным домиком, задает уточняющие вопросы. Чувствую, как все взгляды присутствующих партнеров обращаются ко мне, и внутри все сжимается. Понимаю, что я переводчик, и это нормально, но я так отвыкла от постоянных взглядов, и кажется не скоро привыкну к подобному.

- Мисс Ева, если я правильно понял, полный аудит логистической цепочки займет не менее шести недель? И вы уверены, что ваша команда справится без привлечения сторонних подрядчиков?

Я открываю рот, чтобы ответить, чувствуя груз ответственности и легкое, пьянящее головокружение от важности момента, но меня опережает Глеб. Он даже не смотрит на меня, его взгляд устремлен на Эдвардса, и в этом простом, привычном жесте читается все его незыблемое право решать за всех, говорить за меня, быть моим голосом и моей волей.

- Команда справится за две недели, мы на опережение, в надежде на контракт начали логистическую подготовку, чтобы не терять сроки, - заявляет Глеб, похоже пару слов понял из общего диалога, вот и торопится успокоить партнера.

Едва я перевожу это, как в этот самый миг, будто сама судьба, уставшая от его всевластия, решает вмешаться, в переговорную влетает Ира, и от ее появления, дверь с грохотом бьется о стену, здесь видимо не слышали о напольных стоперах от такого.

Она в ярости, волосы растрепаны, словно она бежала сюда с дикой скоростью. В ее руках бумажный вариант газеты с заказной статьей, которую мне утром прислала Юля с сообщением «Поехали».

- Подлец! - ее крик больно режет слух, уничтожая деловую атмосферу. - Предатель! Ты думал, я не узнаю? Ты променял меня, свою беременную жену, на эту… эту!

Она тычет пальцем в мою сторону, ее глаза, горящие чистой ненавистью, сверлят меня, пытаясь прожечь насквозь. Партнеры застывают в немом шоке, с непониманием в глазах. Глеб медленно, словно в зловещей замедленной съемке, поднимается со своего места, разворачиваясь к Ире.

- Ира, ты не в себе. Выйди немедленно, - он говорит каждое слово с такой сдержанной силой, что по спине пробегает ледяной холодок, не знаю, как насчет партнеров.

- Не в себе? Я? - она истерично, почти безумно смеется, делая несколько заплетающихся шагов к столу. - Это ты не в себе, если решил, что можешь вот так вернуться к своей бывшей, выставив меня дурой на весь мир!

Она с силой, вложив в бросок всю свою ярость, швыряет газету на стол. Она, словно символ ее безумия, скользит по поверхности и замирает прямо перед мистером Эдвардсом, который смотрит на нее с омерзением.

- Ира, замолчи, - шипит Глеб, пытаясь вытеснить ее из переговорной.

- Ты лжец и лицемер! – все так же кричит и плачет, вот только я то ее знаю, слезы для спектакля, и те на троечку, раньше она показно лучше плакала. - Ты клялся мне, что она в прошлом! А сам тайком бегаешь к ней, строишь из себя примерного семьянина! А я что? Я для тебя что? Игрушка?

Глеб пытается взять ее за руку, схватить, остановить этот поток безумия, но она вырывается, ее заносит, и она чуть не падает, едва успев опереться о спинку чьего-то стула. В этот момент мистер Эдвардс медленно поднимается. Он смотрит на Глеба не как на партнера, а как на человека, совершившего непростительный промах.

- Мистер Саржинский, - говорит без тени былой дружеской симпатии. - Полагаю, нам стоит сделать паузу. Мы приостанавливаем рассмотрение приложения к договору. И нам необходимо в срочном порядке обсудить внутри нашей компании вопрос о дальнейшем сотрудничестве. Возможно, встанет вопрос о расторжении основного договора.

Естественно я перевожу это Глебу, наслаждаясь его паникой.

Его империя, его безупречная репутация, все, что он выстраивал годами рушиться здесь и сейчас.

- Это недоразумение! Это никак не отражается на наших деловых отношениях! – Глеб не умоляет, он просто говорит ровно и спокойно, что удивляет.

- Напротив, - парирует старший партнер, и его слова падают, как безвозвратный приговор. - Это отражает очень многое. Вашу… неблагонадежность, а также склонность к обману. Вы представили нам мисс Еву как вашу супругу, а теперь появляется другая женщина, утверждающая обратное. Это ставит под сомнение все наши предыдущие договоренности.

Партнеры, не дожидаясь дальнейших объяснений, начинают торопливо собирать свои бумаги, планшеты, папки. Атмосфера в комнате становится невыносимой. Проходя мимо меня, мистер Эдвардс на мгновение останавливается и наклоняется, чтобы тихо сказать, так, чтобы слышала только я, и его голос смягчается, в нем появляются нотки искреннего, почти отеческого сочувствия.

- Нам искренне жаль, мисс Ева. Теперь мы понимаем, почему вы были так скованы и напряжены на прошлой встрече. Ваш бывший супруг наглый манипулятор. Примите наши соболезнования.

Я молча киваю ему, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Но это не от страха и не от стыда, а от облегчения.

- Эдвардс, подождите, - Глеб, стоя на месте, обращается к нему, но увы, Эдвардс непреклонен.

Глеб стоит, сжав кулаки, Ире вообще плевать, что она натворила, а я просто стою и смотрю на этот цирк, понимая, что Юлин план сработал. Сработал идеально, превзойдя наши самые смелые ожидания.

Партнеры ушли, многомиллионный контракт на волоске. Репутация Глеба трещит по швам, и из трещин сочится яд публичного скандала.

Пока он будет разбираться с этим, пока будет утихомиривать Иру и убеждать инвесторов не уходить, ему будет точно не до меня.

Он от меня отстанет. По крайней мере, на какое-то время.

Глава 26

Глеб

Я остаюсь один в переговорной. Дверь, захлопнувшаяся за спинами ушедших партнеров и Евы, до сих пор словно вибрирует. Я сжимаю край стола, лишь бы не сорваться. Вся выстроенная годами, репутация рушится за какие-то пять минут. Пять минут истеричного, пронзительного визга одной идиотки.

Ира стоит посреди комнаты, вся трясется от злости, плечи мелко подрагивают, лицо заплаканное, макияж размазан, но в ее глазах нет и тени раскаяния, в них лишь злорадство, без страха от того, что она натворила.

- Ну что, доволен? – истерично задает странный вопрос, а продолжает еще более странно. - Ты думал, я позволю вам быть счастливыми? Нет! Я тебе…

- Заткнись, - рявкаю на нее, а внутри пустота, где еще недавно бушевали ярость и отчаяние. Теперь там лишь пепел. - Просто заткнись.

Она фыркает, и делает шаг ко мне.

- Нет, не заткнусь! Ты мне все объяснишь! Сейчас же! Ты вернешься ко мне, и мы…

- Исчезни, Ира, - она замирает на месте и удивленно выгибает бровь, а мне смешно смотреть на ее спектакль одного актера для одного зрителя.

- Что? – заикаясь переспрашивает, а у меня нет желания повторять.

- Ты все прекрасно слышала.

- Ты издеваешься? – она говорит это с задержкой, задыхаясь немного. - Ты говоришь мне это здесь? Сейчас? После того, как опозорил меня? Ты с ума сошел, если думаешь, что я это так оставлю.

Мне уже плевать, что она говорит, я просто подхожу к окну, за которым безразлично и величаво плывут облака над городом. Ей всегда кажется, что весь мир смотрит исключительно на нее, восхищается ею или тайно завидует. Она не понимает простой истины, что миру, в сущности, нет до нее никакого дела.

- Мир тебя волнует только тогда, когда ты можешь на нем паразитировать. Теперь этот источник закрыт. Ребенка, которого ты носишь, я буду обеспечивать. Полностью. Все его нужды, образование, будущее, но на этом все.