Развод. Чужая родная дочь (СИ) - Келлер Николь

Оборачиваюсь и оглядываю свою дочку с головы до ног. Маленькая, щупленькая, но решительно настроенная.

- А ты умеешь? - в удивлении вздергиваю бровь.

- Конечно! Мне же уже десять лет! Садись, - важно командует, повязывая передник. - Сейчас тебя кормить буду.

Опускаюсь на стул у барной стойки и наблюдаю, как Алиса достает необходимые ингредиенты и промывает их под проточной водой. Ловко разбивает яйца в сковороду и крошит овощи.

- Ты где этому научилась?

- В интернете посмотрела. А ещё твой шеф-повар рассказал мне пару секретов.

- Каких?

- Не скажу! Тогда это уже не будет секретом.

Любуюсь своей маленькой серьезной девочкой. Когда ты успела так вырасти?!

Алиса отворачивается к плите, сосредоточенно добавляет ингредиенты, немного суетится. Через несколько минут аромат яичницы распространяется по кухне, и дочь торжественно ставит тарелку передо мной.

- Приятного аппетита!

Как зверь набрасываюсь на еду. Клянусь, это самое вкусное блюдо в моей жизни!

- Спасибо, Лисенок. Очень вкусно! Ты сама-то ела? - запоздало интересуюсь, внимательно разглядывая детское личико.

Алиса мнется и отводит взгляд в сторону.

- Ясно…, - цежу сквозь зубы, стараясь держать себя в руках. - Давай ещё одну тарелку. Сядь и поешь. Почему молчишь?! Я бы заказал хотя бы доставку. Ее бы успели привезти, пока в душе был.

Откладываю дочери половину яичницы и ставлю тарелку перед ней. Вот только Лисенок не притрагивается к еде и вяло ковыряется вилкой.

- Что случилось? - не выдерживаю повисшего молчания.

- Пап… А та девочка…Она сильно заболела?

- Подслушивала?

Алиса цокает и закатывает глаза.

- Вы с мамой Марьяной так орали, что невозможно было не слушать.

Тяжело вздыхаю.

- Прости, дочь. Был очень сложный день, и я сорвался.

Алиса кивает, принимая мои извинения, но не отстает:

- Так что там с девочкой?

Тяжело вздыхаю и нехотя выдаю правду:

- Она действительно сильно заболела. Но ее мама, доктор и мой Фонд постараемся, чтобы она как можно скорее поправилась.

- Она может умереть? - ее голос дрожит. Алиса разволновалась не на шутку. И едва слышно добавляет: - Как мама?

Вздрагиваю и с силой сжимаю вилку в руке. Моей дочери бы в куклы играть, мультики смотреть да платья выбирать, а не рассуждать о смерти в десять лет….

- Мы сделаем все, чтобы этого не случилось.

И даже больше…

- А сейчас ешь.

Какое-то время жуем молча, только стук вилки о тарелку разносится по кухне.

Алиса расправляется первая, слезает со стула и относит тарелку в мойку. Нажимает кнопку чайника и крепко задумывается, опершись о столешницу. Хмурится, то и дело кусает губы и неожиданно требовательно выпаливает:

- А можно мне ее навестить?

Глава 27

Натан

Вскидываю брови. Неожиданный вопрос. Обычно девочки ее возраста просят игрушки или переночевать у подружки, но никак не визит в онкоцентр.

- Зачем?

- Ну, помнишь, когда я сломала ногу, все одноклассники и друзья приходили и навещали меня. Мне было приятно. Я хочу сделать приятно этой девочке. Я подарю ей лабубу (прим. автора: коллекционные плюшевые игрушки в виде монстров. На мой взгляд, жуткая вещь, но современным детям нравится). Возьму денег из копилки и куплю.

Глаза печь начинает. Внутри царапает тоска и гордость за своего ребёнка одновременно. Характером Алиса пошла вся в мать. Яна тоже была невероятно доброй, открытой, готовой в любую минуту прийти на помощь. И Фонд помощи больным детям тоже был ее мечтой, которую она так и не успела воплотить. Поэтому я организовал его в память о ней и бесконечном желании помогать людям.

И, уверен, сейчас Яна очень гордится нашей дочерью…

- Пап, пожалуйста… Ты сам говорил, что важно поддерживать человека.…

- Давай так: я спрошу у ее матери и лечащего врача. И, если они разрешат, то я возьму тебя с собой.

- Договорились!

Чайник закипает, и Алиса заваривает нам ароматный чай. Добавляет мне два кубика тростникового сахара и ставит кружку передо мной. Замирает рядом, напряженно, с очевидным волнением всматривается в мое лицо и тщательно подбирает слова.

Открываю рот, чтобы узнать, что ещё случилось, но Алиса опережает меня:

- Пап, а ты меня не бросишь?

Давлюсь чаем, чуть расплескивая горячий напиток на футболку и брюки. Алиса мгновенно подает мне полотенце и глазами просит прощения.

- Ну-ка, иди сюда, - отодвигаюсь на стуле назад и распахиваю объятия.

Лисенок торопливо взбирается на колени, как в детстве. Льнет всем телом, обнимает за шею и прижимается щека к щеке. И у меня снова внутри разрывает от бесконечной любви к своему ребёнку.

- Скажи-ка мне, - вкрадчиво интересуюсь. - Откуда вообще такие мысли в твоей головке?

Дочь с ответом не спешит. Низко опускает голову и водит пальчиком по рисунку у себя на лосинах.

- Алиса!

- Просто…мне кажется, что мама Марьяна уговорит тебя меня бросить…

А вот это уже интересно!

- Алиса, котенок, а с чего ты взяла?

Она молча достает из кармана какой-то смятый буклет и кладет передо мной на стол.

- Марьяне сегодня подружка принесла, - сбивчиво тараторит. - Сказала, это самая крутая школа, и дети там учатся с августа по июнь. И им там даже лучше, чем дома. И что у нее сын там учится, и он вообще не хочет приезжать. Мол, в Лондоне круче, чем в России. И она может помочь меня туда устроить. Папочка, пожалуйста, не надо! Я не хочу ни в какую школу!

Горло сдавливает, как будто кто-то сомкнул пальцы и душит.

Ярость рвется наружу, и только дрожащая и тихо плачущая Алиса на коленях удерживает меня от немедленной расправы над женой.

Потому что, мать ее, это уже слишком!

Глава 28

Оля

Вздрагиваю и обнаруживаю себя уснувшей прямо за столом, поверх документов и бумаг.

От волнения за предстоящий тест ДНК вчера я не могла уснуть и решила поработать. Да так и отключилась прямо перед компьютером.

Растираю лицо ладонями, пытаясь проснуться. Резко отталкиваюсь от стола и иду в примыкающий небольшой санузел приводить себя в порядок.

Когда выхожу, Катюша уже не спит. Но лежит на боку, свернувшись в клубочек, хмурится и куксится. Дует губы и с тоской смотрит в окно.

- Катюш, - осторожно присаживаюсь на краешек ее койки и поглаживаю по ладони. Дочь даже головы в мою сторону не поворачивает, чем повышает градус моей тревоги. Все это время она показала себя настоящим бойцом, что же изменилось за одну ночь?! - Что случилось?

- Солнышко светит…, - слабо бормочет. - Небо голубое…Листики красиво падают…Мам, я так гулять хочу. снова бегать, прыгать по лужам…красиво фотографироваться в парке.

- Моя девочка…Маленькая…, - ласково бормочу, - пока нельзя. Нужно потерпеть…

- Все время нельзя, нельзя, нельзя, - с горечью выплевывает дочь, подтягивая колени к груди. - Как будто я тюрьме!

- Ты сейчас можешь простыть, а болеть нам противопоказано - после выходных мы начинаем самое комплексное лечение. И ты станешь на шаг ближе к выздоровлению, а, значит, и на шаг ближе к побегу из этой тюрьмы.

- Правда? - глазки моей малышки загораются, губы растягиваются в робкой улыбке, а на щеках даже появляется румянец. Катюша резко садится на кровати и тут же вскрикивает: - Ой-ей, как больно.…

- Что?! Где?! - умирая от страха внутри, я теряюсь в первые моменты и не знаю, что мне делать: то ли осматривать дочь, то ли кинуться за доктором.

- Рука…болит…, - хнычет Катюша, держась за кисть, и из ее глазок брызжут слёзы. Я просто притягиваю малышку к себе и крепко обнимаю, убаюкивая, и шепчу, как сильно я ее люблю и никому и ни за что не отдам.

В такой позе нас и застает Натан.

- Доброе утро, девочки. Я надеюсь, вы не завтракали? Наша команда передавала вам привет и самую вкусную овсяную кашу, сырники и что-то там ещё.