Азарт среднего возраста - Берсенева Анна

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67

Ему не было здесь уютно. Но то, что он находился среди Аннушкиных вещей, среди ее привычек, отпечатавшихся на этих вещах, создавало какое-то особое настроение, прежде незнакомое. Это была не приятная расслабленность отдыха, не спокойствие душевное, а ни на минуту не проходящее, будоражащее ожидание. Он казался самому себе бутылкой шампанского – вот ее открыли, и весь ее объем, от донышка до горла, пронизан тревожными дорожками пузырьков, и все в этом объеме неспокойно внутри себя, все празднично, неокончательно.

Но все-таки было неприятно, что она не оставила ему ключи от квартиры. Аннушка относилась к своему дому как к крепости, будто англичанка, это Александр знал, и такое отношение было ему понятно. Но дать ему ключи она могла бы. Могла бы догадаться, что он не использует это для того, чтобы являться к ней без предупреждения.

Вдоль балконной стены были веером рассыпаны по ковру фотографии Аннушки. То есть не ею сделанные, они-то как раз Александра совсем не интересовали, а те, на которых она была снята. Они интересовали его очень, и не интересовали даже, а бешено будоражили. Аннушка не снималась обнаженной, это, как она объяснила, была ее принципиальная позиция, но на любом снимке выглядела так соблазнительно, так чувственно, что казалась голым-голой.

Он поднял с ковра фотографии, на которых она была запечатлена в разных шубах. Вот, пожалуйста – только поднесла руку к наглухо застегнутому вороту, и уже кажется, что сейчас расстегнет этот ворот, распахнет шубу сверху донизу, и под темно мерцающим собольим мехом откроется ослепительное голое тело. Александр судорожно сглотнул. Хороша зимняя коллекция! В сердцах бросил фотографии на ковер. Они разлетелись широко, притягивая взгляд так, что глаза разбегались.

«Ну что ж такое сделать? – тоскливо подумал Александр. – Что ж такое ей дать, чтоб она моя была? Куда ни кинь, всюду клин!»

Вариантов поведения в самом деле было немного. Аннушка отнюдь не являлась бессребреницей, но купить ее дорогими подарками было невозможно, это Александр понял с самого начала. Поразить ее воображение неординарностью своей личности – это тоже было проблематично. Аннушка была далеко не глупа, но ум у нее был совсем не тот, который связывается с понятием «воображение». Он был у нее быстрый, практичный, неглубокий и точный. И какую пищу можно было дать такому уму, чтобы он разбудил ее дразнящее, загадочное сердце?

Александр быстро просмотрел диски в серебристой высокой стойке. Музыки, которая могла бы ему сейчас помочь, у Аннушки не нашлось. Он открыл маленький зеркальный шкафчик, служивший ей баром, налил себе полстакана виски, махнул одним глотком. Что и говорить, Пушкин оставил множество правильных советов на все случаи жизни! И про то, как понравиться женщине, и про то, что от выпитой с горя кружки сердцу будет веселей… Горя, положим, никакого не было, но от виски сердце в самом деле встрепенулось. Да и день, пронизанный морозом и солнцем, был чудесен.

Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что Александр вздрогнул.

«Может, ключи потеряла?» – подумал он.

При мысли о том, что это Аннушка вернулась, у него даже дрожь пробежала по всему телу. В самом деле, как пузырьки в открытом шампанском. Он распахнул дверь, не глянув в глазок.

На пороге стояла полная дама лет пятидесяти. Золотые драконы, которыми был расшит ее атласный халат, ослепительно сверкали в свете коридорной лампы.

«У тети Зины кофточка с драконами да змеями… Трофейная Япония, трофейная Германия – пришла страна Лимония, сплошная чемодания…» – мелькнуло у Александра в голове.

Он любил песни Высоцкого и все, которые слышал, сразу запоминал наизусть. Эту песню он услышал и запомнил лет в шесть. Тогда он еще спросил у отца:

– Пап, а что такое трофейная Германия?

– То, что солдаты с войны привезли.

– Патроны, да? – оживился Сашка. – А ты привез? А мне покажешь?

Его тогдашние представления о времени были так свободны, что война казалась ему такой же близкой, как отец, который, он знал, на этой войне воевал.

– Не только патроны, – усмехнулся отец. – Солдаты в основном вещи привезли. Одежду, часы. Мебель.

Никакой мебели отец с войны не привез, это Сашка точно знал. Родители купили в новую квартиру мебель совсем недавно, перед прошлым Новым годом. А до этого кровати были только у Веры и Сашки, а мама с отцом спали на матрасах, которые каждый вечер раскатывали на полу. Сашка им завидовал: он любил все необычное, и спать на полу было, конечно, гораздо интереснее, чем на кровати.

– А ты что с войны привез? – на всякий случай уточнил он. – Часы?

– Ничего я не привез, – улыбнулся отец.

– А почему? – не отставал Сашка. – Ты же был солдат, хоть и майор.

Он уже знал, что каждый, кто воюет на войне, это солдат, неважно, маршал или рядовой. Он любил расспрашивать отца о войне, и тот отвечал на любой его вопрос сразу, не откладывая на «потом, когда вырастешь». Когда Сашка вырос, то понял, что отец чувствовал, сколько времени ему отмерено, потому и рассчитывал на будущее так же мало, как на манну небесную.

– Не хотел я ничего с войны везти, сынок, – сказал он. – Вот у меня в батальоне мальчишка был, вроде сына полка, тот тоже никаких трофеев не брал. Такой был рассудительный, для десяти лет даже слишком. – Отец снова улыбнулся. – Говорил: если я на войне чужое возьму, так меня на войне и убьют. Боялся.

– А ты не боялся? – затаив дыхание, спросил Сашка. – Ну, что тебя убьют?

– Смерти все боятся. Только все по-разному.

– Почему все по-разному?

– Потому что, если будущее перед тобой или семья у тебя, дети, это одно. А если ничто и никто тебя на земле не держит, совсем другое. Мне во время войны на земле держаться было не за что. Мама ведь после появилась, вы с Верой тоже. Тогда мне и жизнь стала дорога.

Оттого, что жизнь стала дорога отцу именно из-за него, Сашка почувствовал гордость и восторг.

Он и теперь улыбнулся, вспомнив то свое чувство.

– Так, семьдесят вторая квартира, – не здороваясь, деловито произнесла дама в халате с драконами. – На фонтан собираем. Полторы тысячи с вас.

Александр протянул руку и достал бумажник из кармана куртки, которую вчера вечером оставил на вешалке в прихожей.

– С двух сдача будет? – спросил он, вынимая деньги.

– Вы что, молодой человек? – Дама взглянула с презрительным недоумением. – Что за деньги мне даете? Долларов полторы тысячи, долларов!

– Однако! – хмыкнул Александр. – На Петергоф, что ли, собираете? Или на Версаль?

Видимо, дама не впервые встречала сопротивление в ходе своей кампании. Она пошла в атаку сразу же, не дожидаясь, пока перед ней просто захлопнут дверь.

– А вы что, не знали, в каком доме квартиру приобретаете? – В ее голосе зазвучали базарные интонации. – Здесь вам приличные люди живут, не бомжи какие-нибудь! Почему жильцы должны без фонтана страдать, если дизайнер недоработал?

Александр не испытывал затруднений в разговорах с тетками вроде этой. И прекратить ее базарные вопли ему ничего не стоило, и он, конечно, немедленно это сделал бы… Если бы на этом сосредоточился. Но в сознании у него всплыли совсем другие мысли.

«Ничего с этим не поделаешь, – ясно звучало в потревоженном его сознании. – Не будет она моей. Своя у нее жизнь, и таких, как я, у нее достаточно было. Один вот квартиру купил, другой еще что-нибудь купит… На ее век мужчин хватит! Так она, по крайней мере, наверняка думает».

Такие мысли об Аннушке, казалось бы, не сочетались с ее возрастом. Трудно было заподозрить в совсем молодой девчонке, да еще в такой, которая сравнительно недавно оказалась в Москве, подобную рассудительность. Но то, что Александр почувствовал в Аннушке сразу и все яснее понимал с каждым днем их связи, говорило именно об этом. Что сердце ее не будет отдано ему никогда, потому что эта женщина, соблазнительнейшая из всех, которых он когда-либо видел, не умеет отдавать свое сердце никому вообще и не испытывает ни малейшей потребности в том, чтобы этому научиться. И это всегда будет так, потому что такова ее природа, изменить которую не в его силах.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67