Неверная (СИ) - Романовская Кира

— Зато теперь умеет, ещё как! И даже врезать может! — усмехнулся Филин его словам.

— И так, поверь лучше, чем было. Она научилась за себя постоять, я ею даже горжусь. Перегибает мальца, но так всё равно лучше… Эта Морозова Иде нравится, понимаешь? Ида так смеялась, когда они у нас на кухне у нас сидели, она давно так не смеялась… Если у неё теперь есть подруга и им вместе хорошо, то почему я должен этому препятствовать?

— Потому что она психопатка, Влад! — пытался вразумить его Филин. — Север думает, что он её контролирует, но это не так! Она ещё ему покажет небо в алмазах…

«Морозова ничего и никому уже не покажет…» — подумал про себя Влад, стоя перед окном в своём кабинете и вглядываясь в хлопья снега, что со вчерашнего дня валил без перерыва, заметая все следы тех, кто побывал в его доме без приглашения.

Влад вздрогнул, когда раздался стук в дверь и вошел охранника.

— К вам пришла женщина, говорит ваша мать, впустить?

— Ну, впусти…

Артемида Павловна восседала перед сыном в кресле напротив его рабочего стола и нервно оглядывалась вокруг. Она сильно сдала с их летнего рандеву, будто все годы, что она пыталась отсрочить пластикой и уколами красоты, навалились на неё разом и вот-вот готовились похоронить под собой. Неизменно осталось одно — цыганская куча золотых украшений на всех возможных местах, доступных для надевания блестяшек.

— У тебя есть дома камеры?

— Нет, убрал три месяца назад, даже из детской, это была ошибка… Внешние они разбили… — задумчиво сказал Влад тяжелым уставшим взглядом, глядя на мать. — Зачем пришла?

— Нас точно никто не услышит?

— Кузя только. — кивнул на спящего на диване пса Влад. — Он никому не скажет.

— Ты всегда любил собак… — чуть дёрнула уголками губ Артемида. — Ты заплатил? В новостях об этом ни слова.

— Никто ничего не требовал.

— Твои сёстры очень переживают…

— Зачем ты пришла, мама? Помочь или добить? — безразлично спросил Влад.

— Поддержать, мы ведь…

— Одна семья? Нет, это не так. — устало покачал головой Влад и прикрыл глаза, только бы не видеть её жалостливый взгляд, направленный на него. — Моя семья это Ида, Дима, Костя и маленькая Сонечка. А мы просто родственники с тобой…

— Ну, что ж родственник, пришла пора поговорить, как мать с сыном… Может в последний раз… Мой браслет, почему не с девочкой? Я ведь сказала ей всегда носить с собой! — сломанным голосом выпалила мать и у неё задрожали губы.

— Всё таки там что-то было, да? Тонкая работа, очень дорого стоила, похоже. Я не заметил ничего. — покачал головой Влад, приподнимая тяжёлые веки. — Соня пыталась нацепить его на пса, потом на кошек по очереди, потом потеряла, плакала два дня, а после забыла. Это ребёнок мама, ей в одно ухо влетает, в другое вылетает. Давай, выкладывай, с чем на самом деле пожаловала, раз дала браслет, значит знала, что будет и кто похититель. Всё, Артемида Пална, можешь больше отца своих детей перед ними же грудью не прикрывать…

При упоминании своего суженого, Ковалевская дернулась всем телом и снова прошарила взглядом помещение вокруг себя, будто Кощей мог где-то спрятаться.

— Я не знала, что будет, просто готовилась ко всему сразу. Почему ты не уехал, Влад?! — умоляющим взглядом взглянула на него мать. — Ты ведь теперь свободен, жена вернулась, трое детей у вас стало, ты мог просто уехать! Я чуть ли не на коленях вымолила у Славы помощь для тебя, даже когда он соскочить хотел, скотина, я ему кое какие грешки припомнила, он вытащил себя из алкогольной комы и доделал всё до конца! А ты остался здесь! Какого хера, сынок???  Ч и т а й  к н и г и  на  К н и г о е д . н е т

Влад мог поклясться, что в тишине пустого дома услышал, как его собственная челюсть упала на пол и закатилась в угол. Его мать тем временем рылась у себя в огромной сумке и начала доставать оттуда маленькие бутылочки разномастного алкоголя, выставляя их на стол, будто ограбила мини-бар в самолёте.

— Без ста грамм не разберемся. — пробормотала она себе под нос.

Из черной дыры женской сумочки на стол также был выложен пакетик с разрезанным на кусочки салом, Влад чуть не подавился нервным смешком, он и забыл, что Артемида его обожала, но эту свою плебейскую привычку прятала ото всех. Она залпом осушила, кажется, коньяк, закусила кусочком свиного жира и ткнула жирным пальцем в сына.

— Даже не спросишь ничего? Язык проглотил, сыночка?

— Сыч предложил мне свою помощь ещё до того, как мы с тобой поругались в последний раз. Мы ведь и не общались с тобой до этого года три… — начал составлять цепочку событий вслух Влад.

— Ага…

— И после нашей ссоры он не отказался от своего слова.

— Да не отказался. Подумаешь немного с тобой поцапались! Он соскочить хотел, когда Лида Богу душу отдала, муженька облопошив. Ему всё до лампочки стало — бухал как чёрт. Дала ему волшебный пендель, побежал, как миленький к тебе.

— Я думал, он помогает мне из-за Иды…

— Ага, щас! Насрать ему на неё, как и на своих остальных отпрысков. У него на пьедестале почета, как и у твоего отца, он сам стоит — Великий и Ужасный! Волшебник, блять, Изумрудного города!

— Я не понимаю… — покачал головой Влад.

— Что ты не понимаешь? Зачем я его за тебя просила? Когда ты меня в хер не ставил, мать родную? Ох, сына, твои то ещё мелкие паскудники, но однажды и они проявят неблагодарность, обзовут последними словами родителя, хлопнут дверью и свалят в неизвестном направлении, обложив херами напоследок. Но это ничего не изменит, ты всё равно будешь их любить. А я твоя мать и я тебя родила. Ты же сынок мой единственный, не сказать, чтобы любимый, но всё же моя плоть и кровь, от этого никуда не деться. — хохотнула Артемида, открыв вторую бутылочку. — Ты тонул, Владлен, я тебе помогла, ведь груз твой стал тяжелее, когда жена твоя восстала из мертвых, клянусь, думала, ты её убил. Ан нет! Вернулась Идочка лучше прежнего!

— Я не понимаю… — растерянно пробормотал Влад.

— Сейчас ты всё поймешь, сына, затем и пришла. Сразу скажу, я не знаю, где твои жена и дети, не знаю… Прости! Но то, почему он их у тебя отнял, ты должен узнать. И пойми, наконец, своей тупой головкой, что я не могла к тебе относиться по-другому! Если бы я проявила к тебе хоть каплю сочувствия, жизнь твоя была бы ещё хуже. И за это прости, если сможешь… Я просто делала, что могла. Главное, чтобы наши дети были живы, остальное всё не важно…

Артемида влила в себя вторую бутылочку и сразу третью, занюхала салом, откинулась на кресло и будто набралась оттуда храбрости, сдавая своего мужа.

— Он хотел тебя сломать, но ты никак не ломался, у Юры всё должно быть по правилам — есть отец, есть сын, и сын всегда идёт за волей отца из поколения в поколения. Ты мотнулся в сторону, сначала армией, потом бизнес замутил, от Дины отказался, привёл какую-то дворняжку с улицы, как он её называл. Через Иду тебя было не достать, она горой за тебя стояла, как Сыч сказал мне как-то, а ты за неё. Пытался через твой бизнес, но ты слишком прочно встал на ноги. Сыч подсобил. Я его тогда тоже попросила за тебя. Уж очень он любит, когда к нему на поклон идут и помощи просят, а он проблемы одним взмахом руки решает. Я за тебя спину гнула, ничего, не переломалась перед этой самовлюбленной скотиной! Он к тебе даже проникся, бабки почуял, старая охотничья псина! А уж когда увидел около тебя свою дочурку, наверное, бизнес план в башке построил до небес и обратно. Да, только признавать Иду, было себе дороже, видимо.

— Ты знала, что Ида его дочь?

— Нет, узнала только после того, как Лида финт завещанием сделала. Хорошо она его умыла, царствие ей небесное. Подтирается Сычонок теперь, никак не ототрётся. — съязвила Артемида, кривя лицо. — Твой отец затаился тогда на время, но твой успех тебя и погубил. Ты стал слишком заметным, он шепнул кому надо, что такое дело, как у тебя должно принадлежать не тебе, а людям, которым можно доверять, а если быть точнее — сынкам отцов, что были у кормушки власти. Тебя начали прессовать, сначала тихонько, потом надавливали сильнее, а ты всё не продавливался. Жена пропала, а ты только острее зубы натачивал. Молодец, горжусь тобой, сынок, но против таких людей ты ничтожен, уж извини, зубастая махина бюрократии и власти перемалывала и не таких. Тебя бы тоже перемололи, да Сыч этого Быстрова старшего на дух не переносит, я их и стравила между собой, а ты так сбоку-припёку, ничего уже не решал. Сыч, слава его яйцам, не подвёл. Я то чуяла, к чему всё идет, а ты нет.