Медлю с вопросом и Островский совершает наитупейшую ошибку.
С отчаянием прослеживаю, как он потянувшись, берёт мою безвольную ладонь.
— Я что хотел сказать, блондиночка.
Ладонь держит, второй прикрывает. Ладошке тепло, но мне от подувшего со стороны бешеного ветерка - холодно.
— Как насчёт свидания?
— С дуба рухнул? - как комарик говорю.
Выбранный мажором образ слетает, обворожительная улыбка меркнет.
— Я знаю тебя в общей сумме - минут тридцать. Свидание?
— Да. Ты права. Знаем друг друга мало. Но ты мне с первой минуты этих тридцати понравилась. Давай познакомимся получше?
Да-а что ты мелешь? Беги, дурак, пока ноги при тебе.
— Я «за», - громыхает туча, заставляя подпрыгнуть на стуле.
Поздно. Дурачину уже не спасти.
Островскому, к сожалению, не подпрыгнуть, его к стул придавили.
Артём сжимает плечи парня, тот попыток вырваться не предпринимает. Держит мою ручонку. Малёхо морщится от боли, но ничё. Держит и держит.
— Новенькая? - чего-то хочет выбравшийся из ада.
Смотрю на него - напоминает восковую фигуру. И малюсенькой эмоции - нет.
Жуткий безэмоциональный вид пускает холодок по всему телу. Закоченела мигом и вся.
— Что?
Час вопросов?
Чего они все хотят от меня?
— Я организую свидание с патологоанатомом? Ты не против?
— Кому?
— Ему, - улыбается проказливо.
Восемь.
Островский, находясь под властью мощного рывка и последующего удара, улетает на пол. Стул за ним туда же.
Дикий следит слегка замедленным полётом, будто кино смотрит.
С заходящейся в припадке душой, вижу, что Алёна машет мне, стоя у выхода.
Беру рюкзак в руки, боясь, что, если стану одевать, увидит.
— Побежишь и не обессудь, - пожимает плечами Артём.
Типа говоря: извини, не я выбираю своё поведение. Родился таким муд*чиной.
— Вынудишь перейти от слов к действиям, - лениво предупреждает.
Ноги подкашиваются, веруя в угрозу.
Островский вскочив, зло проводит по разлохматившимся волосам, но морду чистить в ответ не лезет.
Знает, что не сможет победить дикого?
Тону в карих наглых глазах.
Вокруг всё замирает. Есть я и он.
Его мотивы мне неизвестны, свои - я знаю назубок.
Выйти из столовой без психологических травм - вот цель на следующие минуты.
Дикий подойдя, разворачивает стул со мной к себе. Приседает на корточки. Отпрянув, сжимаю рюкзак крепче.
— Прости, - извиняется...Артём.
В шоке открываю рот.
— Погоди. Уши заложило, вероятно, - дёргаю за мочки. — Разложило. Что ты сказал?
Усмехнувшись, он пальцем помогает закрыться моему всё так же раскрытому от шока рту.
— Я не должен был тебя пугать. Извини. Хорошо?
Видно, что слова даются ему с трудом, но тем не менее мажор перебарывает себя.
— А-ха, - хмыкаю.
— Ты, конечно, тоже извини. Но, если я не извиню... Что за многообещающее выражение на лице? Убери немедленно, - истерю.
— Извиняю. Извиняю. Всё. Отцепись, - отталкиваю иуду.
Дикий не удержав равновесии, заваливается набок.
— Не хотела. Ты тоже прости, - смотрю пугливо на уже пружинисто поднявшегося парня.
Он не пойдёт за мной?
Боже, ну, пусть не пойдёт. Вроде не идёт. Стоит, сложив руки на груди своей мощной.
Фу-у-ух.
Островский подаёт рюкзак.
Проворчав нечто отдалённо похожее на спасибо, я трусцой, трусцой к Колесниковой, не принимая во внимание мажоров, продолжающих насмешливо смотреть за мной.
— Вы - живой мем. Знаешь скока девок сфоткало, как дикий присел около тебя?! Наверняка будут в фотошопе вместо тебя себя подставлять. - хмыкает Алёна.
Мельком оглядываюсь, но обстановка не меняется.
Дикий с Островским вроде нормально стоят рядом друг с другом.
И тут первый нежно улыбаясь... Увижу рядом с ней и ты -...уп, - читаю по губам.
Уп?
— Алён, знаю две буквы - у и п. Связано с угрозой.
— Труп может? - тоже таращит на парней она. — По губам дикого прочла?
Согласно мычу.
— Ну, он может. Да.
— Что?
— Мишаню увезти...Как он там сказанул? На свидание с патологоанатомом?
Снова угукаю.
Узнала наконец имя одного из Островских. Удивительно, что легко узнала и не через год, и при странных обстоятельствах.
— Думала, он не будет до тебя больше докапываться, но по тому, как этот гад подмигнул... - сомневается Колесникова.
Артём реально подмигивал недавно, видя, что я на них смотрю.
Был шанс, что я галлюцинирую, но Алёна разбила надежду в пух и прах.
—...вижу, что зря я так думала. Ладно. И Островские, и Дикой, и Ледов, - расстроенно трёт лицо одноклассница и направляется к выходу.
— Пойдём за матрацом. Не брошу же я тебя на растерзание фантастической четвёрки. И надо бы завтра расследование провести.
— Какое? - закинув лямки на плечи, бегу за ней.
— Узнать почему на тебя объявили охоту. Ты всего один день в эдеме, а сколько мажоров прилепилось. Прямо тебя, как тот скотч от мух, но в твоём случае от мажоров, продавай.
— Я бы тоже хотела узнать, что им надо. Но как?
— Есть у меня свои связи. Попробуем, - таинственно улыбается девчуха.
— Хорошо, - легко принимаю я то, что завтра мы будем играть в Шерлока.
Будет невыносимо, но местами интересно.
Кирилл Андреевич * прямо не в бровь, а в глаз своим высказыванием зарядил.
Кирилл Андреевич - учитель математики
25
— Ёперный театр, Алёна. Облегчи мою душу. Признайся. Он с кирпичами? - уперев руку в бок, прерывисто хватаю ртом воздух.
Пытаюсь отдышаться и не выходит.
— Я его булыжниками набила, чтобы во время сна бочины и з*дницу мял, растворял их, - огрызается девчонка, ставшая мне заклятой подругой, на время перетаскивания матраца-убийцы.
— Стукнула бы тебя, но сил не осталось. Пляши, ёпта, - от бессилия перехожу на матюги.
— Я джигу и отплясываю. Согласись, хорошо получается? - трясёт руками, сбрасывая в них напряжение Алёнка.
Мы не прошли и половины пути. Но уже на пару имеем: ноющую спину, руки-веточки, ножки-сосисочки и корпус-желешечку.
Боязно представлять, что будет, когда мы дотащим его до моей комнаты.
Помрём, наверное, у порога.
— Давай ты поспишь на моей кровати? - ищу выход, опасаясь, что поставлю кеды в угол, не дожив и до восемнадцати.
— Я бы издевательски захохотала, но боюсь в отыгрыше и откинусь. Энергия на исходе. Так что выражаю тебе всё, что думаю так.
Девчонка вылупилась и закрутила глазами. Не понятно, что она хотела добиться, но я смогла лишь рассмеяться.
— Ты подумала где сама будешь спать?
— Могу на полу, могу с тобой, могу на подоконнике даже. Но, молю тебя, давай вернём твой матрасик бетонный обратно? - нахохотавшись, теперь я отдыхала и после смеха.
— Ты завтра с пола не встанешь, Варь. Не встанешь, не встанешь, - повторяет, видя адресованное в её сторону сомнение.
— Думаешь на полу спать райское блаженство? Будешь завтра, как старушка ходить, да то и дело за стреляющую поясницу хвататься.
Представила это зрелище. Впечатлилась. Захотелось сразу в бой и не жалея ногти свои, взвалить на себя ношу, тяжкую, в буквальном смысле.
— Соберись, слабачка, - возомнила себя коучем по личностному росту однокласница.
— Не время раскисать. Вспомни Артёмку, вспомни Ледова, рассердись и потащили.
Заохав, закряхтев мы взялись каждая за свой край, подняли чудо ортопедичное и пошли на подрагивающих ножках.
— Всё. Всё, - взмолилась через пару пролётов.
— Спина переломиться. Переломиться, Алёна. Ставь его. СТАВЬ, БЛ*ХА, - ору.
Птицы, что сидели на улице, мой ор орангутанга услышали даже через разделяющее нас окно.
Вспорхнув с ветки, предательницы оставили нас разбираться одних.
Мы и стояли, всей душой ненавидя матрац.
Не знаю, как Алёне, но мне стоять наскучило.
