(не) беги от меня, малышка (СИ) - Анина Татьяна

В итоге время было упущено, Лада уехала обратно к себе домой, трубку не брала. Объясниться – ни одной возможности.

Из больницы я вышел и сразу на вокзал. Хотел. Потому что – ну ерундистика же какая-то!

И неуместная шутка отца, и ее чрезмерная обидчивость.

Да и то, что сбежала, ни слова не сказав…

Глупость.

Но она – женщина, ей – простительно оставлять недосказанность.

А мне – нет.

Потому я был твердо намерен вопрос этот решить.

Но на полпути позвонил отец, как раз серьезно разбиравшийся с юридическим отделом, и в жесткой форме потребовал моего присутствия. Ненадолго, на сутки еще примерно.

Учитывая, что была середина субботнего дня, а Лада сто процентов уже приехала, мне об этом служба собственной безопасности отчиталась, то я не стал пороть горячку. И решил, в самом деле, сначала заняться рабочими моментами, а потом уже личными делами.

Отец в последние годы стал мягче, и его конформизм уже проявил себя с негативной стороны.

Кто его знает, за остаток рабочего дня перед воскресеньем много ли можно успеть сделать?

А хотелось – много.

Легко уволить к херам весь юридический, а заодно и экономический отделы. Очень хотелось, кстати.

Хоть душу отвести за мощный проеб с Ладой.

Но штат оголять нельзя, необходимо плотное взаимодействие сейчас с эйчарами, со службой безопасности, а это куча отчетности, аналитики и прочих веселых вещей, которыми развлекаются руководители на работе.

В итоге, мы провозились до поздней ночи.

Я вытащил с выходного руководителя эйчар-отдела и начальника службы безопасности, и весь остаток субботы прошел в выстраивании правильной стратегии смены персонала. Такой, чтоб не пострадали основные процессы в корпорации, и в то же время не было вопросов у труд инспекции. Не рядовых первостольников увольняем все же, и не рабочих, своих прав не знающих.

Ведущий юрист с командой, главный экономист с командой…

Это только кажется, что сменить легко.

А на самом деле – море проблем. Начиная от поиска сотрудников, которые нам подойдут и завершая контролем при передаче дел от старого сотрудника новому без ущерба для репутации компании. А то всякое бывает…

Потом еще с отцом решали вопрос о внедрении по всем филиалам единой системы отчётности и кибербезопасности. Дозрели, наконец. Конечно, в главном офисе, на производстве и в основных филиалах это все есть, и все под одну платформу сведено. Но в регионах пока еще не доползли.

И вот, по итогу этих переговоров, я и сижу сейчас в захудалом баре на окраине Москвы со своим другом, Игорехой Самойловым.

Язвительным, едким, как уксусная кислота, хреном, всегда режущим правду-матку в лицо.

Это если, конечно, его удастся разговорить.

Потому что Игореха, как и большинство гениев в сфере АйТи, социопат. И , чтоб вытащить его куда-то в общественное место, надо столько телодвижений, сколько не всякая баба потребует.

Игореха - вольный стрелок, никогда не работавший на дядю, как раз систему кибербезопасности и выстаивал в нашей корпорации. И периодически сам же ее и тестил, пытаясь пробить. Либо он, либо его приятели – такие же, как и он, двинутые компьютерные гении. За бабки, естественно, и немалые.

Вообще, я иногда думаю, что Игореха зарабатывает явно больше меня, потому что очень уж дороги его услуги. Но , естественно, все это окупается.

Его профиль – настройка и тестирование систем безопасности - нереально востребованный сейчас продукт. И Игореха в своем деле – лучший.

Хотя и отморозок тот еще, конечно.

Разговор у нас, начавшийся с рабочих моментов, как-то очень плавно перескочил на мой мощный проеб с Ладой Леонидовной.

Я не стал ничего скрывать.

Во-первых, надо было выговориться, не с отцом же на эти темы?

Во-вторых, Игореха, мало того, что был могилой в таких ситуациях, к тому же хорошо умел слушать.

Вот бы еще бы молчать научился, скот.

Нет, я не переживал за интимность нашего разговора, он никому не скажет, не будет распространять информацию по тусовкам и блогерам.

Но мне в лицо он говорил откровенно неприятные, хоть и верные, вещи. Только для моего восприятия, только для меня любимого, а отвратительно, сука, донельзя.

Меня дураком даже отец уже лет пять не называл. Отвык я как-то.

Хочется по роже нахальной втащить.

Но нельзя.

А то реально дураком буду в такой ситуации.

Игореха жрет еще дольку соленого лимона, скалится. Типа, приветливо.

– Ты, вместо того, чтоб трахать сходу, должен был поговорить.

– Бля, без тебя бы не просек, – кривлюсь я. Тоже мне, психолог.

– Ну а если просек, какого хера не сделал?

– Да времени не было!

– На трах-то нашлось, – резонно возражает Игореха.

– Это другое.

– Нихера не другое. Это просто значит, что ты членом думаешь.

– Ты, бля…

– Я, бля. Тебе сколько лет, Питер? Тридцать три? Тридцать четыре? Вроде как пора умнеть, а?

– А тебе говорили, что, если вовремя рот закрыть, то зубы целее будут?

– Неа, – смеется Игореха, – нахера мне такие глупости знать?

Действительно. Ему – точно не надо. Все равно толку никакого.

Ладно, раз пошла такая пляска… Всё выложу.

– Игорех… Ну вот я вообще ее понять не могу. Она меня хочет, понимаешь? С самого начала хотела! С первого дня, как в кабинет зашла! Ну что я не могу понять, течет баба или нет? Но прям шоры какие-то поставила. И все. Я ведь по-всякому пытался. Так и не понял, что ей надо. Уже в покое оставил. А она… Сама, представляешь?

– А потом смотала?

– Да. Но тут не ее вина, конечно…

Игореха сидит, думает, посматривая на просвет в стакан.

– Эй, парни, закурить не будет?

Мы синхронно поднимаем взгляды на заросшего бугая в спортивках и недельной щетине, подошедшего к нашему столу.

Вот, если б Игореха согласился на нормальный кабак, вместо этой дыры, то таких утырков там бы не водилось… Но друг дальше, чем за два квартала от дома обычно не ездил, а по барам вообще не шлялся. И на своей территории терпеть никого не мог. Так что выбора никакого.

– Мы не курим, дядя, – сухо отвечаю я, отворачиваясь.

– А чего такие грубые? Манеры где?

– В пизде, дядя, – рифмует Игореха прежде, чем я успеваю нивелировать конфликт. – Пошел нахер от стола.

Мужик, офонарев от ответа, отходит в сторону, к своему столику, где сидят еще четверо таких же, как и он, помятых типов.

Игореха, не обращая больше на него внимания, говорит:

– Короче, так. Если нет логики в поведении, это не значит, что ее нет. Это значит, что ты ее не видишь. Сейчас налицо все признаки того, что ты не полностью владеешь информацией.

– Да как не полностью? Я все про нее знаю.

– Значит, не все. Значит, есть какая-то переменная или постоянная, которая нам незнакома. И ее надо выяснять. Если ты, конечно, заинтересован в этой бабе? Ты заинтересован?

– Да, – отвечаю я, прежде , чем соображаю даже…

Я заинтересован Ладой. Серьёзно и надолго.

Замираю, обалдевший.

Потому что впервые, я, наверно, сам себе в этом признался. Игореха - не в счет, он, можно сказать, зеркало мое. Говорливое только чересчур.

Даже на фуршете, с отцом, это было скорее игрой, чем реальностью. Чем-то навязанным. Родители начали переглядываться, говорить «моя Ладушка»… Я не противился.

А вот сейчас…

– Ну, тогда все просто. Ищи переменную-постоянную.

– Да как?

– Мне тебя учить? Вали к ней, но не просто так. Если просто приедешь и насядешь опять, то твоя неуловимая женщина может взбрыкнуть. Ты же применял давление?

– Да.

– Ну так если не помогает способ, надо другой искать.

Из угла, куда утопал верзила, доносятся пьяные матерные выкрики.

– Какой?

– Сам думай, ты же у нас целый генеральный директор, – ржёт Игореха, а потом встаёт, разминает плечи и орет в сторону бушующего столика, – Эй, дядь, ты че-то сказать хотел?

Я выдыхаю, допиваю коньяк и топаю следом за другом. Просто потому, что очень хочется спустить пар.