Никто кроме тебя. Искушение - Россиус Анна

Джордан думает, что у меня есть чувства к Торнтону, и до сих пор подозревает, что между нами что-то всё-таки было раньше. И эти подозрения совершенно точно не дают ему покоя. А каково мне теперь? Знать о его бурной молодости, о девушках, которых у него, судя по всему, было много?

– Фактически, он бросил её на растерзание местной озлобленной молодёжи, которая только и мечтала с ней поквитаться?

– Ну, детка, а что же ему было делать? Остаться здесь ради неё? Если бы там была неземная любовь, то еще может быть. А так… Думаю, жалел он её, только и всего.

– Ну а откуда все эти жуткие обвинения появились? Это её месть за то, что перестал защищать?

– Месть или не месть, я не знаю. Но что-то произошло тогда между ними. Неудобно мне тебе об этом говорить..

– Он что, правда её изнасиловал?

– Нетта говорила, что всё признаки этого были. Вроде её нашел брат дома, в невменяемом состоянии. И отвез в больницу. Родители первое время были в шоке – не знали, чему верить. Поначалу Блэр обвиняла Джордана, а тот, в свою очередь, отмалчивался. Слухи очень быстро расползлись, но в его вину мало кто поверил. Все знали его как спокойного, уравновешенного молодого человека, который и в драках то не особенно участвовал. Да и в женском внимании у него не было недостатка, зачем ему понадобилась бы Блэр? Еще и так, без её согласия? А эта несчастная утверждала, что он такое проделывал с ней постоянно.

– Но если факт насилия был установлен, значит и виновный должен был быть? Почему Джордан молчал? Почему не защищался от этих обвинений?

– Хочешь знать моё мнение? Не защищался, потому что чувствовал свою вину.

У меня похолодело всё внутри. Ладони заледенели, хоть температура в кухне оставалась по-прежнему высокой от не остывшей еще духовки.

– Вы что же, думаете, что он и правда мог так с ней обойтись? А она столько времени молча терпела?

– Говорила, что влюблена была в него, вот и терпела. Но я считаю, большая часть её рассказов про издевательства – выдумки, конечно.

Нет, всё это просто не может быть правдой. Одно дело – драться с мужчиной, более или менее на равных. И совсем другое… так поступить с девушкой, какой бы мерзкой и мстительной она ни была.

Я ощутила, как глаза наполняются влагой.

– И чем всё тогда закончилось?

– Джордан с тех пор больше в Дипвуде не появлялся. Мистер Браун имел несколько конфиденциальных бесед с доктором Мёрфи, отцом Блэр. И как-то они смогли договориться, потому что обвинений против Джордана семья не выдвинула. После случившегося Мёрфи переехали в Таунсенд, и больше я о них ничего не слышала. Вот так.

Я прижала ладони к лицу, силясь сдержать подступающие рыдания.

– Рассказала я всё это не для того, чтобы ты засомневалась в своём женихе. Найдется много так называемых благодетелей, которые попытаются открыть тебе глаза на Джордана. И не факт, что эту историю не приукрасят разными жуткими подробностями, которых не было и в помине.

– Как теперь узнать, что из всего этого – правда, а что – нет? Даже если он захочет мне рассказать свою версию? Смогу ли я её принять? В голове никак не укладывается…

– Что бы там ни произошло на самом деле, ты должна быть уверена вот в чём. Мистер Браун знает тебя с пеленок и любит так же, как любил бы родную внучку. Будь Джордан действительно виновен в том, в чем его обвинила тогда Блэр, твой дядя не пустил бы его на порог.

Глава 17

Джордан слышал разговор на кухне от первого до последнего слова. И корил теперь себя за то, что не признался Оливии во всём раньше.

Не зная и половины правды, Глория не ошиблась в одном – его действительно истязало чувство вины за содеянное. Блэр – глупая, самонадеянная девчонка, не понимала, с чем имеет дело, и постоянно играла с огнём. И доигралась, на свою беду.

Зато прояснился момент с таинственным благодетелем, который избавил его от всех обвинений. Томас Браун. Что могло подтолкнуть совершенно постороннего человека заступиться за него тогда? На ум приходит лишь одно – Томас знал о пророчестве Саманты, и приложил усилия для того, чтобы ничто не помешало его осуществлению. Зачем ему это – вопрос без ответа пока что.

Лив проскользнула мимо него, стараясь не привлекать к себе внимания. Пожелала доброй ночи дяде, и убежала наверх. Может это и к лучшему – нужно собраться с мыслями перед сложным разговором.

Алкоголь, как назло, действовал совсем не расслабляюще. Чувство тревоги обострялось с каждой минутой. Возникло ощущение неотвратимости приближающейся беды.

Пребывая в своих невесёлых думах, Джордан отправлял внутрь бокал за бокалом. И, с непривычки, упустил тот момент, когда нужно было остановиться.

Слегка покачиваясь, он поднялся по лестнице в спальню. Если кто-то и был против его ночевки вместе с Оливией, и слова не сказал. А Джордана чужое мнение и не трогало. Он уже считал её своей женой.

В комнате было совершенно темно. Даже сверхъестественным зрением едва можно было различить силуэт на постели.

– Котёночек, ты спишь? – заплетающимся языком позвал он.

Слово "котёночек" далось ему нелегко.

Джордан усмехнулся, почему-то вспомнив тот чёртов исландский вулкан на леднике с труднопроизносимым названием, который своими выбросами в атмосферу перекрыл небо над Европой на несколько дней.

– Эйяфьякодюль… – он покачнулся, стягивая футболку через голову. – Нет вроде…

Так, теперь брюки. Может, слово попроще выбрать? Такое и на трезвую голову не каждый сможет выговорить. Нет уж, Фрейзеры так просто не сдаются!

– Эйфькодлю… черт подери… – он наконец, справился с пряжкой ремня. – Вроде же не сильно пьяный…

Лив сонно заворочалась в постели.

– Не сильно? Ты едва стоишь на ногах…

В груди Джордана разлилось приятное тепло. Может, не всё так плохо? И он просто сам себя накрутил, предвидя ее реакцию на рассказ о Блэр.

Избавившись от одежды полностью, Джордан опустился на кровать рядом с маленьким тёплым комочком, почти с головой укутанным в одеяло.

– Замёрзла без меня? – ласково прошептал он, сжав девушку в крепких объятиях. – Сейчас будем греться.

В доме и правда было очень холодно. Ощутив прикосновение его горячих рук и груди, Оливия встрепенулась:

– Ты совсем голый? А если сюда войдут?

– Я запер дверь, – успокоил он, начиная поглаживать её через пижаму.

И тут же почувствовал, как она сжала его руку, не давая забраться под резинку пижамных штанов.

– Нужно поговорить…

Ну вот. Рано радовался.

– Знаю.. – согласился он, касаясь губами её виска. – Но лучше подождать с этим хотя бы до утра.

– Ну хорошо, – Лив шумно вздохнула.

– Малышка, ты для меня – важнее всего. Не сомневайся в этом, кто бы что тебе не говорил. Поняла?

– Я для тебя – проводник… – пробормотала она.

Подложила ладошку под щёку и затихла. Ему даже показалось, что спит – так спокойно стало ее дыхание.

Бедная девочка. Каково это – лишиться в один день почти всего, что было дорого. Не знать, кто друг, а кто – враг. И сомневаться в мужчине, которому согласилась доверить свою жизнь.

Джордан припомнил себе, что обещал ночью к ней не приставать. Но ничего же страшного, если он просто её поцелует?

Осторожно перевернув Лив на спину, Джордан попытался рассмотреть её лицо. Юное, безмятежное. Отвел несколько пшеничных прядей, и легонько коснулся губами нежной кожи её лба, щёк, подбородка… Никакой реакции не последовало. Странно.

Уже так крепко спит?

Он провёл языком по пухлым губам, едва проникая в её рот. Тоже ничего в ответ.

Прижал ладонь к нервному сплетению под грудью, прислушался. Полный штиль внутри.

Следовало бы оставить её в покое и просто попытаться уснуть рядом, но Джордан продолжал ласково гладить и целовать. Повернул её снова на бок и прижал маленькую тёплую попку к стоящему колом стволу.

И подумал, что именно так, наверное, он будет брать её по утрам – расслабленную, податливую, сонную. Будить и заниматься любовью. А еще лучше – просыпаться от прикосновения её горячих губ и маленьких нежных пальчиков, когда она будет…