Вторая семья. Неверный (СИ) - Манаева Ирина

— Нельзя быть такой злопамятной, Кариночка.

— Ой, да перестаньте, — цокаю языком. — Неужто надо подставлять вторую щёку, когда бьют по первой?

Она религиозна. Недавно увлеклась. Пыталась и нас просветить в одну из немногих встреч, но я чётко дала понять, что не нуждаюсь в проповедях. В детстве мне сказали, что я православная. На этом всё. Типичный маленький серебряный крест, как у многих. На всякий случай, вдруг действительно в книгах пишут правду. Но не более того. А уж Кир и вообще далёк от библейских историй, которые я как-то читала в детстве.

— Он просто оступился, — гнёт своё свекровь, а у меня округляются глаза от такой наглости.

— То есть вот эта вся ситуация — маленькое недоразумение? — решаю уточнить, и чувствую, как её гнетёт этот разговор. — Небольшая оплошность, которую можно забыть, — продолжаю монолог. — И жить дальше в любви и согласии. Так получается?

— Кариночка, я сейчас приеду и…

— Да не надо никуда приезжать! Вы и так загостились. Пора и честь знать. Мне совершенно не хочется, чтобы дома меня ждали подобные разговоры. Иначе я какой-то мазохист, сам себе делающий больно. Последний раз, когда вы придёте в МОЙ дом, это будет только за вещами. Всё!

Тон категоричный, как и я сама. Меня бомбит и раздражает то, что она пытается делать жертву из своего сына. А я тогда кто? Кто я в этом цирке уродов?

Отключаюсь, чувствуя нервозность. Когда уже закончится эта часть моей жизни, чтобы было всё более-менее гладко? Да, прошло немного времени, но хочется какого-то магического вжуха. Маха волшебной палочки, которая всё исправит. И сейчас я не хотела вернуть всё обратно, потому что не намерена жить во лжи. Просто не знать Макса.

Единственное, за что я благодарна Рубцову — это наш сын. Потому что от другого мужчины получился бы совсем другой ребёнок. А мне этого не нужно.

Следующий звонок настигает минут через двадцать, и я отвечаю куда спокойнее.

— Привет, — звучит знакомый голос. — Когда будешь дома? Я заберу вещи.

— Какие вещи, Рустам? — не до конца понимаю.

— Маргарита Павловна просила. Говорит, ты её выгоняешь.

Ну привет, тяжёлая артиллерия. Добралась до рубахи-парня, который никогда никому не откажет. Нажаловалась, выставила меня последней стервой. И как я теперь выгляжу в глазах других?

Истеричная невестка.

Да и пошло оно лесом. Конечно, они знали друг друга, но чтобы звонить Рустаму… Не знаю. Чувствую себя гадко, но там он уже пусть сам решает, насколько хочет быть сердобольным.

— К себе повезёшь?

— Моя мать пока уехала к сестре на месяц, туда лучше. Там посмотрим. Ты сама как?

Спасибо, что не спрашивает, что у нас произошло, и почему моя свекровь будет жить у его матери. Странная рокировка, но мне так будет легче, чем видеть и слышать чужого человека, родство с которым я намерена поскорее закончить.

— Нормально.

— К тебе сестра приехала?

— Да, Лиза здесь. Откуда, — думаю уточнить, но понимаю, что снова свекровь рассказала. — Ах, да. Поняла.

— Если что — ты говори, помогу, чем могу. Предложение с переездом в силе.

— Пока взяла отсрочку. И адвокат будет разбираться.

Молчание, будто он раздумывает над тем, что сказать.

— Не лезла бы ты в эти дела, Карина.

— Думаешь, проще спокойно отдать всё, что есть, и уйти с дороги?

— Просто посмотри на Макса. Он же это не сам сделал. А теперь инвалид.

— Этого мы ещё не знаем. И с одной почкой можно жить. Не хочу строить предположения. Да и мы теперь чужие люди, сам знаешь почему.

— Она уехала, кстати.

— Кто?

— Инга. Как только узнала, что у Макса ничего не осталось. Да и прогнозы её не порадовали.

— Откуда знаешь?

— Твоя свекровь жаловалась не только на тебя.

Нашла подругу в лице Рустама, приехали. Но теперь понимаю, почему меня зовёт дорогой супруг. Я — последний оплот в этом чёртовом мире, которому можно петь о любви.

Глава 28

Рустам приезжает один, и я рада, что свекровь не стала устраивать сцен.

— Она говорит, что всё плохо, — Рустам усаживается на диване, а я на правах хозяйки завариваю чай. Несколько раз бегаю туда-сюда прессом, выдавливая цвет и аромат, и устанавливаю на столе рядом с печеньями.

— Её послушать, так всегда всё плохо, — надеюсь не вешать на себя вину, потому что отказала уважаемой Маргарите Павловне.

— Карин, — кажется, сейчас проскользнёт некое нравоучение, и я ощетиниваюсь, готовая отбивать удары. Ершусь, потому что хрен вы на меня повесите это чёртово чувство. — А если реально…

Он не договаривает, а просто смотрит на меня: в самую душу. И от этого его взгляда выворачивает нутро.

— Что реально, Рустам? — увожу взгляд. Лучше бы свекровь сама припёрлась за своими вещами, с ней я другая. А тут не могу, потому что Рустам тоже другой. И вот этот его щенячий взгляд заставляет себя чувствовать очень гадко.

— У меня бабушка была, — быстро соскакивает с темы, и я думаю, что пронесло. Только оказывается он мне так всё на личном примере показать хочет. — Я всё к ней собирался съездить, а с работой плотно было. Ну не срываться же среди недели. Вот думал, закончу дела, вырвусь.

И опять молчит. Тут домыслить на раз-два, только делаю вид, что не понимаю его намёков.

— Вырвался? — тянусь за печеньем, но не для того, чтобы поесть. Он заставляет меня думать о Рубцове. Об этих чёртовых щеках, которые следует подставить. О любви к ближнему, и том, смогу ли я простить себя, если он умрёт. Потому что он звал меня. — Ты же понимаешь, что делаешь? — интересуюсь у Рустама, но он не кивает, он просто смотрит, и я чувствую себя ещё хреновее.

— Один разговор, — вступается он за друга.

— Я была там, если ты не в курсе. Он не узнал ни меня, ни Кира.

— Да, Маргарита Павловна говорила. Но она рассказала ему о вас.

Громко пшикаю, обхватывая голову руками. Интересно, что она там нарасказывала такого? Всё тоже самое, что своим подругам?

— Ты зачем приехал? — сдвигаю брови на переносице, грозно смотря на гостя. Всегда была ему рада, а теперь жалею, что он тут. — Не надо рассказывать, какая я плохая, а Максу нужна поддержка.

— Не буду.

— И что следует простить, потому что у этого мудака не хватает теперь почки. Не я, Рустам, — повышаю голос, — заставила его влезать в эту задницу, из которой он не смог выйти. Он врал мне годами. Ты понимаешь? — округляю глаза. Передо мной не муж, но такое чувство, что я высказываю именно Рубцову. — Вытирал об меня ноги. Таскал любовницу на открытие филиалов. Ты просто представь! — не могу сдержать эмоций. — Они насмехались над моей глупостью.

— Я не считаю тебя глупой, Карина, — пытается он погасить мой гнев.

— Ну хоть кто-то, — хмыкаю, потому что Остапа понесло. — И вот после всего ты хочешь, чтобы я туда пошла?

Я ждала, что он промолчит, что пожмёт плечами, скажет что-то типа. Он последний мудак. Но звучит короткое.

— Да.

— Да?! — переспрашиваю, будто не верю своим ушам, и качаю головой.

— Просто потому, что это тебе тоже нужно.

— Мне?! — слышу собственный смех иронии.

— Тебе легче станет.

Хреновый из него психолог.

— Мам, мы дома, — кричит Кир, и я поднимаюсь с места, чтобы встретить их. По голосу, вроде, всё нормально. За него тоже беспокоюсь, потому что школа может и сломать, вернее те, кто там учится.

— Как дела? — интересуюсь, обнимая сына. Он пахнет вкусно: цитрусами и булочкой, которую, по всей видимости, трескал в такси.

— У тебя гости? — Лиза разувается и смотрит на мужские ботинки.

— Да, — вспоминаю наш разговор с Рустамом. — За вещами свекрови приехали.

— А чего не она сама? — не понимает Лиза.

— Долгие проводы — лишние слёзы, — отшучиваюсь, помогая сыну снять портфель. — Голодные?

Мы проходим на кухню, и Рустам уже стоит, намереваясь сбежать.

— Уходишь? — интересуюсь, пока он поправляет рубашку, будто волнуется, и смотрит куда-то за мою спину. Оборачиваюсь, там Лиза, которая переводит взгляд с меня на Рустама. Вряд ли его помнит. Они виделись на свадьбе больше десяти лет назад. — Кстати, это Лиза, — представляю сестру, и она поднимает руку, чтобы поздороваться. — А это Рустам, друг Макса.