Прекрасное безумие (ЛП) - Рид Д. С.

– Вау, – говорю, я впечатлена и всматриваюсь, медленно кружась.

Утренний свет проникает сквозь высокие окна, и ядовитый запах сена, пыли и навоза ударяет мне в нос. Это неплохо пахнет, просто землисто отличаясь от города.

Я держусь близко к нему, когда он открывает загон и осматривает одну лошадь за другой, а затем направляет их на улицу, присаживаясь на корточки.

Я мало знаю о лошадях, но они огромные и ухоженные. Даже я могу сказать, что Келлан очень заботится о них.

– Ты их боишься? – спрашивает Келлан.

– Что? Нет.

Это не вся правда. Я не боюсь лошадей, как таковых.

Но они выглядят как что-то с арены гладиатора – такого, что может затоптать вас до смерти.

– Хорошо. Может быть, я научу тебя ездить на них, если ты захочешь.

– Почему ты думаешь, что я не умею ездить? – осмелившись, спрашиваю я.

Он наклоняет голову, его глаза пробегают по моему телу.

– Я могу сказать.

Я не беспокоюсь об ответе. Нет смысла говорить ему, что он ошибается, потому что это не так.

Но, черт возьми, с ним я никогда не знаю, чувствовать себя оскорбленной или нет.

Это кажется мне вечностью, но он работает молча, быстро переходя от стойла к стойлу, осматривая деревянные панели и большие окна, открывая больше дверей, заправляя корм. Через час он вроде все сделал, и, казалось бы, остался довольный, и тогда мы возвращаемся на улицу.

– Это все? – спрашиваю я. Это было не так трудно.

– Нет, нам еще нужно взглянуть на быков. Их амбар находится примерно в миле отсюда.

В миле?

Я не уверена, что мои ноги могут отнести меня так далеко, и все-таки я растянула губы в улыбке.

– Конечно, – я указываю на сарай. – Разве сначала мы не должны сделать уборку?

– Обычно у меня нет гостей, которые убирают стойла, если они меня не попросят, – он подмигивает, и мое дыхание застревает в горле.

В солнечном свете он такой великолепный, это нереально. Его зеленые глаза, кажется, ловят и отражают золотой свет. Ветер растрепал его волосы, вдувая прядь ему в глаза. Я хочу отбросить её в сторону, но воздержусь от этого.

Он все равно убирает ее и проводит рукой по волосам, движение медленное и сексуальное. Я отвожу взгляд и обнимаю себя за талию, не потому что мне холодно, а потому, что мне нужно что-то установить между нами, даже если стена воображаема.

– Могу я погладить лошадей? – спрашиваю я. Мой взгляд устремлен к ним. Они пируют на траве, их мускулистые тела сильные и величественные.

– Нет, но ты можешь прокатиться на одном, если хочешь, – говорит Келлан. – Пойдем, я познакомлю тебя с ними.

Не дожидаясь ответа, он хватает за руку и ведет меня, рассказывая мне их имена и вспоминая, как он получил каждого из них.

Я стараюсь слушать, но все, о чем я могу думать, это его пальцы на моей коже, тепло его тела, сила, исходящая от него.

– Это Бренна, – говорит Келлан. – Она самая тихая, самая терпеливая лошадь, которую я когда-либо имел.

– Она прекрасна.

Я глажу ее морду, почти ожидая, что Бренна укусит или иным образом выразит свое неудовольствие. К моему удивлению, ей это нравится.

– Тебе нужно прокатиться.

– Я не могу, – говорю я.

– Не можешь или не хочешь? – спрашивает Келлан.

– Я не могу, – сухо говорю я. – Ты, будучи экспертом, уже понял это.

 Ты на нее заберешься в мгновение ока, – он смотрит на небо и хмурится. Темные облака собираются на расстоянии, но не похоже, что скоро будет дождь. – Подожди, пока я возьму седло.

Я жду, пока он выйдет из зоны слышимости, прежде чем я подхожу к Бренне.

– Ты, кажется, хорошо его знаешь. Ты тоже не скажешь мне, что я должна спать с ним? – она фыркает, и я смеюсь. – Точно мое мнение. Он горячий, но только потому, что кому-то жарко, это не достаточная причина, чтобы переспать с ним, – я лезу через забор, чтобы погладить ее шею, когда я замечаю какое-то движение.

Лай доносится слишком поздно.

Я поворачиваюсь в тот момент, когда Келлан кричит издалека:

– Снайпер, нет!

Но уже слишком поздно. Все, что я вижу, это размытого черно-коричневого мутанта, когда его лапы оседают на моих плечах, и я падаю назад, приземляясь на задницу. Удар смягчается одеялом грязи, доходящим до моих колен, и теперь покрывает половину меня. Но у меня нет времени переварить тот факт, что я только что приземлилась на свою задницу перед самым жарким парнем в истории – вот, дерьмо.

– Снайпер, нет, – приказывает Келлан. – Слезь с нее сейчас же.

Я смотрю в самые мягкие карие глаза. Острые, обнаженные зубы почти в нескольких дюймах от моего лица, но есть также розовый язык, который болтается.

– Ава, не двигайся, – шепчет Келлан, его голос наполнен волнением и страхом.

Краем глаза я наблюдаю, как он медленно приближается, ладони слегка приподняты, его голос шепчет успокаивающие слова немецкой овчарке.

О, он не может быть серьезным.

Я закатываю глаза и изо всех сил сажусь, отталкивая большую собаку.

– Хороший мальчик, – я хвалю его и глажу негабаритную голову.

 Нет, не трогай его, – говорит Келлан.

Серьезно, он действительно звучит панически.

– Почему нет? Он такой милый.

И он.

Собака лижет мое запястье и наклоняется ко мне, почти укладывая меня обратно в грязь. Его энтузиазм и волнение заразны, и я смеюсь.

Мне понадобилось время, чтобы подняться на ноги и посмотреть в глаза Келлану. Его взгляд странный, наполненный жарой, такой горячий, что он горит на моей коже.

Никто никогда не смотрел на меня так.

– Он тебе нравится, – смущенно говорит Келлан. Его голос вызывает восхищение и уважение, но его лицо показывает что-то еще. – У тебя есть собака?

– Нет, мои родители никогда мне не позволяли, – я смотрю на Снайпера, который прыгает вверх и вниз, умоляя дать облизать меня его собачьим языком. – Почему?

Он пожимает плечами.

– Мне просто интересно. Эта собака не любит никого, кроме меня.

– И меня.

Я провожу руками сквозь шерсть Снайпера, а затем начинаю тереть его уши.

– Мне потребовалось полгода, чтобы он позволил мне дотронуться до него, – замечает Келлан, наблюдая за мной со странным выражением. – Он военная собака с ПТСР. Я принял его. Нет, это не нормально.

– Меня все любят, – бормочу я.

Его бровь поднимается и возвращается его обычное высокомерие.

– Не все.

Его утверждение поражает меня как пощечина. Моя голова поворачивается к нему.

– Что, черт возьми, это должно означать?

Он пожимает плечами и подходит ближе. Его пальцы обхватывают мою руку, и, прежде чем я это понимаю, я снова стою на ногах, Снайпер сразу забыт.

Келлан стоит рядом, глядя на меня, его горячее дыхание согревает мои губы.

– Ты мне не нравишься, – шепчет он, его лицо темное, глаза с полузакрыты.

Что блядь?

Когда я смотрю на него, я понимаю, что он, вероятно, ревнив.

Ревнует, что его собака любит меня.

– Ты всегда такой тупой? – я качаю головой и выдергиваю руку из его хватки. – Подожди, не отвечай на это. Кажется, я знаю ответ.

– Поверь мне, ты этого не сделаешь.

Воздух вокруг нас, кажется, остыл на несколько градусов.

Что с этим парнем, дует все: горячее и холодное? Почему он не может быть похож на обычного человека и, по крайней мере, притворяется очаровательным, пока не залезет в мои трусики?

– Я тоже тебя не люблю, – говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти. Его хватка на моей руке удерживает меня.

– Ава?

– Что? – я рычу на него без причины. Это такая незрелая реакция, но я не могу справиться с чувством обиды. Обидно, что он не любит меня. Обидно, что он ревнует, когда это даже не моя вина. Обидно, что он не может быть счастлив, что его собака любит меня.

– Ты мне не нравишься, – снова говорит он.

– Ты сказал это совершенно ясно.

– Нет, ты не понимаешь, – он глубоко вздыхает и его медленно отпускает. – Ты неправильно поняла. Я не люблю тебя, потому что хочу тебя. Ты должна принять это как комплимент. Женщины, которые мне не нравились, всегда были лучшими.