Не дружи со мной (СИ) - Лавринович Ася

— Сука, я тебе че сказал? Отпусти ее! — прорычал он моему обидчику. Тот наконец освободил руку, но я, вместо того, чтобы дать стрекоча, осталась стоять словно вкопанная. От ужаса и с места сдвинуться не могла.

— Еще будешь лапать чужих девушек, гнида, язык твой поганый вырву и брошу на съедение бродячим собакам, понял?

«Груне!» — подсказал ошалевший от происходящего мой внутренний голос.

Худощавый молчал. Тогда кудрявый парень еще раз с силой тряхнул моего обидчика и процедил:

— Я спросил тебя, сукин ты сын! Где ответ? Ты понял?

— Братва… — жалобно позвал худощавый.

— Николаич, да он псих какой-то! — пробухтел кто-то со стороны гаража. — Нарик! Их тут много… Не связывайся!..

И радиоприемник громче сделали. Оттуда уже доносился торжественный голос Баскова: «Все-е цветы, что только есть на свете, я сорву. Чтобы ты открыла сердце мне свое-е!..»

— Понял, — сдавленно прохрипел худощавый.

Парень тут же резко отпихнул от себя худощавого и взял меня за руку.

— Пойдем!

Сказал это таким приказным тоном, что я сразу отмерла и, словно сороконожка, начала поспешно перебирать ногами, пытаясь не отставать.

— Что ты тут делаешь вообще? — спросил меня парень, когда мы завернули на другую аллею и теперь были в безопасности.

— У меня здесь гараж, — краснея, начала лепетать я. «Ну, Ковалева? — снова вклинился мой ехидный внутренний голос. — В этот раз марку своего авто назовешь?»

— Тут половина гаражей не используются по своему предназначению, — усмехнулся парень. А для чего они тогда используются? Водку в них пить? Картошку хранить?

— Спасибо вам огромное! Полина! — протянула я руку парню.

Пару секунд он пялился на мою раскрытую ладонь и явно колебался. Все-таки ответил крепким рукопожатием.

— Очень приятно, — сухо сказал он, — Матвей.

Меня осенило! Не прошло и года… Пять часов. Высокий. Патлатый. И буква «М» на дисплее…

— Ты ведь из сорок восьмого гаража? — обрадованно спросила я.

Матвей внимательно посмотрел на меня, а затем резко развернулся и со всех ног бросился наутек.

Глава 16

Я, не будь дурой (или наоборот?), припустила следом. Где-то через несколько метров над ухом снова послышалось жужжание. Гул нарастал. Я притормозила, боясь упустить Матвея из виду, и быстро огляделась. Надо мной уже кружили две осы.

— Да вы издеваетесь? — захныкала я. — Где раньше были?

Искусали бы лучше того, в сальной майке… Хотя от него стоял такой аромат, все бы осы подохли, как от дихлофоса. Видимо, рядом с местом, где мы с Матвеем остановились, было осиное гнездо.

Странный парень уже свернул на новую аллею, и я снова понеслась вперед. А за мной осиный гул. Идеальная погоня! Если бы не рой над головой, я бы, наверное, отстала. Но насекомые подгоняли меня, словно опытные тренеры на очередном временном отрезке гонят вперед марафонцев. Подбадривали, так сказать.

Матвей добежал до высокого деревянного забора, под которым была гора всякого мусора, и притормозил. Ага! Тупик! Я все с тем же жужжанием, к которому даже успела привыкнуть, резко остановилась напротив парня. Руки в бока уперла. Попался, голубчик! Но Матвей вдруг быстро отодвинул ветки облезлых кустов и полез в дыру, которую я не сразу заметила. В несколько больших шагов подскочила к нему, едва не растянувшись на каких-то выброшенных картофельных очистках, и схватила Матвея за руку. Только сейчас заметила крупные татуировки на плече… Парень уже наполовину пролез на улицу. Он оглянулся, удивленно посмотрел на меня и проговорил:

— Да кто ты такая?

— Сказала же: Полина! — повторила я, даже не думая отпускать Матвея. Должна же я докопаться до истины?

— Кто тебя послал?

— Никто меня никуда не посылал! — оскорбилась я.

— А почему над тобой летают пчелы?

Я огляделась. Их осталось всего три… Что, в принципе, тоже не мало.

— Это осы, — важно поправила я. — Просто я такая сладкая!

— А-а, — протянул парень. — Понятно.

Какой странный разговор с этим незнакомым человеком…

— Сейчас могу пропеть: «Я тучка, тучка, тучка, а вовсе не…» — начала я.

— Может, ты лучше отпустишь мою руку? — перебив меня, грубо попросил Матвей.

— Нет.

— Нет? Слушай, не знаю, кто ты…

— Полина! — снова подсказала я. Что за память девичья?

— Да-да! Полина! Если ты от Ульяны, скажи, что я передумал.

— Передумал? — переспросила я. Ничего не понимаю.

— Да, — кивнул Матвей. — Это очень опасно. Я не могу так ею рисковать…

Да в чем дело? Я растерянно молчала. Воспользовавшись моим замешательством, парень вырвал свою руку и вылез в дырку в заборе.

— Пока, Полина! — выкрикнул он красивым хрипловатым голосом. Из его уст эта фраза прозвучала так озорно, будто он бросил со сцены: «Привет, Олимпийский!»

Я просунула голову в дырку забора. Матвей бежал вдоль коттеджей, не оборачиваясь. Тоже вылезла на улицу, но догонять парня не стала. Выйду к городу через частный сектор и, пожалуй, к гаражам уже точно никогда в жизни не вернусь.

«Это очень опасно. Я не могу так ей рисковать…» — до сих пор звучало в моей голове. Да, дела…

*

Пашка стоял у подъезда, прислонившись к своей машине. Дверь открыла ногой. Сначала показались сумки и пакеты, а потом уже сама я.

— Ну ты и капуша, Ковалева! Уже полчаса тебя жду… И куда столько вещей набрала? — кинулся мне навстречу Долгих. — Думал, ты закрыла сессию. А тебя, оказывается, отчислили? Это каникулы, Поля, а не переезд…

— Ха-ха! — буркнула я. — Как смешно! Тут все нужное, осторожно! А вот здесь, в переноске, Изабелла!

— Слушай, — пробормотал Пашка, — если бы мы ехали вчетвером, из-за всего твоего барахла вещи остальных бы точно не поместились…

— Не барахло, а багаж! — важно поправила я. — И ручная кладь! А Уля не едет? Думала, ты просто первым делом за мной заехал!

Я прикинулась дурочкой. Конечно, уже знала, что Шацкая отчаливает на поезде. Ту-ту! Скатертью дорожка! Надеюсь, ей досталось место недалеко от туалета…

— Нет, не едет, — грустно покачал головой Пашка. — Отец ей билеты на поезд купил, она даже не думала, что так будет…

Как же! Не думала… По рассказу моей мамы, Шацкая сама попросила у родителей билет на поезд.

— Ой, какая жалость, — процедила я сквозь зубы. — А мой принц на белом коне? Герман Буравин!

— Его в машине укачивает, — доверительно сообщил Пашка.

Я с подозрением уставилась на Долгих. Конечно, была рада, что Буравчик не едет с нами, но как-то это странно…

— Укачивает, значит? — переспросила я.

— Давай сюда свою переноску! — не ответив, потянулся за моими вещами Пашка. — Тебе вон Смирновы их окна ручками машут!

Я передала другу вещи и задрала голову. Нашла окно нашей кухни… Эх, а ведь я даже буду по ним скучать. Они как вторые родители. Елена Петровна так точно порой относится ко мне лучше родной матери. По крайней мере, не придирается так…

В окне Смирновы махали мне на прощание. Все трое. Так трогательно! Вон и Гошкина голова едва торчит над подоконником… Когда его родители отвернулись, мальчишка показал мне средний палец. Я скорчила страшную гримасу и простояла так несколько секунд с высунутым языком и скошенными к носу глазами, пока ко мне не подошел Пашка.

— Поликарп, все в порядке?

— А? Да, конечно! — стушевалась я.

Снова взглянула на окно. Гошка изобразил злорадный смех.

— Непростое прощание с лучшим другом? — усмехнулся Паша, глядя на наше поведение.

— Ага, и как я без него целых два месяца? — притворно вздохнула я.

— Уж как-нибудь, — ответил Пашка. — Давай, ныряй в машину!

Я с радостью уселась на переднее пассажирское сиденье. Что ж, все вышло круто. Ведь изначально я представляла, как еду сзади с озабоченным Буравиным. И надменной Ульяной Шацкой, восседающей рядом с Долгих…

Пашка сел за руль и отрегулировал зеркало заднего вида.