Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ) - Июльская Ирина

Вдруг с крыльца дома раздался голос Любови Антоновны:

— Прошу всех к столу! - И Ирочка с Леной пошли вместе в дом.

На столе, покрытым скатертью, стояла большая белая супница, из которой вкусно пахло супом. На тарелке лежал лук и зелень с собственных грядок. Лена с Ирой сели за стол и Любовь Антоновна налила им в тарелки картофельного супа. На второе была отварная курица, уже остывшая и покрывшаяся затвердевшей корочкой. Лена знала, что так же делает и ее мама. Если курицу при варке вовремя достать из бульона и положить остывать на блюдо, то она будет особенно вкусна с подсохшей корочкой посыпанной солью. Тут, главное, не переварить курицу, чтобы она не развалилась на куски. Мама тоже подавала курицу отдельно, особенно в наступившие тяжелые времена, когда в магазинах пусто, а на рынке очень дорого.

— Вкусно! — сказала Леночка, пробуя куриную ножку. У деревенских кур вкус особый и запах аппетитный.

— Да, гуляют себе на свободе, по травке, — ответила Любовь Антоновна. — у меня двенадцать куриц с петухом. В конце огорода вольер для выгула Николай Константинович сделал своими руками, — пояснила она и как-то сразу наступила тишина за столом.

Потом Лена хотела помочь помыть посуду, но как оказалось, это была Ирочкина обязанность по дому, которую она делала легко и привычно в тазике с горчичным порошком. Она быстро помыла, затем ополоснула в чистой воде и разложила перевернутые тарелки на кухонном полотенце.

Подоспел чайник, его свисток оповестил всех, что пора пить чай. Леночка вспомнила, что привезла с собой коробку конфет и достав ее из своей сумки, положила на стол.

— Вы что будете? — спросила Любовь Антоновна у Иры и Лены, — Чай или компот из погреба? — Лена попросила компот, было слишком жарко пить чай, а Ирочка тихо ответила: — Чай. —

Любовь Антоновна налила из огромной эмалированной кастрюли компот себе и Леночке. Леночка с удовольствием отпила из большого бокала, компот был холодный, чувствовался вкус черной смородины и малины, ее любимых ягод. А чашку с чаем Любовь поставила перед Ирочкой. Та взяла одну конфету в золотистой фольге и больше не брала. Леночка вспомнила свои поездки в Крым, дни рождения с большими тортами и чувство виноватой нежности переполнило ее душу.

— Я очень хочу всю жизнь помогать этой девочке, своей неожиданной младшей сестренке. Обязательно надо спросить, когда у нее день рождения, — размышляла Леночка, глядя на Иру. Попросив разрешения пойти погулять, Ира побежала на улицу. Когда они с Леной остались вдвоем, Любовь Антоновна тихо сказала:

— Она еще не знает про папу, что он умер. Ждет его, хоть и не спрашивает. Она знает, что он обязательно придет к ней на день рождения. —

— А когда у нее день рождения? — спросила Лена.

— 15 сентября — Любовь Антоновна погрустнела и Леночке показалось, что у нее слезы блеснули в глазах.

— А можно я к вам приеду поздравить Ирочку? — спросила Лена, осторожно заглядывая в глаза Любови Антоновне.

— Конечно! — обрадовалась Любовь Антоновна, — и еще, — сказала она, — давай на «ты»… и по имени меня называй, ведь у нас с тобой разница всего лишь десять лет. —

— Да… — многозначительно произнесла Лена. Любовь продолжала: — Я все время думаю, как сказать Ирочке, что папы больше нет. Она уже взрослая девочка и многое может понять… Как рассказать ей все… Когда она была маленькой, я говорила, что ее папа ученый, уезжает в длительные экспедиции, поэтому подолгу не бывает у нас… —

— Может я попробую поговорить с ней? Если вы.., ты — поправилась Леночка, — если ты не против. Я все же старшая сестра и тоже учительница, как и ты. -

— Да, Николай Константинович мне рассказывал о тебе, Лена, о твоей жизни, учебе. А у меня никогда не было семьи, я в детдоме росла, родители рано умерли от какой-то эпидемии. После детдома, поступила в областной педвуз им. Крупской. Жила в общежитии в Подмосковье, а по выходным приезжала в Москву, гуляла, ходила по музеям, выставкам и, вот, распределили к вам, в Вологжанск. А в музей я попала и познакомилась с Николаем Константиновичем, проходя стажировку. Я тоже изучаю историю русского Севера, а лучше Николая Константиновича специалиста по изучению истории этого края нет. Ну, а затем… — Любовь опустила глаза, — я полюбила его. Он стал для меня единственным родным человеком на всем свете. Он помогал, объяснял. Он как-то по-доброму относился ко всем сотрудникам, не только ко мне одной… Затем, когда я забеременела, мы с ним вдвоем решили, что наша жизнь сложится так, какой она и была все эти десять лет. Он остается в семье, ну, а я с дочкой буду лишь изредка встречаться с ним. Он ничего не обещал, не скрывал. Я даже не хотела принимать от него помощь, но он настоял и всегда подчеркивал, что это деньги, заработанные им сверх его зарплаты и, что ему в радость, что-то сделать приятное для нас с Ирочкой. Я сама привыкла рассчитывать только на собственные силы, но он хотел доставить радость для Ирочки. И не обязательно деньгами, но и по хозяйству помогал нам, что-то в доме отремонтировать. Этот дом с участком нам колхоз выделил. Николай Константинович помог с ремонтом, сам красил, да и в огороде грядки вскапывал, я ведь в этой деревне пришлая, без корней, но прижилась и люди к нам с дочкой хорошо относятся. Поначалу после Москвы было непривычно, но быстро научилась, нас ведь в детдоме всему учили, даже дрова колоть и печку растапливать. А еще шить. —

Тут Леночка заметила в углу комнаты раскрытую швейную машинку, старую с ножным приводом «Зингер», которая уже успела стать раритетом. — Вот Ирочке, да и себе шью. Зимой школа, а летом сад-огород и шью потихоньку. — кивнула Люба. Леночке стало как-то стыдно, она неумеха ни шить, ни готовить, как следует не умеет, а дрова колоть побоялась бы, что непременно угодит себе по ногам, она была в этом уверена.

— Кроме книг ничего в жизни не знаю. А вот ведь, она какая бывает жизнь... десять лет назад Любовь была моей ровесницей с ребенком на руках от взрослого женатого мужчины. Уже прошла детдом и работала в школе. А глаза у нее счастливые, хоть и грустные, когда она говорит о папе. —

Леночке пора было собираться в обратный путь, она обещала, что обязательно приедет на день рождения Ирочки 15 сентября. А Любовь подготовит ее заранее, может сегодня или завтра расскажет, что девушка, отобедавшая с ними, — ее сестра Лена. Лучше матери никто не скажет и Леночка с легким сердцем попрощалась с Любой и отправилась в дорогу. Идти нужно было 3—4 км к рейсовому автобусу, затем пересадка на Вологжанск.

Прошагав около километра пути, Леночка услышала, что ее кто-то окликает. Она повернулась и увидела бегущую к ней Ирочку с букетом цветов. Ирочка подбежала и чуть замявшись, отдала Леночке букет садовых цветов, стебли которых были обернуты мокрой белой тканью и упакованы в полиэтиленовый пакет.

— Это Вам. — сказала Ирочка. Лена обняла ее и из глаз брызнули незваные слезы, которые она быстро вытерла ладонью.

— Спасибо, Ирочка. Я обязательно приеду к тебе на твой день рождения. Что тебе подарить? —

— Ничего, вы только приезжайте. — Ирочка повернулась и побежала назад к дому. Лена немного постояла, глядя ей в след, а затем зашагала по дороге, петлявшей мимо незасеянных полей бывшего колхоза.

К счастью, автобус пришел быстро, Лена без труда доехала и уже вечером, часов в девять, была дома. Мама, посмотрев на букет, ничего не сказала. Лена налила в большую вазу воды, поставила в нее цветы из сада Любы и Иры. Она решила, что завтра отнесет их на могилу папы. На следующий день Леночка поехала на городское кладбище. Она молча постояла, глядя на большой портрет, изготовленный в редакции газеты, с которой сотрудничал папа, навела порядок, убрав с захоронения остатки увядших цветов и углубив в песок банку полную воды, поставила в нее букет от Любы и Ирочки. На душе впервые стало светло и спокойно. Леночка мысленно разговаривала с папой о его семье, о дочке Ирочке, которую она успела полюбить на всю жизнь.