Сводные. Не тронь меня (СИ) - Пелевина Катерина

— Ах…

— Двигайся, малыш, двигайся… Твою мать. Какая ты у меня дикая, а. Развратная самочка.

Я издеваюсь, она легонько шлёпает меня по лицу ладошкой.

— Ещё раз так скажешь, — кусает мою нижнюю губу и оттягивает, вынуждая застонать и посмеяться.

— Молчу… Ещё, малыш. Быстрее.

Блядь, что мы творим, а. У нас окна потеют. Кажется, что от стонов вот-вот потрескаются, нахрен. Но остановиться просто нереально. И думать головой тоже.

Мирка громогласно кончает, уцепившись в мои плечи, и я кое-как успеваю снять её с себя, кончая прямо на её юбку.

— Бляяя… Прости…

— Дамиииир, — смеётся она. — Капец. Как я пойду?

— Ну… Вот если мама спросит, скажешь… А, это? Это Дамир на меня кончил… Тогда и объяснять вечером ничего не придётся, — ржу я, а она насупливается и приподнимает тонкие брови.

— Нифига не смешно. Сегодня очень важный день… Самый важный.

— Я знаю, — помогаю ей пересесть, а сам возвращаю на место свои джинсы. — Пиздец, меня размазало… Кто учил тебя трахаться, а?

— Ты, дурень, — отмахивается она, и выходит из тачки, а я продолжаю смеяться.

— Ну, куда ты?

— Пешком дойду. Тут десять шагов!

— У тебя юбка грязная! — ору я через всю улицу, а она разворачивается ко мне как настоящая мегера.

— Ц! — показывает кулак и перебегает через дорогу к вратам особняка. И я тоже иду следом за ней.

Оба прошмыгиваем по комнатам. Я достаю спортивную сумку и начинаю складывать шмотки.

Мне как бы много не надо. Это у Мирки там целый гардероб.

Она же любит наряжаться. Та ещё модница.

Да я и ещё ей куплю. Заработаю на красивые шмотки. Не мудак же какой-нибудь.

Собрав всё необходимое, выглядываю из окна комнаты в сад и вижу там Ольгу. Она подрезает ветви на яблоне. Давно уже никто этим не занимался. Надеюсь, хотя бы она нормально воспримет новость о нашей паре и переезде. Отец, предчувствую, нет. Думаю, он решит, что я это специально. Что совратил, что нагло взял. И прочее…

Пока думаю об этом, замечаю вдали за воротами знакомую отвратительную рожу… И у меня внутри всё скукоживается до маленькой пульсирующей точки.

Я же, блядь, сказал ему держаться от них подальше.

Какого, мать вашу, хрена, здесь происходит⁈

Руки чешутся. Я бешусь. По-настоящему сильно бешусь и хочу ему в жопу засунуть те пятнадцать лямов, что он, сука, у меня беспринципно взял, а теперь стоит под забором нашего дома и палит на мою мачеху, как ни в чём не бывало, хуесос.

Поэтому, не в силах справиться с этой неконтролируемой злобой внутри, да ещё и вспоминая слова Миры о том, что отец мог засунуть её в кладовую, я иду туда с целью выбить из него всё дерьмо, что накопилось в его гнилой душонке.

И убедить не появляться больше в жизни моей семьи.

Никогда.

Глава 29

Мирослава Королёва

Время восемь вечера.

И вроде бы я всё собрала.

Сердце колотится и бегает туда-сюда по грудной клетке. Словно его внутри ничего не держит, оно готово и упорхать как птица, да только рёбра ему мешают…

О, Боже мой… Мы будем жить вместе. Будем вместе…

Бегу к нему в комнату, окрылённая всеми тёплыми чувствами сразу, и стучусь в дверь. Приоткрываю, но никого внутри не обнаруживаю…

Решаюсь пойти вниз, вдруг он уже спустился. А там и мама накрывает на стол, и Азхар уже вернулся с работы.

— Ой, мам, я помогу, ты чего не позвала?

— Да я подумала, сама справлюсь. Всё нормально, дорогая. Можешь чай всем налить, — добавляет она, и я киваю. Нарезаю хлеб, расставляю кружки.

— Мам, я сейчас приду, — говорю ей и выхожу на крыльцо, чтобы посмотреть, вдруг он вышел покурить. Но его нет. Смотрю вдаль и даже машины его там не вижу. Так странно, но у меня внутри при этом всё сжимается в тиски. Не знаю, что это такое… Нехорошее предчувствие? Что за подозрительный оглушающий страх?

Беру телефон и звоню ему. Первый мимо. Второй тоже. А вот на третьем он всё же снимает трубку.

— Дамир? Ты уехал куда-то?

Слышу шуршание.

— Что тебе от меня нужно, Мира? — голос, как будто вообще не его. С трудом узнаю.

— В смысле? Не поняла…

— Всё ты поняла, Мира. Не звони сюда больше.

— Дамир… Ты… Я не понимаю.

— Я сказал — не звони мне. Что непонятного?

— Дамир, ты чего? Где ты вообще? Мы же… Мы… Ты говорил, что мы будем жить вместе. Ты разыгрываешь меня что ли?

Что-то внутри подсказывает мне, что это вовсе не розыгрыш, но больно настолько, что я пытаюсь искать любые причины оправдать его странное поведение.

— Дамир? Объясни, прошу тебя.

— Мирослава, — вздыхает он. — Всё кончено. Между нами кончено. Сори, что разочаровал. Но вот как-то так. Ты найдёшь себе ещё парня, будешь счастлива и всё такое, но увы, не со мной. И начинать было не нужно.

— Дамир, блин. Что ты несёшь⁈ Ты же… Мы… Я отдалась тебе. Ты — мой первый. Ты у меня один! Как ты так можешь⁈ Дамир⁈ Что я сделала? Давай поговорим, прошу тебя. Что случилось, что ты за несколько часов изменил своё мнение⁈ — кричу я как не в себя. Голос дрожит, а меня саму трясёт на месте и разрывает.

— Дамир, котик, кто там так кричит? — слышу я голос какой-то девушки на заднем фоне. Меня всю колотит. Больно так, словно у меня внутри кислота. Разъедает. Жжёт. Проедает все внутренности. Не могу вдохнуть воздух. Не могу даже на ногах устоять.

— Дамир, я же люблю тебя, — выдыхаю, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Просто на последнем издыхании держусь, потому что внутри зарождается ураган.

— А я тебя нет. Не звони больше, Мира, и прощай, — он сбрасывает трубку, разнося меня на осколки по всей вселенной. Я не просто не могу прийти в себя. Я дышать не могу. Заваливаясь прямо там на колени, сдираю их об асфальт. Кричу и рыдаю в пустоту. Меня всю дробит на части.

Я звоню ему снова и снова, захлёбываясь слезами и соплями, потому что не в состоянии вынести эту боль, но он просто выключен. И я понимаю, что всё, что я себе нафантазировала, было не всерьёз… Всё это оказалось чёртовой фальшивкой, как я и думала изначально. Такой, как он точно не способен на любовь. А то, что произошло между нами не должно было случиться.

Зачем тогда вообще придумал всю эту чушь с переездом?

Зачем так подло врал в глаза?

Зачем всё это было нужно…

Двое суток спустя…

— Мира, что-то ты совсем из комнаты не выходишь? До сих пор плохо себя чувствуешь?

— Да, мам…

Помню, как я вернулась тогда. Заперлась в комнате и рыдала. Блевала от пролитых слёз, скулила в подушку. Когда мама постучалась, я сказала ей, что мне не здоровится и на ужин я не приду. Благо, она не стала докапываться, но, видимо, сейчас совсем разнервничалась из-за меня.

— Давай хотя бы чай попьём. Ещё Дамир как назло огорошил. Азхар в бешенстве. Извини, что напрягаю… Тебе не до этого…

Я сглатываю.

— А что случилось?

— Он улетел в другую страну. Сказал, что не вернётся. Не знаю, что в голову стрельнуло, но вот… Как-то так.

Мама смотрит на меня и трогает голову, а меня парализует.

— Дочка, ты совсем побледнела… И липкая вся. Пойду я принесу тебе чай прямо сюда.

Она уходит, а я так и не могу пошевелиться.

Он улетел…

Улетел, чтобы не видеть меня и даже не попрощался?

Первая любовь, что казалась мне такой сильной. Наши обоюдные чувства. Как же это возможно? Как столь жестоко можно поступать со своим партнёром? Будто я вообще никогда и ничего для него не значила…

Я призналась ему в любви, а он эту самую любовь растоптал, как какую-то безделушку.

Мама приносит мне чай, а я всё так же смотрю в одну точку. Внутри всё болит и истошно ноет. Если бы можно было, я бы заорала прямо сейчас. Просто, чтобы хоть немного отпустило… Но нет…

Мне кажется, эта рана теперь будет болеть вечно.

Даже когда заживёт, шрамы будут напоминать мне о том, как мы уязвимы и что значит растворяться в другом человеке, отдав себя полностью без остатка…