Два шага до любви - Алюшина Татьяна Александровна

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52

— Имеешь, — кивнул Русаков-старший, — и я надеюсь, что они вызваны заботой обо мне, а не ревностью или страхом потерять что-то из наследства.

— И этим тоже, отец, — честно признался Игорь. — Ты слишком много работал, чтобы достичь того, что имеешь, да и квартира эта, и антиквариат в ней, и наш загородный дом — это результат не только твоего огромного труда, но и труда моего деда. И очень не хотелось бы, чтобы какая-нибудь расчетливая девица прибрала и тебя, и твое состояние к рукам, да еще испортила при этом твою безупречную репутацию.

Вообще он молодец, я даже зауважала мужика! Прямым текстом выложил все, о чем большинство людей в такой ситуации постарались бы говорить намеками, язвительными подколками, про себя подозревая отца в сексуальной озабоченности, лишившей его разума.

— Твои опасения понятны, сын, и вполне обоснованны, — давая отмашку домработнице на смену блюд, спокойно ответил Роман Олегович. — Но в случае с Мирославой все обстоит несколько иначе. Она не расчетливая охотница за обеспеченными мужчинами, а весьма умная и талантливая девушка, которая сделает великолепную карьеру. И со временем сама станет зарабатывать настолько достойные деньги, что не будет нуждаться ни в чьих состояниях.

— А что-то, отец, твоя умная и талантливая девушка все молчит, может, ты переоценил ее способности, — саркастически улыбнулся Игорь.

— Я молчу, Игорь Романович, — подала, наконец, голос и я, спокойный и ровный голос, — потому что хорошо понимаю, что бы я сейчас ни сказала, все будет расцениваться вами как игра или притворство или желание понравиться вам и вашему отцу в каких-то одной мне ведомых корыстных целях. Единственное, что я могу предложить на данный момент: давайте поживем, а там увидим, что из этого выйдет. Никаким иным способом вывести меня на чистую воду у вас не получится.

— Я же сказал, — усмехнулся Роман Олегович, — она очень умная девочка.

Уже на следующий день после этого «семейного» обеда мою маму перевели в ЦКБ, ее обследовали самые лучшие врачи на самой лучшей для того времени диагностической аппаратуре, и назначено было новое лечение, и некоторые медикаменты доставлялись специально по просьбе Русакова его знакомыми из Европы.

Всеми свадебными приготовлениями занимался Роман Олегович, я к этой подготовительной суете имела номинальное отношение — примерки и только.

Выяснилось, что свадьба такой личности не может пройти незамеченной и ограничиться скромной церемонией. Вернее, по меркам тех слоев общества, в которых вращался Роман Олегович, она и была скромной. Тридцать человек гостей со стороны жениха, людей весьма известных и влиятельных в разных областях. И ни одного гостя со стороны невесты, если не считать нанятой няни, заботам которой был поручен Максим.

Платье для меня было куплено в крутом бутике и стоило столько, что нам бы троим, с мамой и Максом, хватило на полгода беспечной жизни, не говоря о салоне красоты, визажисте, подаренном мне обручальном кольце с бриллиантом и дорогущем нижнем белье.

Отмечали наше бракосочетание в самом дорогом и пафосном ресторане того времени. Никаких призывов «горько» и разухабистого гулянья: все чинно, благородно — политес, эстетика, тосты, как речь министра на полчаса, и баснословно дорогие подарки.

А в свою первую брачную ночь я абсолютно точно поняла, какая жизнь меня ждет впереди! Я даже не могла заплакать, как мне ни жалко стало себя и страшно от того, на что я согласилась!

Мне помогли выбраться из подвенечного платья домработница и еще какая-то женщина, я не запомнила кто, по-моему, дальняя родственница моего теперь уже мужа. Меня переодели в невесомую шелковую рубашку, накинули сверху пеньюар, и, пожелав счастья в семейной жизни, обе дамы удалились, а я так и осталась стоять у кровати, не зная, что делать дальше.

А дальше зашел в комнату Роман Олегович. И я мимолетно подумала, что эта сцена напоминает какой-то готический роман из жизни английских аристократов, когда муж приходит из своей комнаты в спальню жены, отпустив камердинера, который помог хозяину разоблачиться, принять ванну и надеть халат. Я чуть не хихикнула истерически.

— Разденься, дорогая, я хочу на тебя посмотреть, — попросил Роман Олегович, и это тоже сильно напоминало женский роман, что-то про дворянскую жизнь восемнадцатого века.

Я смущалась ужасно, но просьбу выполнила и даже повернулась спиной, чтобы он смог рассмотреть все, что приобрел.

Он не обманул меня и действительно не был извращенцем каким-нибудь, не имел никаких ненормальных наклонностей и больных желаний, но когда он лег рядом со мной на кровать и принялся меня поглаживать, и поцеловал, я поняла, насколько мама была права!

Господи, но почему мамы всегда правы, а мы, идиотки, их не слушаем?!

Роман Олегович — здоровый мужчина, спортивный, подтянутый, ни одного грамма жира, только мышцы, прекрасное зрелое тело, очень интересная внешность, достойное мужское хозяйство… — и он абсолютно, то есть совершенно меня не возбуждал!!!

Мне не нравились его прикосновения, его поцелуи, его запах — все, что он делал со мной! Я его НЕ ХО-ТЕ-ЛА!!!

Но оказалось, что его это мало задевает и еще меньше волнует. В сексе Роман Олегович предпочитал несколько классических поз и никакого новаторства, экспериментов из Камасутры и не ожидал от меня подыгрывания и имитации страсти и оргазма, в основном был занят своими чувствами, эмоциями и ощущениями, хотя и старался сделать мне приятно, по крайней мере, хоть как-то возбудить.

И все бы ничего, и вполне можно было бы как-то с этим жить и приспособиться, раз уж так получилось. Но, оглашая первый пункт своих требований в профессорском кабинете, Роман Олегович забыл предупредить будущую жену, что обладает повышенным сексуальным аппетитом и выносливостью. В первую брачную ночь он взял меня шесть раз!

Шесть! Я думала, помру!

Последний раз утром, после которого, отдышавшись, удовлетворенный, он нежно поцеловал меня в лоб и поблагодарил:

— Спасибо, дорогая, это было великолепно, — и, поцеловав еще раз, добавил: — Я предполагал и знал, что будет хорошо, но не мог и представить, что будет так прекрасно! Спасибо.

И, встав с кровати, облачился в свой дорогой парчовый английский халат и вышел из комнаты, не забыв предупредить:

— Завтрак через двадцать минут, не опаздывай.

Что могло быть хорошо и великолепно? Я не поняла. Большую часть времени, пока он там что-то со мной делал, я лежала, как дерево, только иногда, для собственного удобства, обнимая его, и лишь ойкала изредка, когда мне было особенно неприятно.

Я лежала, смотрела на закрывшуюся за ним дверь и четко осознавала, что, если не хочу, чтобы моя жизнь превратилась в ад и сплошной кошмар, я должна срочно что-то придумать и предпринять. В тот момент я еще наивно предполагала, что шесть раз за ночь — это только в нашу первую брачную ночь и лишь потому, что он меня давно хотел. А знаете — нет!

Он хотел меня постоянно, и самое страшное — мог осуществлять это желание в любое время дня и ночи! И просто, уж извините за мой грубый натурализм, «запилил» меня, и уже через месяц я начала его тихо ненавидеть, а вместе с ним и этот бесконечный акт совокупления. Несколько раз за ночь и обязательно днем в кабинете, в рабочем или домашнем, там ему особенно нравилось заниматься со мной любовью на своем столе, а если мы оказывались дома одни, то везде, где застало его желание!

Однажды за ужином мы разговаривали о том, как дела у моей мамы и как быстро она идет на поправку, и тут он неожиданно вспомнил о своей бывшей жене.

— Елена, моя бывшая жена, мать Игоря, умерла молодой, сгорела за несколько месяцев, а диагноз ей так и не смогли поставить.

«Да ты ее просто затрахал! Сначала заморозил своей отстраненностью, а потом затрахал!» — с ненавистью подумала я и, внезапно ощутив в себе это чувство, похолодела, оцепенев от пугающего понимания происходящего.

Что я делаю?!! Я же погибну от этой ненависти, она переполнит меня, и я утону в ней, разрушу себя как личность! От необходимости терпеть и ненавидеть, все больше и больше ненавидеть, я превращу свою жизнь в ад! И потащу за собой и маму, и Макса, неизбежно заражая и их своей ненавистью, погружая и их в этот кошмар! И превращу то, ради чего я согласилась на этот брак, — спасение своей семьи — в ее гибель и душевное разрушение!

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52