Гарри Поттер и его наследие (СИ) - "TsissiBlack"

– Грандиозные планы, Эрри, но я пока что совершенно не вижу, как ты собираешься их реализовать, – скептически заметил Северус.

– На это у меня есть целая вечность, мой Аэ. Рано или поздно вырастет целое поколение людей, родившихся с мыслью, что человек – не венец творения. Надо просто правильно подготовить почву.

Тут на этой эпической ноте вернулись Нарси и Астарт и разговор вернулся в мирное русло.

***

– Блейз, ты что творишь? – прошипел Драко, стоило двери, ведущей в его личные комнаты закрыться. – Ты с катушек слетел?! Хочешь, чтобы Энн тебе голову оторвал? Или отцу?

– Энн меня не тронет, я ему ничего не обещал, – спокойно ответил Блейз. – Я с самого начала был против этих дурацких ухаживаний. Я хочу сам выбирать себе партнера, а не делать то, что от меня требует какой-то похотливый вампир-полуэльф.

Драко пораженно смотрел на него, а потом осторожно поинтересовался:

– Тебе не нравится Эннесараим? Он красивый, веселый, сильный и он… любит тебя, Блейз. Это видно сразу. На кой черт тебе сдался мой тиран-отец, зачем тебе война с Азамом? Ты хоть понимаешь, что ифрит, как бы хорошо он не относился к нам и Эрри, никогда не простит тебе, если ты отнимешь у него… партнера, – последнее слово далось Драко нелегко, говорили они все-таки о его отце, человеке, которого он с детства считал недостижимым идеалом.

– Энн классный, – чуть грустно согласился Блейз, – но с ним я чувствую себя богатой невестой с большим приданым, которую он страх как хочет заполучить. Он не видит во мне меня, только мою кровь, запах… и я чувствую себя животным, приведенным на случку.

– Дурак ты, Блейз, если думаешь, что мой отец видит в тебе хоть что-то помимо твоей шикарной задницы, – серьезно парировал Драко. – У папА таких мальчиков, как ты – в неделю по десятку, а Энн… ты для него – самое важное в жизни. Как профессор Снейп для Эрри.

– Эрри любит профессора. Это даже не обсуждается. Любит его самого, а не его магию или запах. Он прислушивается к нему, уважает его желания. Эннесараим же любит только себя. И я ему нужен, только чтобы удовлетворить какие-то свои потребности. Он все время норовит коснуться меня, поцеловать, дарит мне цветы, как какой-то бабе, украшения, будто я – товар, который можно купить.

– Ты дурак, а не товар, мой дорогой друг! – торжественно заявил Драко. – Если бы Энни думал только о себе, то ты бы давно уже лежал на спине с разведенными ногами и орал от счастья. Он же ухаживает за тобой, и я видел, как он смотрит на тебя. Не как на кусок мяса, а как на волшебный источник.

Блейз нахмурился и некоторое время молчал.

– Знаешь, Драко, что мне сказала маман, когда узнала что на мою зад… благосклонность претендует регент одного из самых могущественных вампирских кланов обоих миров?

– Догадываюсь, – ухмыльнулся Малфой. – Что-то в роде: «Блейз, сын, это невероятно выгодный для семьи союз. Эннесараиму покровительствует сам Мессир, так что будь благоразумен».

– Нет, – грустно усмехнулся Забини. – Она сказала, что если я позволю себе взбрыкнуть, она отлучит меня от рода. Вот так-то. Или отдавайся малознакомому вампиру, сын, или иди на улицу. Как собака. Захочу подарю, захочу – выгоню. Я не люблю Люциуса, Драко. Я не должен тебе этого говорить, так как ты его сын, но… ты же еще и мой друг… так вот нам с твоим отцом было хорошо вместе, но мы ничего друг другу не обещали. Это было… честно. А теперь же… не знаю, что на меня нашло. Я не хотел обижать Энни, он ни в чем не виноват.

– Блейзи, – из тени выступил Эннесараим, – прости меня.

– Ты что? – испугался Забини. – Эрри тебя… он же запретил…

– Мне все равно, – Эннесараим опустился на колени у его кресла, глядя своими невозможными глазами прямо в душу. – Я противен тебе?

– Я буду в соседней комнате, – пролепетал Драко, выскакивая за дверь, но на него никто не обратил внимания.

– Ты слышал? – побелел Блейз.

– Что? Ты говорил о чем-то с Драко? Нет, мой Исток, не слышал. Я не имею привычки пользоваться своими способностями для подслушивания. Только не во вред тебе. Ты не ответил, испытываешь ли ко мне неприязнь? Скажи, что у меня нет шансов, что день, когда ты взглянешь на меня без отвращения никогда не настанет… и я больше не покажусь тебе на глаза.

– Ты не отвратителен мне, – поспешил заверить вампира Блейз. – Ты просто… и сам только хочешь меня. А я, дурак такой, хочу быть ценен сам по себе, даже если в моей крови не останется ни капли магии, и я стану старым и немощным.

– Нет, мой айр, даже если ты вдруг стал бы некрасивым, старым или больным, я бы все равно не оставил тебя, не ушел и не перестал восхищаться. Ты – моя лучшая часть, мое живое, горячее сердце, которое я просто не могу не любить. Это сильнее меня. Прости…

С этими словами вампир поднялся с колен одним плавным, хищным движением и, нежно проведя по щеке Блейза, склонился и поцеловал в макушку, жадно вдохнув запах его волос.

– Прощай, сердце мое. Я больше не потревожу тебя, собственно, я для того и пришел, чтобы попрощаться. Освобождаю твой род от данного мне слова.

– Что? – растерялся Блейз. За последние несколько недель он постоянно ощущал заботу, ненавязчивое внимание и искреннее восхищение Эннесараима. Похоже, вампир собрался уйти, оставив его одного. Чтобы «не мешать счастью айра». На кой фиг ему сдалась эта старая заносчивая ледышка, Люциус, который сразу после жаркого и страстного секса отстранялся и, приняв душ, аппарировал?

– Постой, – остановил Блейз уже направившегося в тень Эннесараима. – Ты меня прости, Энни. Просто Люциус… мы были…

– Не говори мне ничего, мой айр. Я и так догадался, что вы делили постель. Он красивый, тебе повезло. Азама я возьму на себя…

– Эн… – Забини быстро поднялся и, боясь передумать, обнял вампира за узкую талию, уткнувшись ему в шею. – Люциус мне безразличен, а вот ты… нравишься. Только… не дави на меня, не торопи, ладно?

Эннесараим как будто окаменел, и пока Блейз, непривычно запинаясь, говорил, не шелохнулся, кажется, даже не дышал. Услышав последний вопрос, он вздрогнул, отмирая, и стиснул юношу в объятиях с такой силой, что захрустели кости.

– Блейзи, я буду ждать, сколько угодно. Только ты, прежде чем… выбрать кого-то другого… скажи мне, хорошо? Я пойму.

Юноша поднял голову и внимательно посмотрел ему в глаза, а потом опустил взгляд на губы. Они так и стояли, обнявшись. Вампир, когда понял, куда смотрит Блейз, судорожно вздохнул и чуть наклонился. Желтые глаза смотрели серьезно и внимательно, а юноша вдруг подался вперед, и их губы встретились.

Эннесараим низко рыкнул и впился в податливые уста с такой страстью и остервенением, каких не дано испытать смертным. Никогда еще Блейза не целовали так: грубо, почти больно сминая губы, касаясь спины и затылка прохладными ладонями, прижимая к твердой, мужской груди. Перед глазами все плыло, душное, страстное томление поднималось снизу живота, разливаясь смуглым румянцем по щекам и шее, заставляя сдержанного, обычно хладнокровного аристократа вести себя, как ополоумевший от страсти книззл.

– Все, мой айр, – прохрипел вампир, с трудом оторвавшись от такого желанного смертного. – Остановись, или я за себя не отвечаю. Я терпелив во всем, что не касается тебя. Обещал же не торопить, не давить и не настаивать.

Затуманенный взгляд темных, как оливы, глаз понемногу становился более осмысленным, и Блейз, в последний раз легко коснувшись губ Эннесараима, отстранился. Вампир взял его руки в свои, нежно огладил чуть шершавыми пальцами тонкую смуглую кожу запястий и быстро отошел к окну.

– Эн? – быстро поправив растрепавшиеся волосы и разгладив коротким заклинанием смятую мантию, Блейз подошел к своему… другу? Партнеру? Возлюбленному? В общем, к Эннесараиму, и снова обнял его, уже сзади, уткнувшись высокому полуэльфу лбом между лопаток. – Ты классно целуешься, – признался юноша, стараясь не покраснеть снова. Всегда уверенный в себе, с этим существом, которого он так безбоязненно обнимал сейчас, Забини чувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, впервые увидевшим женскую грудь.