Дрянной декан (СИ) - Райот Людмила

– Ни пуха, мальчишки. Все пройдет отлично! – я отпила шампанского и на волне отчаянной храбрости поцеловала каждого “любовника” в щечку. – Когда ты освободишься, Ром?

– Ближе к концу, похоже, – Верстовский вздохнул, но во вздохе его была скорее радость, нежели грусть. – У нас сегодня десять песен, Рит. Вторая группа отказалась, так что будем развлекать вас до последнего.

– Это замечательно, – сказала я. А сама подумала: “Десять песен на сцене вместе с Ясей, а не здесь, в зале, со мной…”

“Dirty lovers” отправились проверять микрофоны, а я стояла и в ужасе смотрела, как Ясины ягодицы, обтянутые малиновой тканью с люрексом, красиво подрагивали в такт ее шагам. Больше никогда не отпущу Верстовского на репетиции одного… Буду сидеть под дверью музыкальной студии и следить, чтобы они с ней репетировали, и только!

И, да, я противная, знаю. Нет бы порадоваться за любимого, у которого случился прорыв в творческой карьере – стою и безбожно завидую этой девчонке, которая проведет вечер с Ромкой вместо меня. А она, между прочим, сделала мне комплимент: вот только был ли он искренний?..

– Надеюсь, по моему лицу ничего не было видно? – с трудом сдерживаясь, процедила я, когда ребята ушли к сцене.

– Ты сама непроницаемость, душа моя. Не бери близко к сердцу. Они всего лишь поют в одной группе.

– Всего лишь! – из меня вырвался придушенный крик. – Так это он с ней, значит, днями и ночами зависает? В группе под названием “Грязные любовники”?!

– Похоже, что так. Прекрати истерику, на нас люди смотрят.

– К тому же, ты видела, какая она?! – я обиделась, но тон чуть убавила.

– Сногсшибательная? – вздохнула Гарденина. – Ага. И к тому же – молодая. Не то, что мы с тобой.

Все умеет же Гарденина поддержать в трудную минуту. Я заткнулась, залпом допила шампанское и принялась яростно теребить серебристый клатч – еще одно преимущество невычурного платья, что к нему спокойно подходили сумочки и туфли. А куда, скажите пожалуйста, девать телефон в костюме русалки?

11.2 Осенний бал

– ДАМЫ И ГОСПОДА! Девушки, молодые люди, студенты и преподаватели! – на сцену поднялся мужчина лет шестидесяти, с белой накладной бородой, изображением золотой молнии на груди и упитанным животиком, выпирающим из белого хитона. Визуально это был Зевс, главный из пантеона греческих богов, а по наполнению – ректор университета, Захаров Игорь Васильевич. – А также: прекрасные принцы и принцессы, супергерои, звери, полузвери и прочие волшебные существа… Клянусь, я где–то видел даже кентавра!

По залу пронесся смех “волшебных существ”. Студенты любили своего ректора, и теперь стало ясно, за что. С чувством юмора ему явно повезло больше, чем декану.

– Я честно пытался соответствовать уровню художественной наполненности ваших образов… – ректор показал на свой костюм, – но смог создать лишь бледную пародию того, что каждый год удается вам! Спасибо за то, что делаете праздник незабываемым событием для университета! Веселитесь и наслаждайтесь. Да начнется Осенний бал!

Ему ответили овациями и рукоплесканиями. Студенты, уже успевшие испробовать халявного алкоголя, ликовали вовсю. Юля хлопала и визжала. Товарищи из Ку-Клукс-Клана побросали в воздух свои колпаки, и затем бросились их искать в шумной толпе, создавая еще большую неразбериху. Даже я, и то улыбнулась.

– Простите, я забыл представить вам героев сегодняшнего бала! – ректор, уже было спустившийся со сцены, спешно вернулся обратно. – Рок-группа “Дети Ливера” исполнят сегодня свои песни. Передаю слово солисту, Роману Верстовскому!

Даже издалека было видно, какие огромные сделались Ясины глаза. Барабанщик сполз под ударную установку. Мы с Гардениной так и покатились со смеху.

– Спасибо, Игорь Васильевич. – Ромка взял микрофон и слегка поклонился. – Группа, которая будет вас сегодня развлекать, называется “Dirty lovers”. Веселитесь и размножайтесь, как верно заметил ректор. Да начнется бал!

Верстовского-младшего, возможно, любили даже больше, чем ректора. Девушки, так уж точно млели и текли практически поголовно, стоило молодому рокеру открыть рот. В зале поднялась буря, но смех и поддерживающие возгласы публики заглушила ритмичная композиция. Бас-гитарист ударил по струнам, ему вторил барабанщик. Ромка снял второй микрофон и перекинул его Ясе. Хоть бы… Нет, не уронила. Солистка приняла “подачу” и принялась бодро подплясывать в такт музыке. Разномастная толпа заколыхалась в ответ.

– Святые небеса, кого я вижу! – Гарденина схватила меня за руку. – Да это же… Неужели, декан?!

Я нахмурилась и обернулась. На ступеньках у входа в столовую возвышалась стройная фигура в черном. Как описать этого… человека? На нем был длинный плащ, напоминающий о том, что самое темное время – перед рассветом, атласный жилет оттенка ночного кошмара, стоячий воротник цвета свежей крови с острыми краями. Роковой образ дополняли белые перчатки и надменно-хищное выражение лица.

Похоже, это и правда был декан – такой “психологический портрет” трудно не узнать. Верстовский обводил толпу взглядом свысока и мало что не облизывался при этом – выискивает полнокровную жертву-двоечника себе на ужин? Рядом с ним переминалась с ноги на ногу другая фигура: согбенная, но в целом похожая. Тоже жилет, стоячий воротник и серый плащ за спиной. Ткань последнего драпировалась в складки, словно дряблые крылья летучей мыши.

Мда. Верстовский в роли сексуального Дракулы и рядом с ним Моль, ветхий дедушка-нетопырь – после такого зрелища можно смело утверждать, что я видела ВСЕ.

– Он что, накрасил глаза? Зыркает по сторонам так, что аж земля из-под ног уходит. – Я передернула плечами и пожалела, что так скоро опустошила бокал – коли демон проник на торжественное мероприятие, неплохо было бы выпить для храбрости.

Даже музыка с оптимистичной сменилась на загробно-драматическую. Что это, колдовской морок? А, вроде нет. Просто группа Ромки начала исполнять “Танец рыцарей” из балета “Ромео и Джульетта” в современной обработке.

– Вот это – мужчина! – благоговейно пробормотала Юля. – Такому я бы согласилась отдать девственность… Ох, здесь есть стулья? А то меня ноги не держат.

– Вон у той стены. Но их мало, на всех не хватит, – я и сама была бы не прочь присесть от удивления, вызванного то ли Верстовским, то ли сенсационным признанием лучшей подруги.

Вениамин Эдуардович, на которого только что свалилось счастье в виде девственности Гардениной, как ни в чем не бывало распрощался с Молем и спустился в зал.

Я сделала усилие над собой и отвернулась к сцене. Происходящее там нравилось мне все меньше: Ромка с новой солисткой неумолимо сближались – того и гляди, запоют вместе. Но и пялиться на кинематографично-яркого декана так себе вариант, еще призову древнее зло силой мысли…

Отыграв трагически прекрасные аккорды из бессмертного балета, музыканты сделали короткую паузу и немного сменили настроение. Следующей со сцены зазвучал лиричный кавер песни "Only us" группы Miracle of sound. Мелодия ассоциировалась с напевом старинных готических баллад и настраивала на поэтический лад. Кто-то приглушил верхний свет: массивные люстры потухли, зато вместо них засияли ажурные звезды, в каждой из которых оказалась спрятана лампа накаливания. Свет пробился через многочисленные резные отверстия в картонных лучах, окропив собравшихся людей золотистыми бликами.

Наконец-то запел Верстовский, и моё сердце подпрыгнуло и забилось быстрее при звуках его бархатного голоса. В воздухе, сгустившемся от затаенного напряжения, резко и сладко запахло какао.

– Ух, какая красивая песня, – мечтательно вздохнула Гарденина. – Хорошо поет, гад…

Затем текст подхватила его напарница, ответив ему сочным сопрано – будто в какао решили намешать кисловатого апельсинового сока. У нас с Гардениной отвалились челюсти. Яся солировала мощно и дерзко, напоминая звучанием Эми Ли. Хотя, будь здесь мои британские друзья, они скорее всего в ужасе позажимали бы уши – английские слова брюнетка выговаривала неважно.