Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ) - Варшевская Анна

Такое ощущение, что по мне ночью проехался каток. Болят даже те мышцы, названия которых я только учила для анатомии, но у себя их никогда не чувствовала.

Мои сдавленные ругательства прерывает такой ласковый и одновременно такой привычно-насмешливый голос, что я замолкаю на полуслове.

— Ну и что за вселенское страдание с утра пораньше, ягнёночек?

Поднимаю глаза на вышедшего из ванной хирурга. И невольно начинаю пожирать его взглядом. Мне ведь толком вчера не дали ничего рассмотреть. А посмотреть там ой как есть на что! Точнее, то самое «ой» прикрыто полотенцем, но всё остальное… чувствую, как во рту начинает скапливаться слюна.

Я озабоченная нимфоманка! Точно, вот прямо чокнутая — на всю голову!

— Ягнёночек, ты так на меня смотришь, что мне не по себе, — Даня хмыкает и подходит ближе, садится рядом со мной на край кровати, перекидывает мои ноги себе на бёдра и начинает разминать ступни, постепенно поднимаясь к икрам. Прищуривается, внимательно меня разглядывая, и я вспыхиваю под его взглядом.

— Ну вот так я и знал — стоит тебя одну оставить на пять минут, как напридумываешь себе такого, что мне потом этих тараканов две недели выводить, — мужчина вдруг резко опрокидывает меня на кровать, сам наваливается сверху. — Рассказывай, ягнёночек, что за мысли бродят в твоей прекрасной головке, что ты от меня прячешься и глаза отводишь!

Открываю было рот, но тут же закрываю и зажмуриваюсь, потому что — ну как ему объяснить!

— Ладно, давай я буду говорить, а ты соглашайся, — его руки уже начинают путешествовать по моему телу.

— А чего это соглашайся? — получается выдавить у меня. — Может, я не согласна!

— Поздно спохватилась, моя хорошая, — он склоняется к моей шее, ведёт губами по коже. — Ты ведь думаешь, как тебе теперь со мной работать, правильно? И как нам себя вести. И что будет дальше, — мужчина переходит на тон выше: — он со мной переспал, но ведь мы не встречались, а я пока ещё замужем, и вообще вела себя как… здесь надо подставить какое-нибудь подходящее, по твоему мнению, слово, ягнёночек, но у меня язык не повернётся. Вот только правда в том, что мы с тобой друг от друга с ума сходим, солнышко. И всё, что с нами происходит — естественное развитие событий.

Распахнув глаза, смотрю на хирурга. И как ему это удаётся? Он несколькими словами ухитряется повернуть всё так, что я уже думаю — и правда, чего я загоняюсь?!

Слегка толкаю его в грудь, и Даня, словно по наитию поняв, чего я хочу, перекатывается со мной вместе по кровати, оставляя меня сверху.

— На мне только полотенце, сладкая, — напоминает хрипло, правда, продолжая при этом поглаживать меня по бёдрам. — Лучше бы тебе вести себя поаккуратнее, если не хочешь продолжения.

— А с чего ты взял, что я не хочу? — слегка ёрзаю на нём и хитро улыбаюсь.

Плевать, что мышцы болят!

— Ягнёночек, мне… на работу вообще-то сегодня…

Ой, а чего это у нас голос вдруг стал пропадать? И дышим мы как-то слишком уж тяжело…

— Прекрасно, — киваю с энтузиазмом. — Я с тобой поеду. Но сначала…

Сдвигаюсь ниже и берусь за полотенце.

Целиком без одежды он выглядит удивительно… гармонично, другое слово на ум не приходит. Хотя вот древнегреческим Аполлонам — вершине красоты и гармонии — с их… кхе-кхе… пипирками до него не просто далеко, а как до луны.

— Знаешь, — слышу напряжённый, слегка задыхающийся голос и с трудом отрываюсь от зрелища, которое предстало перед моими глазами, чтобы посмотреть мужчине в лицо, — никогда не думал, что когда-нибудь буду так нервничать под женским взглядом. О чём ты размышляешь так сосредоточенно, можно узнать?

— О том, что древние греки вряд ли взяли бы тебя натурщиком, — улыбаюсь ему.

— Я вот даже не знаю, счесть это комплиментом или… м-м-м!

Он сгребает в кулаки и так смятую простыню, потому что я, решив немножко сменить тему, опускаюсь ниже и касаюсь губами прямо… ну, в общем, где надо.

— Я тут поняла кое-что, — отрываюсь от нежной кожи и снова гляжу на него, — мне, оказывается, нравится, когда мужчина разговаривает со мной в процессе! Все эти милые пошлости, которые ты говорил… Это жутко заводит! Кто бы мог подумать, правда?

Кладу руку на пульсирующую плоть, сжимаю и поглаживаю.

— Д-да? — Даня смотрит на меня расширенными глазами, тяжело и быстро дышит через приоткрытый рот.

— И мне наверняка понравится, если мужчина будет стонать, — кидаю на него хитрый взгляд. — Ты вчера просил меня покричать, тебе не кажется, что сегодня твоя очередь?

— Сомнительно, — он качает головой, кривит губы в слабой усмешке. — Не думаю, что… О боже!

В этот раз к губам я подключаю язык.

— Уверен? — тихонько дую на самое чувствительное место, потом поглаживаю кончиком языка и с удовлетворением слышу сдавленный стон.

— С тобой я уже… ни в чём не уверен… ягнёночек, — через паузы выдыхает он.

— И правильно, — шепчу и наконец обхватываю его губами полностью.

Опыта у меня нет совершенно. Такой вид секса всегда казался мне каким-то грязным, что ли. Поэтому все шутки и намёки бывшего муженька на эту тему я игнорировала. Но сейчас… Сейчас всё по-другому. Потому что я ловлю невероятный кайф от того, что Даня в этот момент полностью в моих руках. От того, что его удовольствие зависит от меня — и я хочу ему это удовольствие доставить! Очень хочу!

Опасения, что я могу сделать что-то не так, оказываются напрасными. Во всяком случае, если судить по реакции мужчины. Потому что простыню в самый драматический момент он сжимает с такой силой, что она всё-таки рвётся! А потом тянет меня на себя и целует так, что все мысли из головы разлетаются в мгновение ока.

— Ягнёночек мой… девочка моя… — снова переворачивается со мной вместе, подминая под себя. — Как же я тебя… от тебя схожу с ума!

Я не успеваю понять, что это была за оговорка. Даже не слышу толком и не могу сосредоточиться, потому что он тут же идёт в атаку, заставляя меня вскрикнуть, а затем протяжно застонать. Обнимаю его, чувствуя под пальцами гладкие перекатывающиеся мышцы.

— Данечка… — выдыхаю в настойчивые губы. — Ещё… Ещё!

— Сейчас, моя хорошая, — он заставляет поменять позу, закидывает мои лодыжки себе на плечи, складывая меня чуть не пополам, и двигается так быстро и сильно, что мне остаётся только подчиняться — и почти рыдать от острого, прошивающего всё тело блаженства. И кричать его имя. Как он и обещал мне вчера.

— Уверена, что хочешь поехать со мной на работу? — спрашивает Даня некоторое время спустя. Мы уже отдышались и теперь лежим в обнимку. — Я бы предпочёл остаться с тобой здесь, ягнёночек, но мне пора. Если ты со мной…

— Да, с тобой, — разворачиваюсь в его руках, целую, куда дотягиваюсь — в подбородок. — Мне нужно дооформить медкнижку, и в архив ещё сходить, и пора закрывать больничный. Я уже явно здорова, — улыбаюсь ему, а вот хирург хмурится и мрачнеет.

— Что? — отодвигаюсь, смотрю на него удивлённо.

— Агния, слушай, — начинает он медленно, — не подумай только, что я собираюсь как-то тебя ограничивать или требовать чего-то. Не собираюсь. Но… может быть, ты всё-таки устроишься ко мне на полную ставку и не будешь работать на скорой?

— Здрасьте, приехали, — сажусь, растерянно глядя на него. — С чего вдруг?

Мужчина тоже подтягивается и садится, откидываясь на спинку кровати. Одной рукой поправляет мне растрёпанную прядь, откидывая её с плеча, а другой в это время стягивает одеяло, которым я прикрывалась.

— Вот из-за этого, — осторожно обводит кончиками пальцев почти рассосавшуюся гематому.

— Но всё уже прошло, — непонимающе перехватываю его руку, переплетаю наши пальцы. — В чём дело, Дань, ты можешь нормально сказать?

— Дело в том, что я за тебя боюсь, — выдаёт он, поднимая на меня глаза.

— Но… — неуверенно улыбаюсь, глядя на него. — …почему? То есть, я понимаю, случается всякое — но наша работа в принципе не предполагает, знаешь, офисного спокойствия. Я сознательно шла в эту профессию, Дань. Думаю, ты тоже.