Плохое влияние (ЛП) - Роуз Чарли

Я смеюсь, зная, что, по крайней мере, то, что касается эго, правда.

— У него были тяжелые времена в жизни, — продолжает она, по-видимому, погруженная в свои мысли. — Он сейчас в каком-то странном состоянии. — Она сворачивает на подъездную дорожку, заглушает двигатель и смотрит на меня. — В любом случае, я просто хотела убедиться, что у вас, ребята, все в порядке.

— У нас все в порядке, — заверяю я ее, стараясь говорить непринужденно.

— Хорошо, — кивает она, но у меня возникает ощущение, что она по какой-то причине беспокоится о нем. Может быть, это из-за того, что он, кажется, бросил учебу. Может быть, это из-за того, что он иногда пропадает на несколько дней. Может быть, это потому, что его настроение меняется чаще, чем я меняю нижнее белье. — А теперь пойдем в дом.

Как только я открываю дверь, чтобы выбраться из ее внедорожника, я слышу доносящуюся из дома музыку. Мы подходим к входной двери, и Ло распахивает ее, открывая взору дом, полный людей, некоторых я узнаю, некоторых — нет.

— Пошли, — говорит она, подталкивая меня между лопаток и закрывая за нами дверь. Парень с загорелой кожей, полными губами и озорной улыбкой замечает наше появление первым. Он отрывается от разговора со светловолосой девушкой, которая сидит на коленях у парня, крепко держащего ее вокруг бедер, словно удерживая ее на месте.

— Привет, Ло-Ло, — говорит он, притягивая ее к себе и крепко обнимая.

— Попробуй еще раз, — говорит Ло, дразнясь.

Он смеется.

— Все еще работаю над твоим прозвищем, — говорит он, пожимая плечами.

— Работай усерднее. Потому что этого не произойдет.

— Принято к сведению. Ты привезла мне подарок? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы карими глазами, такими светлыми, что они кажутся золотистыми. Он великолепен. И явно доставляет неприятности.

— Она слишком молода для тебя, — говорит Ло, щелкая пальцами перед его лицом. — Она поживет у нас некоторое время. Эдриан, это Эллисон. Эллисон, это Эдриан. Он любит время от времени появляться без предупреждения, чтобы позлить Дэйра.

— Эллисон и Эдриан. Мы уже хорошо звучим вместе, — говорит он, беря мою руку и поднося ее к своим губам.

— О, ты молодец. — Я смеюсь, убирая руку. По какой-то причине его манера флиртовать не выводит меня из себя, как у Джесси. Может быть, потому, что это так откровенно, и я знаю, что все это ради забавы. Или, может быть, это потому, что я не была почти обнаженной, когда он был у меня между бедер.

Ло хватает меня за руку, оттаскивая от Эдриана. Я следую за ней в сторону кухни. Она достает из холодильника два пива и протягивает одно мне, прежде чем ее снова заключают в объятия. На этот раз блондинка, которую я заметила, когда вошла.

— Сегодня без ребенка? — спрашивает Ло, облокачиваясь бедром о стойку.

Блондинка глубоко вздыхает.

— Моя мама в городе. Мы впервые покидаем его. Я не знаю, кто больше волнуется, Эш или я. — Она смотрит в сторону дивана, на парня, на котором сидела до этого, который сидит, покачивая коленом, и делает глоток пива. — Ставлю двадцать баксов на то, что он проверит время на своем телефоне через пять, четыре, три, два...

Конечно же, он роется в кармане своих черных джинсов, прежде чем вытащить телефон и перевернуть его, уставившись на экран.

— Вау. — смеется Ло. — Папочка Ашер не валяет дурака.

— Кстати, я Брайар, — говорит она мне, ее улыбка теплая и яркая, как гребаное солнце.

— Эллисон, — говорю я, пожимая ей руку.

— Где Дэйр? — спрашивает Ло, осматривая гостиную. Там парень в плавках с татуировками от шеи до лодыжек, еще один парень, похожий на него, но без такого количества татуировок, и пара брюнеток, но Дэйра видно не было.

— Тебе обязательно спрашивать? — Брайар смеется, доставая из холодильника еще одно пиво. — Он прячется наверху.

Меня это нисколько не удивляет. Дэйр примерно такой же общительный, как и я. Разница лишь в том, что он не пытается быть вежливым по этому поводу. Он непримиримо антиобщественен.

Брайар возвращается на свое место на коленях у парня, и я чуть не смеюсь от этого зрелища. Это все равно что увидеть ангела, восседающего на Мрачном Жнеце с Косой. Действительно привлекательный Мрачный Жнец.

— Я сейчас вернусь, — говорит Ло, направляясь к лестнице. Я киваю, неловко простаивая у стойки целых десять секунд, прежде чем решаю выйти подышать свежим воздухом. Я незаметно выскальзываю через раздвижную дверь, и прохладный ночной воздух ударяет мне в лицо. Приближается весна, но ночи по-прежнему холодные. К счастью, здесь больше никого нет. Я потираю озябшие плечи, направляясь через веранду к столу и стульям. Я просматриваю свой телефон и вижу пропущенный звонок от мамы. Я с минуту смотрю на уведомление, прежде чем, наконец, нажимаю на него. Я удивляюсь, когда она отвечает почти мгновенно.

— Привет, милая, — говорит она своим певучим голосом.

— Привет, мам. Ты звонила? — Я беру со стола крышку от бутылки и рассеянно закручиваю ее.

— Как дела в универе? Как тебе нравится домик у озера?

В моей голове зазвенели тревожные звоночки. Моя мама не ведет светскую беседу, если ей чего-то не хочется.

— Все в порядке. — Не то чтобы мне нужно было врать маме о том, где я остановлюсь. Что она может сделать на Гавайях? Но по причинам, которые я даже не хочу анализировать, я не хочу, чтобы она знала. Так проще.

— Это мило, — напевает она. — Ты слышишь шум волн? — она спрашивает. — Здесь так спокойно.

— Ммм. — Я не совершу ошибку, пригласив ее к себе еще раз. Я жду, когда она перейдет к сути телефонного разговора, но когда она задает один общий вопрос за другим, я начинаю думать, что, возможно, она действительно позвонила, чтобы просто проверить, как идут дела. Что, возможно, это ее искреннее усилие. У нас с мамой, несмотря на наши огромные различия, все... хорошо. Не особенно близкие отношения, но и не обязательно отчужденность. Она любит меня по-своему. Я никогда в этом не сомневалась. Мы просто не подходим друг другу. Мы с отцом ладили. С самого первого дня мы были как две капли воды похожи. Но теперь, учитывая все обстоятельства, если она старается, то, может быть, мне тоже стоит.

Я расслабляюсь, откидываюсь на парусиновую спинку стула.

— Как дела на Гавайях? — спрашиваю я, а затем морщусь от своей неудачной попытки завязать разговор.

— Тут прекрасно, — говорит она мечтательным голосом, и я стараюсь не обращать внимания на то, как у меня скручивается живот от ее слов. Прекрасно. В смысле, она совершенно счастлива без меня. — Но мне все же нужно одно одолжение.

И вот оно.

— Что? — напряженно спрашиваю я, моя настороженность возвращается на место, как доспехи.

— Я, кажется, потеряла документы о разводе, — смущенно говорит она. Я закатываю глаза. Моя мама что-то потеряла? Как это на нее не похоже.

Шокирующе.

— Я подумала, когда ты...

— Я же говорила тебе, что пока не готова разбирать папины вещи, — огрызаюсь я, чувствуя, что снова замыкаюсь в себе из-за того, какое направление принял этот разговор. Вся жизнь моего отца превратилась в груду коробок в гараже моих бабушки и дедушки. Я знаю, что мне нужно пройти через это, но каждый раз, когда я думаю, что готова, что-то меня останавливает.

Мама вздыхает, и я представляю, как она сжимает переносицу. Могу поспорить, что сразу после этого телефонного звонка она займется самолечением от надвигающейся «мигрени» в виде таблеток.

— Элли, прошел почти год. Пришло время. Я знаю, тебе не нравится говорить о нем, но ты должна вылечиться, детка. Я тоже по нему скучаю.

Я усмехаюсь, качая головой.

— Может, он и был еще одной зарубкой на твоем прикроватном столбе, но он был моим отцом. Это не совсем то, от чего можно так просто избавиться. — Это жестоко, но это правда. Моя мама пристрастилась к любви, и Джеймс Пэрриш был просто наркотиком, который она выбирала на короткое время.

— Не говори так, — предостерегает она. — Я любила...

— Мне нужно идти.