Колючая звезда - Филдинг Лиз

– Знаешь, Клоди, мы буквально приклеились к экрану, когда шло шоу, и Физз очень растрогало то, сколько жертвователей вам удалось вовлечь в столь благое дело, – ответил Люк с весьма странным выражением лица. – Ну а что касается ночлега, вам нет никакой нужды тесниться. Ты ведь знаешь, комнат у нас более чем достаточно. Да! Кло, чуть не забыл. – Клаудия ждала.

– Физз ничего не знает о случившемся в театре. Я счел за благо не говорить ей, ты ведь понимаешь, что значат в ее положении лишние волнения.

Клаудия, обеспокоившись состоянием сестры, забыла о дурацких препирательствах с Маком, спустилась на несколько ступенек и спросила Люка:

– Как она себя чувствует? Надеюсь, ничего страшного?

– Слава богу, пока все идет нормально, и надеюсь, что так оно все и пойдет.

Люк повернулся к Макинтайру, жестом приглашая его в свой кабинет.

– Думаю, Мак, нам с вами не мешает чего-нибудь выпить. Вы не против?

Клаудия, замешкавшись, наблюдала, как мужчины пересекли холл и исчезли в обшитом панелями темного дерева кабинете Люка. Мак, вероятно, расскажет Люку, что случилось. Расскажет все. Они, возможно, станут сплетничать о ней. Начнут решать, что для нее лучше, а завтра, объединив усилия, примутся уговаривать ее взять отпуск и не играть в «Частной жизни» до тех пор, пока не закончится этот кошмар.

Ей вдруг захотелось сбежать по лестнице, войти в кабинет и заявить, что лучше всего им заняться своими делами, а не лезть в ее жизнь.

Но это желание свела на «нет» ее усталость. Она слишком ослабла, у нее ломит все тело и не осталось сил, чтобы бегать по лестницам и давать резкие отповеди, так что пусть болтают, а она отправляется спать. В конце концов, что бы они там ни решили, для нее это не имеет никакого значения. Она и слушать их не станет и ни за что не покинет театр. И даже не потому, что роль доставляет ей такую уж большую радость, а потому, что она не имеет права обмануть ожидания зрителей, которые заплатили деньги, чтобы насладиться ее игрой.

– Виски? – спросил Люк Девлин, гостеприимно распахивая дверцы кабинетного бара.

– Да, пожалуй.

Люк был озадачен. Он знаком с Клаудией не более полугода и за это время видел ее всего-то несколько раз. Но он считал, что знает, какого рода мужчин она предпочитает. Этаких везунчиков, которые, расплачиваясь с фортуной, дважды в неделю укладывают в дорогих салонах волосы, носят итальянские костюмы, туфли исключительно ручной работы и имеют ухоженные руки с неброским, но качественным маникюром.

– Воды? – спросил Люк, доставая тяжелые хрустальные бокалы.

– Простите, мы приехали поздновато…

– Ничего страшного. Клаудии всегда здесь рады. И ее друзьям тоже.

Люк указал гостю на пару кожаных кресел, стоявших перед широко раскрытыми французскими окнами. Они с Физз любили сидеть здесь, любуясь ночным садом, вдыхая его ароматы и слушая шум морских волн, накатывающих на камни у подножия скалы.

– Вы давно с ней знакомы?

– Нет, только пару дней. И я бы не сказал, что мы с ней за это время очень уж подружились.

– Тут нечему удивляться, я даже заметил, что между вами существует явная напряженность, только прошу вас, не передавайте Клаудии мои слова. Она очень хорошая и добрая, но здорово скрывает свои истинные чувства под этой вызывающей манерой поведения.

– Простите, Люк, но я что-то не заметил, чтобы она особо старалась скрывать свои истинные чувства. Скорее, наоборот. Мне показалось, что она весьма своенравна и не стремится смягчить этого хотя бы элементарной вежливостью.

– По-моему, это добрый знак. Если это имеет для вас значение.

– Добрый знак? – Лицо Мака исказилось огорченной улыбкой. – Вам, очевидно, не довелось быть свидетелем крайних проявлений ее норова.

Он, как отметил про себя Люк, так и не сказал, имеет ли все это для него значение. Что, скорее всего, говорит за то, что значение это для него имеет. И Люк милостиво решил переменить тему.

– Лучше скажите мне, что случилось вечером в театре.

Мак вкратце поведал ему о неприятности с платьем, затем – о письме, фотографии и, наконец, об умышленном повреждении ее машины.

– Могу я поинтересоваться, почему Клаудия обратилась за помощью именно к вам?

– Она не обращалась. Скорее, я сам навязался ей в защитники. Она, похоже, здорово недооценивает всю серьезность и опасность ситуации. Считает, что письмо и порванная фотография всего-навсего безвкусная шутка.

– А машина? – спросил Люк.

– Машина в этой истории самое неприятное. Но она не желает верить в злой умысел, а пытается отнести это к разряду идиотской шутки какого-то недоумка. На меня она сердится, настаивая на том, что я просто-напросто обуреваем комплексом доморощенного Джеймса Бонда.

– А это не так?

Люк не хотел обидеть гостя, но во всей этой истории, включая последний эпизод с порчей артистического костюма, склонен был в какой-то степени взять сторону Клаудии.

– Если бы кто-нибудь смог убедить меня, что я ошибаюсь, я бы с радостью признал свою ошибку. Но надежды на это, увы, мало, я не просто сам осмотрел машину, но и показал ее опытным специалистам, а потому считаю, что причин для беспокойства более чем достаточно.

– И вы решили, что здесь она будет в безопасности?

– Я не говорил этого. Я привез ее сюда в столь поздний час, потому что она сама попросила меня об этом, и мне не кажется, что она сделала это из страха. Кстати, ваша жена, как я понял, беременна?

– Да. Но, думаю, никаких трудностей приезд Клаудии не создаст, у нас есть домоправительница.

– Это не то, что я имел в виду. Если кто-то действительно хочет причинить вред Клаудии, он и сюда может добраться. Я не уверен, что ей стоит оставаться тут на выходные.

– Но здесь она будет в полной безопасности.

– Вы уверены? – Мак кивнул в сторону открытых окон. – Скажите, разве когда вы пошли встречать нас, вы позаботились закрыть окна?

Люк озабоченно посмотрел на окна и призадумался.

– Вы имеете в виду, что кто-то мог в это время забраться сюда? Для этого надо иметь очень крепкие нервы.

– Но у нашего злодея хватило нервов пробраться сегодня вечером в театр и изрезать ее костюм в ленты. Он ухитрился засунуть разорванную фотографию в парашют, который находился внутри моей собственной охраняемой зоны. Вы все еще не способны оценить крепость его нервной системы? – Он сделал глоток виски. – Уследить за безопасностью такого большого дома в теплое летнее время, как мне кажется, весьма нелегкая задача. Что же, закрыть все окна и запереть двери? Вашу жену все это не может не насторожить.

– Но разве вы не предложили Клаудии свою помощь?

– Да, мистер Девлин, предложил, тем более что охрана – моя специальность.

– Понимаю. В таком случае поделитесь со мной своими соображениями.

– Клаудия, ты проснулась?

Она открыла глаза, сонно поморгала ими.

– Разбудили, вот и проснулась, – недовольно пробормотала она, но, увидев, кто именно ее разбудил, улыбнулась. – Привет, Физз. Ну, как ты тут?

Ее сестра поставила на ночной столик чашку с чаем и присела на край кровати, рука ее извечным защитительным жестом всех будущих матерей прикрывала весьма уже заметный животик, в недрах которого росло ее дитя. Клаудия могла и не спрашивать, как чувствует себя ее сестра. И так было видно, что та счастлива. Брак и приближающееся материнство так преобразили Физз, что Клаудия, глядя на сестру, вдруг явственно ощутила свое одиночество.

– Знаешь, я чувствую себя просто удивительно. А как ты?

– Ну, я… Как всегда. Можно сказать, превосходно.

– Превосходно? – переспросила Физз, и лоб ее озабоченно сморщился. – А выглядишь ты немного…

Клаудия посмотрела на сестру и решила не укорять ее за подобную бестактность.

– Немного устала, только и всего.

– Хм… Немного. По-моему, это слабо сказано, тебе не кажется?

– Считаешь, что я прожигательница жизни? Но, дорогая, ведь это моя жизнь. Моя, что бы там ни было.

– Я не знаю, но только даже Люк заметил, что ты выглядишь не совсем. Немного, как бы это сказать…