Сексуальный студент по обмену (ЛП) - Грехем Анджела

Здесь менее людно — много места для того, чтобы разбрестись в разные стороны, — но высоко настолько, что теряешь ориентацию, к тому же ещё и ночь, поэтому я остаюсь поближе к Чеду, поскольку не замечаю больше никого из нашей группы, с кем можно зависнуть.

— Чёрт, — восклицает Чед. — Очень захватывает, согласна?

Я слышу его, но попросту не могу сформулировать ответ. Меня с головой захватывает вид.

Он смеётся и подталкивает меня в плечо.

— У тебя сейчас состояние «истинной девчонки», не так ли?

Теперь я поворачиваюсь к нему, позволяя моему сбитому с толку и прищуренному взгляду задать вопрос вместо слов.

— Самый верх Эйфелевой башни, ночь… — он понижает голос до флирта. — Кроме того, чтобы быть вызволенной прекрасным принцем из замка, разве не каждая девушка мечтает о такой романтической фантазии?

— Типа того.

Я чувствую, как краска, не щадя, заливает щёки, но пожимаю плечами, словно не заинтересована, отворачиваюсь и пытаюсь не думать о самой важной части моей фантазии, которую он, к счастью, упускает.

— Что бы сделало… а! — он шагает вперёд и становится прямо передо мной, продолжая свою реплику: — Теперь понял. Не рассказывай моим сёстрам о том, что мне понадоблюсь так много времени, чтобы понять, ладно?

И затем его руки оказываются на моих щеках, а его рот накрывает мой, — Чед целует меня с энтузиазмом, на который я не отвечаю. О, он всё правильно понял: часть, которую он упустил, была «поцелуем». Но к сожалению для него, я хочу его не с ним.

Отстраняюсь, одновременно отталкивая его от себя, без злости и даже не морща нос, желая пощадить его чувства, какие бы они не были.

— Чед, я… — пялюсь на свою обувь. — Ты очень милый, и я…

— Хочешь, чтобы тебя здесь поцеловали, — прерывает он. Я не могу посмотреть ему в лицо.

— Да.

— Но не я, — заявляет он, без капли сомнения или обиды.

Бросаю на него взгляд и киваю, извиняясь.

— Прости. Это было очень мило с твоей стороны, правда, и какой-то другой девушке чертовски повезёт, если ты осуществишь все её причудливые желания, но…

— Всё нормально, я понял, — говорит он немного неискренне, посмеиваясь. — Но я не вижу, чтобы ему было дело до этого, и не хотел, чтобы ты упустила момент. Ты заслуживаешь этих моментов, Эхо. Не соглашайся ни на что меньшее. Без обид?

— Без обид, — улыбаюсь я. Тройничёк, шмойничёк. Он и правда милый парень. — Спасибо тебе, Чед.

— Не благодари меня, не сработало ведь, — он снова смеётся в попытке развеять напряжение, но его прерывистый смех делает ситуацию ещё более странной.

— Я, эм… тогда увидимся внизу, — ему удаётся прочистить горло.

— Ладно.

— Всё будет нормально, если ты будешь здесь одна?

— Да, спасибо.

Отвечаю с лёгкостью, потому что каждый нерв в моём теле и трепет моего сердца уже подсказывают, что я не останусь одна.

Когда я убеждаюсь, что Чед ушёл, и моя маска безразличия крепко сидит на лице, я поворачиваюсь и выискиваю его. Он особо и не прячется, ожидая в углу.

В секунду, когда наши взгляды сталкиваются, Кингстон медленно поднимает одну руку и манит меня согнутым пальцем.

Я колеблюсь, и он усмехается, сексуально и уверенно, вызывающе изгибая брови. Мы оба знаем, что пойду туда. Я просто пытаюсь сохранить немного достоинства и не сорваться на бег.

Начинаю двигаться вперёд, молясь, чтобы мои шаги хоть отдалённо напоминали ленивую походку, пока он пожирает взглядом каждое моё движение. Теперь я слышу своё сердцебиение, беспокойные удары в ушах, которые становятся лишь громче, пока моё возбуждение растёт с каждым сделанным шагом.

— Разочарована? — спрашивает он с наглой самоуверенностью.

— По поводу? — бурчу я слишком быстро… слишком очевидно.

Его глубокий смех ласкает мои уши.

— Ты точно знаешь, по поводу чего, и мы оба знаем, что ответ «да».

Сексуальное притяжение между нами становится осязаемым. Кингстон хватает меня за бёдра и притягивает к себе, разрывая тишину хриплым шёпотом:

— Моя сентиментальная, романтическая Эхо не выглядит как женщина, которую только что поцеловали так, как она мечтала и миллионы раз представляла в своей голове.

Он бродит взглядом по моему телу, медленно и соблазнительно, затем смотрит прямо в мои глаза и требует властным рыком:

— Сотри его.

— Ч-что? — заикаюсь, лишившись воздуха.

Он жёстко притягивает меня ещё ближе. Наши тела почти сливаются.

— Сотри. Его, — повторяет он. — Сотри его с губ — моих губ — и поклянись, что больше никогда не подумаешь о том, чтобы поцеловать его снова. Потому что знание того, что ты не хотела этого или тебе не понравилось, и ты с лёгкостью забудешь о нём, единственное, что останавливает меня от того, чтобы пойти и до крови выместить на нём свою злость.

Я теряю дар речи от шока, пытаясь что-то сказать, но так и ничего не нахожу. Чувствую, как стук сердца в его груди отдаётся в моей, как он усиливает свою хватку на моих бёдрах, и едва ли сдерживаемая властность волнами исходит от него.

Первобытно, и даже, пожалуй, попахивает шовинизмом… если бы не заставляло меня чувствовать себя заклеймённой и восхищённой — по-настоящему желаемой.

Выдерживая его взгляд, я исполняю его желание и медленно вытираю рукой рот. Любой другой поцелуй, кроме тех, что у меня были с Кингстоном, уже давным-давно забыт.

Обвив одной рукой мою талию, второй он скользит вверх и зарывается в мои волосы.

— Вот как это должно ощущаться, любовь моя, — рычит он и, ни секунды не колеблясь, грубо захватывает мой рот.

В его губах царят сила и голод, — они почти наказывают. Мои губы с лёгкостью приоткрываются, и его язык быстро переплетается с моим. Вдыхаю каждый его стон и, желая быть к нему ближе, нуждаясь в большем, становлюсь на носочки и запускаю обе руки ему в волосы.

Этот поцелуй настолько требовательный и поглощающий, словно столкнулись две бури, и всё остальное перестаёт существовать: есть только его вкус, наша связь и покалывание по всему моему телу. Наши рты, словно два наркомана, не желающие существовать друг без друга.

Но, как мы знаем, поцелуи рано или поздно должны подходить к завершению, и наш превращается в лёгкое покусывание, посасывание и мягкую ласку его языка по моим губам. В конце концов, мы отстраняемся, оба не в силах нормально дышать.

— Вот, — хрипло шепчет он, проводя пальцем по моей щеке. — Вот взгляд женщины, которую поцеловали, как она мечтала.

Утыкаюсь лицом ему в шею, впитывая его запах и запоминая ритм пульса, который ощущаю щекой.

— Идём, любовь моя, нам нужно найти остальных. Но пойми, — заканчивает он и приподнимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него, — ты только что показала мне, что, наконец, готова, и я больше не буду ждать. Всё изменилось.

Я знаю. И до смерти боюсь.

~~~~~

Нат с подозрением смотрит на меня на следующий день, вернувшись к старой шумной версии себя без похмелья.

— В тебе что-то изменилось, — говорит она. — Что я вчера пропустила?

Я не встречаюсь с её взглядом, когда отвечаю, балансируя на краю абсолютной откровенности.

— Я рассказывала тебе, — и я правда рассказала ей о каждой остановке, которую мы сделали… только, может быть, не обо всём, что произошло на каждой из них.

— Мххмм, — мычит она. — Ладно. Можешь изображать невинную овечку сколько влезет. Всё равно узнаю.

— Ну а ты? Ты просидела дома всю ночь. Ничем не хочешь поделиться?

— Не-а, — выстреливает она в ответ. — Поверь мне, я хотела бы, чтобы у меня было что рассказать, но нет.

— Мне жаль, Нат.

— Не надо. Мне же не жаль. Я не ждала принца так долго, чтобы получить какую-то фигню. Я найду это — его — в один прекрасный день.

Я отлично понимаю, что она имеет в виду, так что с лёгкостью опускаю тему, посылая немую мольбу, чтобы рано или поздно её принц нашёл её.