Ожог любовью (СИ) - Карат Татьяна

Не возмущалась, когда он предложил подвезти домой. Сейчас была не в том положении, чтобы отказываться от помощи. Обиженно уставилась в боковое окно, всю дорогу рассматривая размытые огни уличной рекламы. Петя был чем-то доволен, и это радостное настроение меня еще больше раздражало. Его улыбку и веселые взгляды, ощущала даже кожей.

Выходя с машины около подъезда, остановилась на его отклик.

— А поцелуй благородному спасителю?

— Обойдешься. Пусть тебя Снежана целует.

Вот зачем я сказала последнюю фразу. Кто меня дергал за язык. Появилось острое желание прикусить эту непослушную часть тела. Вовремя вспомнилась сказка о лисе с хвостом, и я сама себе улыбнулась. Но его следующая фраза развеяла радость и заставила чувствовать себя до жути неловко.

— Марина, да ты ревнуешь!

— Спасибо, что подвез.

Громко хлопнула дверцей и поспешила скрыться за дверью подъезда.

Так давно его хотела, мечтала о нем, грезила по ночам… Эта мечта казалась столь недосягаемой, что перестала верить в ее осуществление. И теперь знаки внимания казались нереальными, насмешкой судьбы, или игрой. Искала подвоха, смешка за спиной, тыканья пальцем. Казалось унизительным клюнуть на эту удочку, а так хотелось…

Глава 16

У каждого в душе есть свой чердак,

Закрытый для непрошенных гостей,

Хранятся там вповалку, кое-как,

Клубки воспоминаний и страстей

Казалось бы давно отживший хлам,

Что дремлет в паутине тишины,

Но почему-то нам по вечерам

Оттуда звуки тайных струн слышны.

Зинаида Полякова.

На очередном собрании увидела не совсем естественное поведение мужчин нашего коллектива. Я зашла в зал как всегда без пяти четыре. Не люблю опаздывать, и слишком рано приходить слушать пошловатые шутки мужчин тоже не очень нравиться.

Смотрели на меня как-то настороженно. Уважительно поздоровались и никаких привычных комплиментов и двусмысленных анекдотов не последовало. Виктор Андреевич снова отсутствовал, что начинало наводить на определенные мысли.

В зале образовалась гробовая тишина, как в классе, когда неожиданно явился учитель. Сразу почувствовала себя неуверенно. Мысли беспорядочно разбежались в поиске ответа на вопрос «что не так?». Но как бы я не пыталась ничего из ряда вон выходящего вспомнить не смогла. Через несколько минут в зал зашел Петр Васильевич, и на такие мелочи как отношение коллектива больше не было когда обращать внимание. Но даже в ходе заседания ловила на себе скрытные любопытные взгляды мужчин.

Вопросы собрания разобраны, установки действий на ближайшую неделю розданы — совещание подошло к концу. Петр Васильевич первым покинул кабинет, его примеру последовали и остальные мужчины. Только Катя собирала документы и еще присутствовала здесь.

Как сильно на человека воздействует внимание к себе или отсутствие такого у окружающего его общества? На меня это морально давило. Полное игнорирование — это вышибает пол из-под ног. Исчерпав все возможные догадки «что же не так», решила попросить помощи извне. Подошла к Кате и решила поинтересоваться все ли нормально? Может, как-то не так выгляжу, или испачкалась. Она как женщина должна меня понять.

Но девушка на мой прямой вопрос закусила нижнюю губу и смущенно опустила глаза вниз, еще больше подтверждая мои подозрения. Да что же это такое? Я же сегодня весь день проходила на работе в офисе нашего филиала и ничего подобного от окружающих не замечала.

— Марина…. — Она замялась, вспоминая мое отчество.

— Просто Марина.

— Да, спасибо. Сегодня перед вашим приходом, Петр Васильевич заходил в зал заседаний. Он объявил всем, что вы его женщина. У него на вас самые серьезные намерения. И просил на вас не засматриваться.

Я смотрела на нее огромными распахнутыми глазами, пыталась понять весь смысл сказанного.

— Как? Так и сказал?

— Да, только немного другими словами. — Она опять смущено опустила глаза, извинившись, забрала собранные на столе документы и поспешила выйти.

Разбираться в какофонии нахлынувших чувств было некогда. Поддалась самому сильному из них — злости и поспешила выяснить у некоторых обнаглевших, что же они себе позволяют. Монотонное выстукивание каблуком по плиточному полу, казалось слишком медленным. Хотелось ускориться и в сию же минуту высказать ему все, что клокочет там внутри. Да как он смеет!

Постучала для видимости несколько раз и сразу же открыла дверь.

И застыла.

У него на шее висела все та же девушка Снежана, с которой он приходил на презентацию. Петр ее ласково обнимал и поглаживал по плечам. И почему я сразу же почувствовала себя так паршиво? Слезы непрошено навернулись на глаза, но я сдержала их, несколько раз моргнув. Предательство, вот что это такое. Горький яд, разъедающий сердце и подступающий комком к горлу. Понимаю, что не имею никого права, но так хочется ударить его больней.

— Какая трогательная картина.

Петр поднял голову, не выпуская девушку с объятий. Она тоже отклонилась от его груди и посмотрела на меня — глаза заплаканы, нос красный. Совсем некстати девушка вызвала у меня сострадание. Почувствовала себя виноватой в ее горе.

Опять взглянула на Петю, и вся моя злость направилась на него. Это он повинен во всех наших бедах. Почему-то Снежану считала заведомо на своей стороне.

— И к скольким девушкам у вас самые серьезные намерения Петр Васильевич? Сейчас утешаете очередную, оказавшуюся за бортом?

— О, Марина! Проходи и закрой, пожалуйста, дверь.

Его спокойный тон и улыбка на лице были мне не совсем приятны, а если честно, то совсем не понятны.

— Снежка, это та самая Марина, с которой ты так хотела познакомиться ближе.

Я еще раз внимательней посмотрела на девушку. Появилось странное ощущение, что я что-то упустила, не заметила. На меня смотрели слегка заплаканные, но очень красивые глаза медового цвета. Она моргнула несколько раз и произнесла тихое «привет».

— А это Снежка, моя младшая сестра. — Эго слова были вовсе не нужны, я и так увидела сходство. Почему я была все это время так слепа?

Почувствовала себя полной дуррой и разозлилась на него еще больше. А он, увидев мое смятение, улыбался, не скрывая своего веселья.

Лицо залила краска смущения, нижнюю губу нервно закусила… Появилось не переборное желание провалиться под землю. Какая же я дура!

В поиске решения как бы безболезненно для своей гордости выпутаться с этой ситуации, зацепилась за мысль о том, что услышала от секретарши.

— Не могли бы вы, Петр Васильевич, очертить мне пределы вашей наглости!!?

Он на меня взглянул вопросительно, но улыбаться не перестал. Вот зараза!

— Какое вы имели право называть меня своей женщиной и запрещать мужчинам на меня засматриваться? Они от меня теперь жахаются, как черт от ладана!

Снежана забыла причину своих слез и увлеченно слушала меня, бросая изредка любопытные взгляды на своего старшего брата. Петр выпустил ее с объятий и медленно направился в мою сторону. Расстояние между нами неумолимо сокращалось, и я со всех сил старалась не отступать назад. Он подошел еще ближе, заслоняя собой все пространство, склонился к уху, касаясь щекой моих волос.

— А ты с этим не согласна?

Почему так трудно дышать? Его кабинет вообще проветривается?

— Я не желаю, чтобы меня все сторонились.

— Ты же знаешь, я не об этом.

Медленно подняла голову вверх и утонула в его глазах. Сразу как-то забыла все свои обиды и претензии, и едва слышно спросила:

— А о чем?

Пересохшие губы с трудом слушались. Я столь глупые вопросы даже в детстве не задавала, а сейчас наступило полное отупение.

— Ты не согласна с тем, что ты моя женщина?

«Ты. Шлюха. Обошлась. Мне. Слишком. Дорого.»

Краски вмиг потускнели, окрашивая все вокруг в черно-белые тона. Как ушат холодной воды вылитый на разгоряченное тело. Больно, очень больно, но отрезвляюще.