Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка"

Вооружившись расчёской, я уселась по-турецки на кровать и принялась вытаскивать из причёски шпильки, складывая их на жемчужный подол платья.

Ну, мастера! Чтобы я вас ещё раз подпустила к своим волосам! Это издевательство какое-то, шпильки вынула, а причёске хоть бы хны, под тонной лака ни один волосок не сдвинулся! Может намочить? Перебирая пальцами тугие пряди, я освобождала их по одной, пока, наконец, тяжёлая копна не упала на плечи.

Фух! – выдохнула с облегчением. Интересно, я смогу сама расстегнуть сзади корсет? Чёрт, да куда же все запропастились-то!? Всё семейство как корова языком слизала!

Словно в ответ на мой вопрос, внизу послышался хлопок входной двери. Ну, наконец-то! Хотя, странно: ни звука подъезжающего автомобиля, ни голосов во дворе я не услышала. Что в доме что за окном было тихо как… в могиле.

«Берегись!» - зловеще шепнул вновь откуда-то взявшийся внутренний голос.

- Ничего, - произнесла я в пустоту, несмотря на смутное беспокойство, - и тебя вылечат.

Поднявшись с постели, я босиком вышла из комнаты и, приблизившись к лестнице, так и застыла возле её перил.

Глава 4.

Услышав шелест моих подъюбников, Бультерьер вскинул голову и вперился в меня своим фирменным взглядом. С высоты второго этажа холл и гостиная были как на ладони, и кроме начальника охраны внизу сейчас не было ни души.

- Где папа? – спросила я, не церемонясь.

Молчит и смотрит не мигая, как идиот. Где они только таких заторможенных находят? Что отец, что Бестужев.

Этот холодный, пронизывающий взгляд льдисто-голубых очей я видела уже тысячу раз, и особого впечатления он на меня не произвёл. Разве что разозлил. Денёк и так выдался нелёгким, сказывалось напряжение последних дней: накатила вселенская усталость, всё тело ломит, глаза слипаются - так ещё и этот даун гляделки затеял.

- Да ну тебя, - устало махнула я рукой, - корсет помоги расстегнуть.

Перекинув длинные волосы через одно плечо, я повернулась спиной к лестнице и, оглянувшись на стоящего внизу охранника, застыла в ожидании.

Ну да, знаю, не правильно это как-то. Но не спать же мне теперь в бальном платье! И душ уже хотелось принять. Я до сих пор физически ощущала на себе грязь от прикосновений противных лап Бестужева.

Бультерьер неспешно преодолел разделявшие нас ступени и застыл, возвышаясь надо мной, словно шкаф с антресолями.

- Там петельки сверху, а снизу я уже сама, - на всякий случай проинструктировала я его насчёт поставленной задачи. Откуда мужчинам, а тем более Бультерьеру, знать, как оно там у нас, женщин, устроено, правда? Придерживая спереди непослушную гриву, что торчала в разные стороны, я снова нетерпеливо оглянулась через плечо.

Взгляд мой был весьма красноречивым, потому как стоять мне тут уже надоело. Но Бультерьер по-прежнему не реагировал, замер соляным столбом, уставившись на мою спину как на что-то в высшей степени ненормальное.

- Что там? – поинтересовалась я без особой надежды на реакцию с его стороны.

- Родинка. На левой лопатке, - наконец ответил он очень тихо, почти шёпотом,- на уровне сердца.

Он сказал это так, как будто этой особенностью эпидермиса я нарушила все допустимые законы анатомии. Да что там нарушила… Судя по взгляду Бультерьера, я над этой анатомией еще и надругалась самым жестоким образом, потому что взирал он на меня очень нехорошо.

- И что? – спросила я почему-то тоже шёпотом.

- Красиво, - хрипло прошелестел Бультерьер.

Я вытаращила глаза и, рискуя свернуть себе шею, уставилась на этого потенциального пациента Кащенко.

- Ты что, пьяный?

Хоть и с опозданием, но мой усталый мозг начал подмечать странности: Бультерьер вернулся один, хотя мне известно, что он должен сейчас быть рядом с отцом. К тому же, вернулся, по всей видимости, пьяным.

Круто развернувшись, я замерла у перил.

- Где папа?

А памятуя о его привычке оставлять вопросы без ответа, для пущей убедительности толкнула его в грудь. Ну, как толкнула. Скорее сама от неё оттолкнулась и по инерции сделала шаг назад. Грудь у Бультерьера твердокаменная, с тем же успехом можно толкать скалу. Или многоэтажку.

- Отвечай! – сорвалась я на крик.

- Он не придёт, - отозвался он по-прежнему тихо. Слишком тихо.

А у меня, наверное, очень выразительно отвисла челюсть. Я ничего не понимала.

- Тогда почему ты здесь?

- А я пришёл за тобой.

- ?!

Повисла напряжённая тишина, она не давила, но была чересчур зловещей и мрачной, а следом за ней пришло и понимание, что я осталась один на один с невменяемым мужиком. Не имело значения, что Бультерьер за все года стал практически членом семьи. Что я о нём, собственно, знаю? Я даже не заметила, когда именно он появился в нашем доме. Прислуга и охранники приходят и уходят, неизменной оставалась только Тая. Кажется, папа говорил, что Бультерьер то ли бывший спецназовец, то ли ветеран, а может и то и другое. Одно я знала точно: папа безоговорочно ему доверяет. Больше, чем кому бы то ни было.

Но папы сейчас нет. А мне вдруг отчаянно захотелось назад в свою комнату. Чёрт с ним, с корсетом.

- Знаешь что, забудь. Не нужно помогать с корсетом… и вообще ничего не нужно, - я начала пятиться назад. - Ну, я пойду, а то спать хочется.

Если откровенно, то весь сон как рукой сняло, но вот уж чего мне точно не хотелось, так это оставаться с ним наедине, так же как и поворачиваться к нему спиной. Так и пятилась под его взглядом, пока не наткнулась на угол. Там, всего в нескольких метрах, моя комната, которая казалась мне сейчас спасительным оазисом. Если успеть опустить щеколду, то, возможно, успею придвинуть и шкаф, прежде чем Бультерьер высадит дверь. После позвоню папе, позвоню в полицию, пожарным, в МЧС, да хоть в Спортлото. Пусть приезжают все! Чем больше народу, тем лучше.

Улыбаясь, он пристально следил за каждым моим движением. Минутку, Бультерьер улыбался? Это зрелище меня совсем выбило из колеи. Я никогда не видела, чтобы он улыбался, и вряд ли что-то могло шокировать меня ещё больше. Слишком неестественно смотрелась на его лице улыбка. И жутко. Рот растянут в оскале, а в выражении глаз – пустота, как будто и не живые они вовсе. Как будто покойник улыбается.

Впрочем, несвойственная ему улыбка пропала так же неожиданно, как и появилась, а зловещую тишину снова нарушил его глухой, немного хриплый голос:

- Поверь, принцесса, тебе лучше пойти со мной.

- Хорошо, - легко согласилась я, вытаращив глаза и пятясь по стеночке ближе к проходу, - сейчас, только чемоданчик соберу.

А в следующий момент я проворно юркнула за угол и побежала по коридору. До спасительной двери было шагов восемь, ну ладно, может десять, если мерять расстояние моим куриным шагом. Мне показалось, что я пролетела их быстрее ветра, но лишь только моя рука схватилась за дверную ручку, горячая ладонь Бультерьера сразу же опустилась сверху, не давая её повернуть, а сама я оказалась прижатой щекой к стенке. Бультерьер навис надо мной, как гора, но не напирал, и мне даже показалось, что всё не так плохо. Ну, не знаю, единственное с чем я могла сравнить – это с приставаниями Бестужева, который либо прижимал меня к себе до хруста рёбер, либо вдавливал в первую попавшуюся вертикальную поверхность. Что в первом, что во втором случае у меня сразу начинался мандраж. Сейчас же, видимость хоть и небольшого, но всё же личного пространства удерживала меня от подкатывающей паники. Может, я просто хваталась за соломинку? Это ведь Бультерьер! Немного странный и слегка заторможенный, но надёжный и свой в доску Бультерьер!

Нужно с ним поговорить! Очень аккуратно донести до него всю абсурдность происходящего. Ни в коем случае не злить и не умничать! Я начала лихорадочно вспоминать заповеди Карнеги. Прежде всего, нужно улыбнуться и установить зрительный контакт, это поможет добиться расположение человека. Я выдернула ладонь и аккуратно, стараясь как можно меньше соприкасаться с ним, развернулась и, задрав голову, растянула губы в улыбке. Чувствовала я себя при этом жалким кроликом, над которым навис злой серый волк. Собственные 170 сантиметров роста казались мне сейчас сущим пустяком.