Следы на битом стекле (СИ) - Нарская Рина

Становится почти темно. И, пока глаза привыкают, я успеваю впитать себя это, не разбавленное зрительными образами, ощущение… Он рядом. Его голос, его парфюм, его тепло… как бы я хотела оставить всё так, как есть в эту секунду!..

— Купаться будем? — блеснув демоническим взглядом из-под длинного козырька кепки, спрашивает он у одной меня.

А я никак не могу собраться, чтобы достойно ему ответить. Я не понимаю, чего он хочет. Так же, как не до конца осознаю, что в его присутствии творится со мной. Что ему нужно? Для чего, или для кого весь этот цирк? Кто здесь главные действующие лица, а кто зрители?

— Холодно же, — отвечаю больше вопросительным тоном.

— А мы согреемся! — радостно провозглашает он так, чтобы это услышали даже с космоса.

**

Не думала, что они реально рискнут полезть в воду. Ведь на дворе уже вторая половина сентября!

— Жень, ты чего стоишь, раздевайся! — сбросив бейсболку в мокрую траву, кричит мне, застывшей на безопасном расстоянии от водоёма, Алекс.

Я отрицательно дёргаю головой.

Подобравшийся к самому берегу Валентин, прекратив, наконец, возмущаться по поводу испачканной в глине обуви, окунает руку под играющую на солнце речную рябь.

— Вода градусов десять, — заключает он, выпрямившись и стряхивая сверкающие капли с костлявых пальцев. — Последствия самые разные: от лёгкой простуды до спазмов грудной клетки и мгновенной остановки сердца и дыхания.

— Вы правда купаться собрались? — всё ещё не веря в серьёзность намерений стягивающего с себя футболку Алекса, спрашиваю я.

И теперь не свожу с него взгляда. Он не улыбается. И по его непроницаемой мине трудно что-либо определить. Решимость — да. Только вот на что он решился?..

И тут я вскрикиваю. Инстинкт самосохранения гонит меня вперёд, куда — не знаю, главное от того, кто с криком «Не вы, а мы!» пускается за мной, скользя, пробуксовывая и едва ли, как и я, не падая в высоких зарослях цепляющегося за одежду бурьяна.

Мы визжим и носимся по склону. Вернее, визжу, естественно, я, больше от страха, хотя и от восторга, конечно, тоже. Визжу, прячусь за спинами то Валентина, то Артёма, пока в какой-то момент предатель-Артём не включается в игру, только, увы, на стороне Алекса.

— Сев, держи её!

Резко развернувшись ко мне, Артём пытается заключить меня в объятия, однако мне удаётся выкрутиться, и я впиваюсь в его шершавые ладони руками, в лучистые глаза — взглядом, и на полном серьёзе, хоть и со смехом, предупреждаю:

— Тём… не смей... Только попробуй меня тронуть, я тебе этого не прощу никогда. Никогда, Тёма, слышишь?!

Я снова вскрикиваю, потому что передо мной всё резко кувыркается верх дном и тут же устремляется в обратную сторону — я оказываюсь на плече у широко и быстро шагающего куда-то Алекса.

Я не знаю, страшно мне, или тошнит, или что вообще происходит, но когда бесконечная тряска, наконец, завершается моим благополучным приземлением на ноги, я готова не только землю целовать...

— Стой, да стой ты, — повторяет, придерживая меня, тот, в чьи губы я едва не впечатываюсь губами. — Ты мне всю спину расцарапала, ты в курсе вообще?

— Я тебя убью вообще… — пытаясь отдышаться, бормочу я, всё ещё инстинктивно за него цепляясь, но, так не удержав равновесия, снова обмякаю в его руках.

— Э-эй, мать, да ты насинячилась, что ли? — он смеётся.

А моё действительно полупьяное сознание фиксирует его искренний, тихий смех прямо над ухом и заглушившее всё вокруг синхронное биение наших сердец…

Во чёрт, я сошла с ума. А он в футболке. Он не собирался меня топить…

Немного придя в себя, я обнаруживаю и остальной мир, который, оказывается, тоже никуда не подевался.

Мы у дороги. Шум города и машины, пыльный ветер в лицо, Артём, накинувший бейсболку поблагодарившему его Алексу, и не совсем адекватная я, повисшая на нём, как будто он мой парень.

— А где Валентин? — отлепившись наконец, вспоминаю я.

И оборачиваюсь вокруг, ища его взглядом.

— Тебе нас мало? — резко меняет тон Алекс.

Я прищуриваю глаза. Он снова в образе: задранный выше крыши подбородок, вызывающие нотки в голосе… Это значит, в ближайшее время с ним лучше не связываться, и я обращаюсь к Артёму.

— Мы что, бросили его у реки?

— Оо, бедный пупсик Сквид! — жёстко перебивает Алекс. — Наверняка, он заблудится, решит перейти полуметровую речку-вонючку вброд, его икроножные мышцы сведёт страшной судорогой, и мир потеряет наиценнейшего представителя рода человеческого!

— Не поняла, — обрываю я. — А ты что, считаешь, что Валентин чем-то хуже тебя, или меня, или…

— Я считаю, что он не маленький, и сам способен выбраться на «большую землю», без посторонней помощи! Если б он не тормозил, он бы мог это уже, если что, сделать, у него было достаточно времени.

— Но мы же пришли туда вместе, и некрасиво было взять и просто оставить его там одного…

— Во-первых, не вы пришли, а мы вас туда притащили, — давя на «мы» и «вы», зло чеканит Алекс, не сводя с меня высокомерно-испепеляющего взгляда. — Во-вторых, пардон, мадам, если помешали вашему вечернему променаду! У вас, я надеюсь, ещё будет возможность его возобновить. В-третьих, если вы не против, разрешите откланяться, потому как лично у меня на сегодня есть чуть более интересные планы, чем наблюдать за барахтаньем двух утопающих, искренне желающих захлебнуться в луже.

И на этом, отсалютовав мне и, кажется, обалдевшему не меньше моего Артёму, он ловко перемахивает через дорожное ограждение и перебегает на другую сторону улицы, чтобы затем, так ни разу и не обернувшись, бодро, сунув руки по карманам, уйти.

— Извини, я не знаю, что с ним, — почему-то оправдывается за друга Артём.

И только по его внимательному взгляду я понимаю, что мои глаза наполнились слезами.

Да, меня ужасно ранило то, как Алекс со мной разговаривал. Его враждебно-надменный тон, его проклятое «мадам», от которого меня уже реально перетряхивает, его непонятная, необъяснимая агрессия и резкое решение бросить нас всех…

Что ни говори, а без него все мы трое: и Артём, и я, и даже потерявшийся где-то Валентин, — как качающиеся на разных частотах маятники, и лишь ему одному под силу нас синхронизировать.

— Проводить тебя, или… — Артём несмело замолкает, заметив кислое лицо наконец поднявшегося по склону Валентина.

— Не надо, — сквозь зубы цежу я, — меня есть кому провожать…

Глава 15

*Она*

Ночью мне снятся его губы. Учащённый стук сердца под ухом. Тихий смех. Ласковый тон. А потом — пробирающий до костей взгляд и бьющие наотмашь, жестокие фразы… «Барахтанье утопающих, желающих захлебнуться в луже.» Кого и что он имел в виду?..

Нет, я не спала, я лишь на время проваливалась в бездну, пока взбудораженное до крайности сознание продолжало меня мучить…

**

Я проспала до обеда. Пропустила школу. Но самое ужасное, легче мне так и не стало…

Как тяжело, когда всё твоё естество настолько зависимо от другого человека, что без него ты просто не способна жить! Существовать — да... Дышать, есть, пить… через не хочу, хоть как-то… даже кое-как следить за своей оболочкой, но не жить в полной мере, как жила до этого…

Никогда со мной раньше подобного не было. Все мои влюблённости теперь кажутся мне банальным недомоганием на фоне проникающей в каждую клетку неизвестной патологии под названием «Алекс».

Я не хочу в него влюбляться!

Я не хочу быть настолько зависимой, слабой, не хочу дышать каждым его взглядом, его безумно обаятельной улыбкой, неизменно превращающей обычного, если рассуждать трезво, не наделённого прям-таки выдающейся внешкой, парня в объект преклонения, от которого невозможно отвести глаз. Не хочу ловить каждый его жест… Не хочу, не хочу, не буду!