Снеговик (СИ) - Градова Элина

Глава 31

Но, вроде она сердобольна, укрыла пледом и шапку нашла на полу, я в полглаза заметил. То-то гадает теперь, наверное, откуда взялась, а потом уходит…

Смело! Ничего не скажешь! Оставить незнакомого голого мужика в квартире и уйти! Может, я маньяк и прикидываюсь? Повернётся спиной, а я нож достану откуда-нибудь! Интересно, откуда бы мне его достать?

Кофе пахнет… До умопомрачения хочу кофе, и на полу валяться надоело. Пора легализовывать положение. Как? Выйти к ней в пледе, замотавшись, как римский патриций?

Ну, нет! Надо ошеломить сразу, пока в себя не пришла. Шапку изъяла, да и толку от неё? А вот шарф — самое оно! Бесшумно встаю и пытаюсь приспособить его на манер маваси — пояса борца сумо. Прикольно, конечно, да и шарф щекотный, но под руками больше ничего нет. Ладно, сумоистом я ещё не был, но уже имею красный пояс! Хотя у них там рейтинг не по поясам, не важно, кофе хочу, сил нет, крадусь на запах…

Вижу чудо конопатое в пижаме с зайцем, на голове чертополох, на носу очки, уставилась в джезву, ничего вокруг не замечает и не слышит… Шкоднявая, но моложе, чем я думал, там, в темноте в необъятных одёжках, показалось, что ей за сорок, а теперь думаю, до тридцати. Работать над ней и работать, но за Шадриным бутылка французского, сто пудов!

А кофе упустила! Так и знал! Вот в каких облаках витает это чудо? Не удержался, хорошо хоть ещё не подскочил! Зато применил свой контрольный тест,

— У тебя кофе сбежало! — работает безотказно. Если с интеллектом порядок, сразу поправит, потому что самому ухо режет. Среди моих знакомых пятьдесят на пятьдесят, вернее, всем режет, потому что оставшиеся пятьдесят дальше из поля зрения выпадают, не интересны.

— Вообще-то, сбежал, — уже хорошо, хотя смешная такая, из-под очков выглядывает и краснеет, как мой пояс. И мне хоть провались под её взглядом. «Держись, Аркадий! Не сметь смущаться! Ты снеговик, а ему пофиг, в чём он!» — усилием воли заставляю себя собраться,

— А теперь без разницы, всё равно, пить нечего.

Она спохватывается, обжигается и прячется от меня. Стоит-то на месте, но не глядит. Явно смущена. Надо как-то выходить из неловкости, ничего в голову не идёт!

Но она сама мне помогает, вижу, набрала воздуха в грудь и,

— А, Вы кто, вообще-то? — в голосе строгость и волнение, а мне вдруг смешно становится, она напоминает домовёнка Кузю из мультика, только в очках.

— Снеговик, — отвечаю.

— Ктооо?

— Снеговик, говорю! Ты вчера сама меня слепила во дворе, помнишь? — сейчас пошлёт!

— Гражданин, Вы — псих?! Или нас снимает скрытая камера? — не послала, играем дальше,

— Интересно, где же я её спрятал? Может, поищем? — делаю вид, что разматываю пояс,

— Не надо, пожалуйста! — пугается, — шарф не снимайте! — глупая, не снял бы ни за что!

— Как скажешь, — я выдохнул, клюнула! Пускай теперь говорит, что угодно! Ну, всё, Витёк, этот раунд мой!..

Она всё ещё сомневается, что несомненно радует, не совсем дурочка, значит. И даже находит мне штаны. Вот, чего не хватало, так это штанов, сразу становится легче жить.

Теперь могу думать, главное, ей думать не давать, надо всё время держать в напряжённом недоумении и не теряться самому. Что она обо мне знает? Ничего. Ну и прекрасно, а я практически всё, сама рассказала вчера! Вот с этим и будем работать.

Она даже имя придумала Айсмен, мне нравится, с креативом девица. А имя кому дают обычно? Явно не тому, кого на часок погреться пустили.

Вижу, смотрит на отражение в дверце шкафа, отлично, самое время действовать,

— Ну, и чего застыла? Только увидела себя, впервые?

— Ага, — вздыхает, недовольно. Ещё лучше, сама за меня всю трудную работу делает, молодец, девочка,

— Не кисни, — говорю и перехожу к прямому контакту, живот пощупал, там под бесформенной пижамой не так уж много лишнего. А она приятная, прямо руки чешутся потискать, как котёнка. Рискую получить по наглой морде, но перехожу к груди, — вот это подтянуть, — кажется, смутил совсем, но морда пока цела, и хочется уже не просто потискать! Пора завязывать с риском для жизни… собираюсь, о чём я? — ты о контактных линзах что-нибудь слышала? — снимаю уродские очки.

— Слышала и видела! — в глазах беспомощность, а через миг ненависть и обида! А ещё они зелёные! Такие знакомые глаза на незнакомом лице!

— Так, носи! А то и глаз не видать! — оправдываюсь и скорее возвращаю окуляры на место, чтобы стряхнуть наваждение!

— Дурак! — я расшевелил эту тютю-матютю всерьёз, на полпути не останавливаюсь,

— Вот это, — разрушаю икебану на голове лёгким движением руки, — вообще, фигня! Стилисту на один раз! Будешь красоткой!

Она уже вся красная, пыхтит, как паровоз,

— А не пошёл бы ты! — даже очки запотели. И пошла сама куда-то. Надо же, на кухню! Надо мириться срочно, по-моему, я перестарался, иду следом,

— Ну, ладно, подруга, не злись! Как тебя звать-то, скажешь, может?

Бурчит что-то, но выясняю: Марина. Марин у меня ещё не было,

— Марина, значит, — хочу понять, подходит ли ей, — Ма-ри-на, — бывает, имена совсем не идут людям, оттого и жизнь не идёт. Или наоборот, формируют характер человека. Понимаю, спорное мнение, но на памяти примеры есть, одна Изольда чего стоит: женщина изо льда. Так что, для меня тайна имени, не пустой звук,

— Марина, значит, морская! Значит, русалка, сирена! — дом мне напомнила, солнечный край и море цвета аквамарин. Ей подойдёт, если постараться. Недоумевает, — я море очень люблю! — поясняю,

— Море, значит? Это снеговик-то! — вот приставучка! Чего цепляется, если в глубине души уже приняла мою версию, всё равно ведь не признаюсь,

— Не отвлекайся, готовь, давай, накормишь, расскажу тебе свою историю, — наплету чего-нибудь, — может быть…

Глава 32

Готовить не умеет, питается, вообще, всякой дрянью, как ещё сохранилась при такой диете?

Испортила то, что по определению невозможно испортить, макароны с сыром. Впрочем, у поваров в школьной столовке тоже получалось.

Беру дело в свои руки, в холодильнике покопался, в специях кое-что нашёл, кое-как исправил,

— Давай спасать твою стряпню, подставляй тарелку! — вроде ничего вышло, интересуюсь,

— Ну, как? Лучше?

— Ага! А грибы откуда? — девка точно не от мира сего. Из леса, наверное…

Гляжу, опять где-то в облаках витает,

— Марина-а, ау! Ты где? Так дело не пойдёт! Сейчас поедим, набросаю тебе список полезных продуктов, и шуруй в магазин! — мне её надо из дому сплавить, да за пакетом сгонять.

— Угу, — не спорит, уже неплохо.

Нарядилась, как вчера ночью. И смех, и грех! Вот как из этой матрёшки красавицу лепить?

— И кто так делает? А макияж? А шубка, а каблучки? — господи, о чём я? Это что с папуасом о лыжах беседовать,

— С ума сошёл?! Каблучки! — вот и весь разговор…

Наконец, ушла. Выждал минут пять, прислушался, вроде тихо в подъезде, скорей наверх. Пакет на месте, слава Богу! Бегу назад, а тут как будто ждали! Резко открывается дверь напротив нашей квартиры, оттуда бабуся — божий одуванчик нос высовывает,

— Здрасти!

— Здравствуйте! С наступающим и с наступившим! — импровизирую на ходу.

— А Вы, гражданин, чьих будете? — ну всё, сейчас следствие проведёт, что бы такое сочинить поправдоподобней,

— Да вот к Марине пришёл, фитнес-тренер, заказала индивидуальные тренировки, — порю такую чушь, но бабке откуда знать, главное, лицо поуверенней. Она смелеет, выходит из-за двери, осматривает придирчиво,

— Вижу-вижу, что спортсмен, — одобряет. Ещё поближе подошла, даже пальчиком сухоньким в бицепс для чего-то потыкала, но не поверила ни одному слову, — к Маринке, значит?

Вот следачка нашлась, пришли проблемы, откуда не ждал!

— А, документик покажите! — так и думал, усыпить бдительность не получилось,

— Вы, мне не верите?! — делаю искреннее лицо.