Фол последней надежды (СИ) - Артеева Юля

Мы с Ваней идем в магазин, там он без раздумий берет тележку и нагружает ее разным кормом для собак и кошек. Мы берем еще пару упаковок наполнителя для лотков и несколько игрушек для собак и кошек.

— Скажи честно, ты шопоголик? — хихикаю, пока мы выгружаем на ленту свои покупки.

— О да! Особенно, когда дело касается детей и животных.

— А женщин? — я смеюсь, кажется, слишком кокетливо. — Когда с девушкой идешь в магазин, тоже слетаешь с катушек?

— Честно говоря, — Ваня сосредоточенно начинает складывать покупки по пакетам, — я никогда с девушками не ходил по магазинам. А ты?

Сначала я застываю, а потом пытаюсь отшутиться:

— Я была на шоппинге с Абрикосовой. Это мрак, конечно! Арина — прям девочка, и меня заставляет быть такой же. Леггинсы вон на физру уговорила купить, я в них чуть не померла, — выдаю слишком откровенно, на секунду забыв, что передо мной Громов.

— Ну-у, — протягивает он задумчиво, — леггинсы мне понравились.

— В смысле?

— Один пакет сможешь унести? У меня рук не хватит.

Я киваю:

— Конечно. Так что там?

— А что там? — уточняет Ваня беспечно.

Я хмыкаю, но все же повторяю, подхватив пакет с кормом:

— Что там насчет леггинсов?

— Идет тебе, вот что. Так понятно? — вдруг огрызается он, остановившись на крыльце магазина, и я врезаюсь в его спину.

— Понятно… — отвечаю, потирая нос свободной рукой.

— Круто. Можем идти?

Я киваю и молча следую за Громовым.

А потом вдруг выпаливаю:

— В другой одежде я не так интересна?

Глава 28

— Ангелина, — предупреждающе говорит Ваня, протягивая последнюю букву.

— Что? Мне интересно.

— Ты спрашиваешь глупости.

Не понимаю, почему он так завелся, но я слишком редко получаю его эмоции, поэтому интуитивно давлю именно туда, ведь мне нужно больше.

— Я бульдог, помнишь?

— Ты маленькая любопытная бульдожка, — фыркает Ваня и раздраженно дергает серую дверь. Та не подается.

Тогда я вытаскиваю из ближайшего куста деревянную табуретку, ставлю к окну первого этажа, которое мне давно знакомо. Обернувшись, вижу, как удивленно следит за моими манипуляциями Громов. Это меня забавляет, так что я молчу. Взбираюсь на подножку и стучу в стекло — два длинных, три коротких. Возвращаю табуретку на место и наконец поясняю Ване:

— Соседка Стефани немного сдвинута на шпионских романах. К тому же не все соседи довольны приютом в их доме, некоторые пакостят. Животных бы давно перевезли, но другое подходящее помещение не так легко найти.

— Поэтому пользуетесь самым тупым секретным стуком, который и ребенок разгадает? — иронизирует Громов слишком резко.

— Если такой умный, придумай другой.

Нашу перепалку прерывает грохотание массивной щеколды изнутри. В щель выглядывает остренькая мордашка Кисы. Как ее зовут на самом деле, даже я не знаю. Только то, что ей чуть за тридцать, но выглядит она как ребенок, и постоянно заплетает себе дреды. Киса проводит здесь все свое свободное время, и во многом этот приют держится именно на ее хрупких плечах. Я ее просто обожаю, как вы догадались.

— Киса, свои. Я новенького привела.

— Привет, Суббота. Даньки не будет? — она открывает дверь пошире, пропуская нас внутрь. Только она зовет моего брата Даней. Он каждый раз спорит с ней до хрипоты, что это совершенно другое имя, но ее это только веселит. Думаю, Киса делает это специально.

Отрицательно качаю головой и подсказываю Громову:

— Прямо и направо.

Мы идем по темному коридору, в нос ударяет запах шерсти, а слух улавливает отдаленное гудение десятков живых существ. По стенам вьются гирлянды с лампочками, которые не могут добавить освещения, но определенно свидетельствуют об уюте и любви.

Делая еще один поворот, мы оказываемся в небольшом зальчике. Здесь есть окно, так что это помещение гораздо светлее. Ваня сваливает пакеты с нашими подарками на маленький диван и спрашивает:

— Могу пройти дальше?

— Раз тебя Суббота привела, иди, — машет рукой Киса, и сама следует за ним.

Ваня заходит в «кошачью» комнату, делает полукруг, рассеянно оглядывая клетки. Идет к собакам. Тут их значительно меньше, сейчас всего пятеро.

— Собак стараемся не брать, перенаправляем друзьям, у кого есть вольеры на улице, — поясняет Киса, — слишком им тут тесно.

Ваня кивает. Идет дальше и останавливается в дверях последней маленькой комнаты. Я не вижу его лица и немного беспокоюсь за то, какие эмоции он испытывает.

— Почему они живут отдельно?

Киса улыбается, и все ее тонкие черты лица преображаются, внезапно делая ее настоящей красавицей. Она с удовольствием рассказывает, хоть, я знаю, повторяла эту историю очень много раз:

— Вон тот угрюмый здоровяк — это Бодо, а кот у него на загривке — Мару. Разделять их просто смерти подобно. Нашли вместе, еле живыми, а как выходили, попытались развести по клеткам. Но это был полный провал. Они бесновались, искали друг друга, снова начинали болеть. К другим вели себя агрессивно. Пришлось устроить их в люксовом номере.

— Они тут давно? — тихо уточняет Ваня.

— Года полтора. Отдавать их можно только вместе, сам понимаешь. А никому не нужен огромный косматый пес и трехлапый кот.

Ваня оборачивается, и я наконец вижу его напряженное лицо. Почти начинаю жалеть о том, что привела его сюда.

Он спрашивает:

— У Мару три лапы?

— Пытались спасти четвертую, но была слишком повреждена, не вышло, — Киса пожимает плечами и с какой-то особенной безразличной горечью добавляет, — селяви.

Потом мы принимаемся за работу. Ваня, конечно, занимается котами. Освежает клетки, вычесывает, выпускает гулять по одному или по двое, следуя рекомендациям Кисы. Тут своя маленькая вселенная, нужно учитывать их характеры и взаимоотношения.

Я же веду собак на прогулку. Идем на большое поле за домом, его когда-то выкупили под большой жилой комплекс, но так и не застроили, что приюту, конечно, только на руку. Беру сначала троих поменьше, потом двоих здоровяков. Я бегаю с псами, кидаю им мячики, хохочу до одури, когда Бублик, большая немецкая овчарка, слюняво вылизывает мне лицо, повалив в высокую траву.

Сначала мы с Бо тоже очень просили кота или собаку. Но папа был уверен, что не справится еще и с третьим «ребенком». А потом Стефаня свела нас со своей соседкой, и мы стали зависать здесь. Просить завести животное домой мы перестали. Поняли, что уже никогда не сможем купить маленького пушистого котенка у заводчика, потому что здесь слишком много неприкаянных душ, которые ищут дом. Их слишком много, кого хочется взять, как же выбрать, кому помочь? Старались дать каждому понемногу своей любви и заботы.

Иногда бываем чаще, иногда пропадаем. Но всегда возвращаемся. Наверное, этот тот максимум, который могут дать два школьника.

Когда заканчиваем, Киса благодарит нас за помощь. Забирает у нас «дежурные» толстовки, которые выдает каждому волонтеру. Обнимает меня, хлопает Ваню по плечу. Говорит:

— Хороший парень, Суббота, приводи еще. Спасибо большое за подарки, нам, честно говоря, это прямо вовремя. Даньке привет.

Я смеюсь:

— Обязательно! Скажу, что ты все еще зовешь его именно так. Мы придем.

— Всегда рады, — говорит она и закрывает за нами дверь.

Снова гремит щеколда, и мы медленно идем к автобусной остановке. Ваня молчит, а я его не трогаю. Сама помню, как меня шокировал первый визит в приют.

В той же тишине едем к стадиону. Я слушаю музыку, Громов пялится в окно.

Он поворачивается ко мне так внезапно, что приходится вытащить наушник и переспросить:

— Прости, не услышала. Что ты говоришь?

— Я как Мару с тремя лапами.

— Ваня, твоя лапа скоро будет в порядке. Она ведь на месте, верно?

— Да. Кажется, от этого еще хуже.

Я улыбаюсь как можно мягче:

— Тогда представь, что я — большой лохматый Бодо, и я всегда рядом.

— Могу спать у тебя на загривке?