Лабиринты (СИ) - Щукинская Кристина

Метлицкий немного сбавил скорость, уверенно вел машину по петляющим улочкам, где встречные автомобили практически не встречались. Духота стояла невыносимая, окна были раскрыты, но освежающий ветерок не появился в салоне даже при быстром движении.

Небо нависало над домами, медленно влача разбухшее от грозовых облаков брюхо, готовое разорваться в любой момент, оросить землю скопившейся там влагой. Тьма окутывала покрывалом улицы, автострады и тротуары, угрожала всполохами молний, гром недовольно урчал, но не проявлял себя в полную мощь. Однако чем ближе к дому подъезжал Вадим, тем больше чувствовалось напряжение, разряженный озон в воздухе, послышались сильные раскаты грома. Темные небеса были готовы разродиться ливнем, выпустить его на волю из вздувшегося чрева.

Ксения вздрогнула, когда небо прямо над ними с ужасным грохотом раскололось напополам острой молнией. Впервые в жизни рука атеистки была готова сложиться в щепоть, чтобы сотворить суеверный и неумелый крест, тем более, Метлицкий проезжал мимо церкви, сверкающей позолотой куполов и белыми стенами, разительно контрастирующими с фиолетовым цветом туч, свинцовым коконом затянувших небосвод.

Тревога била в набат, призывая остановить машину, закричать в полный голос, попросить Вадима уступить место за рулем Косте. Помотав головой, Ксения судорожно сглотнула, сжала ручку на двери так, что костяшки пальцев побелели. Метлицкий смеялся, разговаривая с другом, но девушка потеряла нить и смысл их беседы, всё больше утопая в нахлынувшем на нее предчувствии беды или опасности. Она никак не могла понять, отчего же ее сердце бьет в тамтамы, выпрыгивает из груди. Воздух в легких закончился и никак не хотел поступать обратно.

Попытавшись успокоить неспокойное сердце, Ксения положила ладонь на плечо Вадиму, тут же столкнулась с ним взглядом в зеркале заднего вида и замерла. Ее память жадно забирала в свои недра его синие глаза в обрамлении темных ресниц, разлет бровей, косую ухмылку, челку, непослушной волной падающую на лоб.

Вадим повернул в следующий проулок, не глядя на дорогу, обернулся к Ксении. Он ухмыльнулся, одной рукой накрыл ее руку, которая была, будто ледышка.

- Ксю, ты чего дрожишь? - спросил Метлицкий, нахмурившись. - Грозы боишься?

Девушка кивнула в ответ, не зная, как объяснить свою панику, возникшую на пустом месте, едва она вышла из самолета и увидела чернильные пятна облаков, жадно проглотившие солнечный свет, сделав небо хмурым и неприветливым.

Говорят, что беды никогда ничто не предвещает. А что, если наоборот? Что если ее сердце сейчас разрывается от нехорошего предчувствия события, которое невозможно предотвратить? Что если, этот миг, который ее память так неистово забирает - последнее из возможного в ее жизни? Ответов не было, лишь душа встрепенулась, замерла и оледенела, как стекло на морозе, покрывшись изморосью узоров.

Следующие минуты Ксения наблюдала, словно на замедленном воспроизведении. Один миг растянулся на часы, а минуты стали годами...

Костя что-то закричал, попытался развернуть Вадима, заставить смотреть его на дорогу. Но тот по-прежнему был увлечен Ксюшей. Его горячая ладонь сжимала дрожащую, как лист на ветру, руку девушки, а глаза смотрели с неизбывной тоской, сожалением и нежностью. Через секунду Метлицкий резко отвернулся, вцепился в руль, попытался управлять автомобилем, на скорости несущегося к громаде бульдозера, который преграждал переулок. Последняя фраза Вадима была: "Держись" - непонятно, кому конкретно адресована.

Раздался скрежет металла, визг тормозных колодок, звон бьющегося стекла, которое лопнуло, будто яичная скорлупа, обсыпав осколками пассажиров. Ксения не заметила, что случилось с Костей и Вадимом, ее отбросило назад, она ударилась головой о ручку на пассажирской двери, погрузившись в тяжелую яму забытья.

Темнота медленно отступала, перед глазами плясали разноцветные пятна, свет слепил, казался невыносимым, в ушах стоял хрустальный звон. Ксении показалось, что она очнулась от кошмарного сна, который видела вот уже несколько дней. Сейчас Вадим прижмет к себе и она заснет у него на груди, слушая мерные удары сердца.

Но вместо Метлицкого перед ней был бледный, словно саван, Костя. Он что-то говорил, но девушка не могла разобрать слов. Спустя несколько мгновений сознание вернулось к ней полностью, придавливая бетонным катком реальности. Девушка поняла, что лежит на земле рядом с машиной, ее трясет Меркулов, но Вадима нигде нет.

Озираясь по сторонам, пытаясь отогнать страшную догадку, Ксения хотела спросить, что же произошло, но ватный язык не слушался ее, заплетался, не давая вымолвить и звука.

- Ксюша, ты слышишь меня? - в который раз задал вопрос Костя.

- Да, - произнесла девушка, удивляясь, что хриплый голос может принадлежать ей.

Она сделала попытку подняться, но ноги отказывались слушаться, подгибались, и вновь сила тяготения приковывала тело к земле. Ксения сидела на грязном асфальте, Костя примостился рядом, дрожащими руками достал пачку сигарет, попытался закурить, но зажигалка не поддалась непослушным пальцам. Меркулов скомкал так и не зажженную после нескольких попыток сигарету, выбросил на землю, пристально посмотрел на девушку.

- У тебя кровь, - тихо произнесла она, указывая на рассеченную бровь друга. Кровь сочилась из ранки по щеке, шее и оставляя след на вороте светло-зеленой рубашки.

- Не важно, - отмахнулся Костя. - Как ты?

- Нормально. Вадим пошел за помощью? - дрогнувшим голосом спросила девушка, понимая уже, какой ответ услышит.

- Ксюш, - проронил Меркулов, хотел прижать ее к себе, но она увернулась, резко поднялась, игнорируя иголки боли, вонзившиеся в голову, подошла к обратной стороне машины, где находилась водительское место.

- Ксеня, стой, - спохватился друг, но было уже поздно.

Крик застрял в горле, будто в капкане. Спазм сжал сердце, и оно замедлило свой бег, будто делая одолжение владелице, билось через раз - тихо-тихо и незаметно. Ксения увидела развороченный перед автомобиля, вздувшийся и неестественно вывернутый капот, и какую-то деталь огромной строительной махины, выбившую лобовое стекло и вошедшую в салон туда, где было водительское кресло.

Девушка молниеносно подбежала к двери, рванула ее на себя, но она заклинила, не хотела поддаваться напору. Закричав, Ксения все дергала и дергала проклятый механизм, пока не заметила Вадима, голова которого была отброшена на бок, а рубашка залита багряной кровью.

Взвыв подстреленным зверем, она упала на колени, обхватила себя руками и поняла, что всё закончилось. Всё. Легкие отказывались дышать, а сердце, взорвавшись, взлетело на воздух, оставив после себя зияющую рану в груди. Слезы горячим дождем текли по щекам, но Ксения не ощущала ничего. Ее тело вмиг стало чужим и непослушным. Она продолжала смотреть вперед, ожидая, что Вадим встанет, скажет, что эта была несмешная и нелепая шутка.

Однако время шло, и ничего не менялось - тьма, нависшая над городом, гром и молнии, липкая духота, пустой переулок со старыми зданиями, которые смотрели на происходящее пустыми бельмами окон, щерились ртами входных дверей. Техника, оставленная рабочими, разбитая машина, в недрах которой был заперт дорогой человек, которого... Которого больше нет. Нет больше лукавой улыбки, синих глаз, челки, падающей непослушной волной на лоб, нет больше мужчины, который стал для Ксении целой вселенной, миром и храмом. Ушла мятущаяся неприкаянная душа, улетела в прозрачную стынь, оставив после себя лишь тело, которое становилось холоднее с каждой секундой.