Вечная ложь (ЛП) - Рамсовер Джилл

Его глаза сузились, но он уступил. — Ты сказала, что у тебя был сильный стресс - что еще тебя беспокоило?

Ты. Мы. — Мои родители всегда меня нервируют.

— Как это?

— Может быть, это звучит по-детски, но я никогда не чувствую, что соответствую всем требованиям. У меня две сестры: младшая — художница, которая не может ошибаться, а старшая была взята под крыло моего отца очень давно, через несколько лет после смерти нашего брата. Я всегда была застрявшей в середине, случайным человеком. Я даже пошла в университет, чтобы работать в компании отца, и большую часть времени я не уверена, что он замечает, что я там.

— Я думаю, что это звучит вполне разумно — хотеть их похвалы, но ты не можешь позволить их мнению управлять тобой вечно.

— Я знаю, и я наконец-то начинаю понимать, что их мнение не имеет значения. Это ничего не меняет, если папа гордится мной или нет. Я должна прожить свою жизнь так, чтобы быть счастливой — это моя жизнь. — Я была довольна убежденностью в своем тоне, признавая, что в моих словах есть правда. Это чувство росло внутри меня, и мне было приятно выразить свои мысли словами.

Лука мягко улыбнулся мне, прежде чем его губы опустились. — Как умер твой брат?

В каком-то смысле я оценила то, что он спросил, а не выразил обычные соболезнования. Он не стал отмалчиваться или играть в игры; он прямо спросил то, что хотел знать.

— Однажды вечером мой отец взял моих брата и сестру в кино. По дороге домой их ограбили, а моего брата убили. Ему было одиннадцать лет. — Прошло почти семнадцать лет с тех пор, как я потеряла своего старшего брата, но говорить об этом было все еще больно.

— Сколько тебе было лет?

— Семь. В тот вечер мы со старшей сестрой были на генеральной репетиции школьной программы. Мы танцевали и пели, пока моего брата убивали. После этого моя семья изменилась. У нас бывают моменты, но по большей части это разорвало нас на части.

Он кивнул в знак понимания.

— Как ты потерял свою мать? — тихо спросила я.

— Стрельба на дороге — не в том месте и не в то время. Она только вышла из дома, чтобы сбегать на рынок, и ее застрелили на тротуаре. Я услышал выстрелы и выбежал на улицу, чтобы найти ее в луже собственной крови. Какой-то уличный бандит с мишенью на спине проходил мимо в это время - шальная пуля попала ей прямо в сердце. — Его голос был настолько лишен эмоций, что у меня по коже побежали мурашки.

— Сколько тебе было лет?

— Семнадцать. Арианне было всего четырнадцать. — Его младшая сестра — она все еще была маленькой девочкой.

— Тебе пришлось стать приемным ребенком?

— Только на пару месяцев. Как только мне исполнилось восемнадцать, я подал прошение об опеке над ней.

— Не могу представить, как можно воспитывать девочку-подростка, когда ты сам был еще ребенком. — Я вспомнила, каким кошмаром были мы с сестрами в этом возрасте, и скривилась.

Он рассмеялся. — Ничего не было легким, но я старался изо всех сил. Ты имеешь дело с тем, что дает тебе жизнь, но именно поэтому я стараюсь всеми возможными способами добиться того, чтобы жизнь дала мне выигрышную карту.

Когда он говорил так, и зная то, что я теперь знала о нем, его действия звучали совершенно разумно. Как я могла винить его за властность и напористость, когда он сам распоряжался своей жизнью, пытаясь дать себе лучший шанс быть счастливым? Он видел, как убили его мать, и был вынужден воспитывать свою маленькую сестру; и несмотря на все эти трудности, он взял себя в руки и добился успеха. Его упорство и честь были не просто достойны восхищения, они были невероятны.

— Значит ли преследование, что ты считаешь меня выигрышной картой? — жеманно спросила я.

— Детка, ты — Флеш Рояль. — Он одарил меня плутовской ухмылкой, которая была так восхитительна на нем, что я запрыгнула к нему на колени и прижалась губами к его губам.

Больше не было никаких сомнений. Я была на седьмом небе от счастья.

14

ЛУКА

При первой же возможности мой отец ушел от нас. Внутри него было что-то сломано, что сделало его слабым. Сделало его неспособным понять концепцию верности. Верности своей жене. Верности своим детям. Когда настали трудные времена, он отвернулся от нас в поисках более легкого пути. Человек, который понимает, что такое верность и честь, не просто способен произнести определение, а тот, кто действительно понимает эти понятия, такой человек никогда не бросит свою семью. К такому выводу я пришел за многие годы, когда ломал голову, пытаясь понять, как мой отец мог уйти.

Из того, что я мог вспомнить о нем, он был достойным отцом, если не считать его склонности сбегать при малейшей трудности. Он водил меня за мороженым и учил играть в кости, но бывало и так, что его не было рядом. Я мог только предполагать, что он был дерьмовым мужем. Мне было всего пять лет, когда он ушел, поэтому я не знал подробностей брака моих родителей, но я никогда не забуду ссоры, которые он устраивал с моей матерью. Их отношения, должно быть, были тяжелыми; бесчисленное количество ночей я просыпался от звона бьющегося стекла или повышенного голоса матери, которая выговаривала ему за поздний приход домой.

Однажды в пятницу вечером он не пришел домой.

Первые несколько месяцев я бесконечно беспокоился об отце, гадая, не случилось ли с ним чего-нибудь ужасного. Мама пыталась уверить меня, что с ним все в порядке, но я никак не мог ей поверить. Только когда спустя годы я случайно увидел, как он заходит в ресторан с женщиной под руку, я понял, что он выбрал другую жизнь вместо нашей.

Уход отца был тяжелым, но это означало, что больше не будет ночных ссор, и у нас с Ари все еще была мама. Эта женщина была святой, но не матерью Терезой — она была слишком суровой, чтобы быть таким ангелом. Моя мать посвятила свою жизнь воспитанию нас, детей. Она обеспечивала нам крышу над головой и еду на тарелках, но больше того, она научила нас уважению и самодисциплине. Мама никогда не позволяла нам ничего спускать с рук, но она также была нашим величайшим союзником.

Она была нашей опорой.

Никогда в своем подростковом мозгу я не мог предположить, как быстро ее у нас отнимут.

Когда я нашел безжизненное тело матери на тротуаре, часть меня умерла вместе с ней. В тот день я перешел по мосту в мужскую жизнь, но не для того, чтобы стать мужчиной, которого она растила. Я стал кем-то другим. Тем, что моя мать долго и упорно пыталась искоренить во мне.

Возможно, она была разочарована, но я был рад. Человек, которым я стал, позволил мне добраться до этого момента времени. Месяцы тайных расспросов, влезания в сомнительные места и разговоров с опасными людьми — все это для того, чтобы получить ответы. Эти ответы привели меня в маленький ветхий домик в Джерси.

Привели меня к мести.

Оказалось, что мою мать убил бандит, разозлившийся на соперника за то, что тот якобы приударил за его женщиной. Мелкий спор из-за девушки, которая, вероятно, раздвинула ноги за деньги, стоил моей матери жизни.

Я не мог допустить, чтобы преступление осталось безнаказанным.

Я выследил виновного в этом засранца, узнал о нем все, что мог, и теперь я был там, чтобы свершить правосудие. Мне было интересно, как я буду чувствовать себя в этот момент, и я был приятно удивлен, обнаружив, что я как всегда тверд и решителен. Я не думал, что превращусь в куриное дерьмо, но в моих жилах текла кровь моего отца, так что шанс всегда оставался.

Я приобрел пистолет в местном ломбарде и сразу же отнес его на стрельбище, чтобы начать знакомиться с оружием. Я не собирался бежать сломя голову в ситуацию, в которой меня могут убить или посадить за решетку. Ари рассчитывала, что я позабочусь о ней. Я был ее единственной семьей, и я не собирался оставлять ее одну в этом мире.

Я наблюдал за домом в течение нескольких часов, как делал это уже не раз. Я наблюдал, как моя цель приехала домой на своем дерьмовом сером Buick LeSabre, чуть не потеряла свои обвисшие штаны, когда вышла из машины, а затем вошла в незапертый дом. Я не был уверен, думал ли он, что внутри нет ничего стоящего кражи, или он был настолько уверен в своей репутации крутого парня, что полагал, что никто не вторгнется в его пространство, но его ждал сюрприз всей его жизни.