Развод. Он влюбился (СИ) - Дюжева Маргарита

Я только усмехнулась, поправляя рабочий монитор.

О том, что больше всех болтала она сама, Катя, кажется, не догадывалась. И никто из нас не спешил ее в этом просвещать, потому что в принципе она была неплохая, добрая, отзывчивая, всегда всем помогала. Да, порой шумная и суматошная, но кто из нас без недостатков?

Постепенно установилась рабочая атмосфера. Все стучали по клавишам, делали звонки и время от времени наведывались к начальству — кто за новым заданием, кто за люлями.

Мне за сегодня нужно было закрыть два договора, поэтому я погрузилась в работу с головой. Чужие голоса шли привычным фоном, на который я не обращала внимания.

Очнулась только когда рядом зазвенело:

— Даша, мы на обед! Идешь с нами.

Оторвав взгляд от экрана, я растерянно посмотрела на коллег, которые толпились в дверях:

— Нет. Идите без меня. Мне надо успеть доделать.

— Тебе чего-нибудь принести?

— Спасибо, не надо. Я не голодна.

— Ну как знаешь.

Они ушли, а я вернулась к договорам, но с превеликим неудовольствием обнаружила, что мысль ушла.

— Да что б вас всех.

В этот момент передо мной на столе появилась кружка ароматного кофе с пышной сливочной шапкой, а еще румяный круассан.

— Максим, — растерянно сказала я, — не стоило…

— Стоило, — как ни в чем не бывало произнес он и, подвинув стул, уселся с другой стороны моего стола, — кофе как ты любишь, с соленой карамелью. Круассан с шоколадной начинкой.

У меня заломило в груди. Откуда он это знал? Про соленую карамель, про шоколад.

— Спасибо, — не зная, куда деваться от внезапного смущения, я схватилась за кружку.

А Макс сидел напротив с таким видом, будто это было то самое место, в котором он действительно хотел находиться. Темные глаза довольно блестели, да и весь он светился словно начищенный пятак.

Неужели из-за меня?

И сердце снова предательски екнуло — кажется, ему было плевать на прошлые обиды и разочарования. Оно сделало свой выбор, несмотря на все мои страхи, и тянулось к этому парню.

Словно почувствовав мои душевные метания, Субботин сказал:

— А давай вечером прогуляемся вместе?

В тот же миг у меня оборвалось дыхание.

Может, попробовать? Дать шанс? Вдруг ничего плохого не случится?

Страшно.

Эти чертовы страхи уже проели во мне дыру, размером с кулак. Я устала.

Мать настойчиво твердила, что не все люди, как мой отец и бывшая подруга. Что в мире полно прекрасных мужчин и женщин, и рано или поздно я встречу того самого. Особенного.

Может, это Субботин? Может я уже встретила, а из-за своих опасений продолжала отталкивать свою судьбу?

Пока не попробую, не узнаю.

Я собрала в кулак всю свою храбрость и кивнула:

— Хорошо.

Надо было видеть, как просияла его физиономия в этот момент! Как будто и правда был счастлив.

Вечером я вернулась домой чуть позже обычного:

— На работе задержали? — поинтересовалась мама.

— Нет. Просто немного прогулялась…с Максимом.

Прогулка и правда была короткой, но ее вполне хватило на то, чтобы организовать мне приступ тахикардии.

— Молодец, — похвалила она, — очень приятный молодой человек.

А я, с трудом переборов смятение спросила:

— Помнишь, ты говорила про билеты на концерт? Они еще у тебя?

Мама посмотрела на меня пристально, будто пыталась понять, не шучу ли я, потом кивнула:

— Нужны?

Я немного смутилась.

— Да. Хочу сходить…с Субботиным.

— Ни слова больше, — она ушла к себе в комнату и через минуту вернулась с двумя яркими билетами. — отдохните там хорошенько.

Я постараюсь. Пусть страшно, пусть безопаснее сидеть в своей скорлупе, но я устала от одиночества.

Глава 11

Жданов возвращался домой в дурном расположении духа.

Он любил свою работу, дело, которое сам поднял с нуля, которым дышал и жил. Но порой так хотелось махнуть на все рукой, делегировать кому-нибудь свои обязанности и свалить в глухой-глухой лес, в самую непроходимую чащу, где не будет ни идиотов, ни спорщиков, ни клоунов. Куда-то, где будет тихо и спокойно.

Он очень живописно представлял дом на берегу тихой лесной речки, объятой туманом. Всплеск рыбы в тишине. Шорох листвы по ночам.

Очень соблазнительная картинка. Одно плохо, в этих фантазиях домик мечты почему-то всегда принимал образ бывшего дома. Только размером меньше.

Это неизменно оставляло горький привкус и портило общий образ.

Такой дом был. Такой дом…

Хороший, крепкий, светлый, уютный. Эх…

Алексей махнул рукой. Что толку об этом думать? Бывшая жена постаралась, продала. Молодец. Просто молодчина! Отдала его на растерзания ушлым дельцам, которые превратили уютное гнездышко в источник шального дохода и пристанище тунеядцев.

Каждый раз, когда проезжал мимо красивого забора, сердце кровью обливалось. За резными воротами были видны ряды шезлонгов, на которых валялись чужие туши, в бассейне толкался выводок шумных детей, играла музыка.

А он ничего не мог с этим поделать! Ничего!

И вместо того, чтобы возвращаться в родной уютный дом, Жданов был вынужден проходить мимо, сжав от ярости кулаки, и надеяться, что бывшей жене в этот момент очень сильно икалось.

К счастью, сегодня он мимо бывших владений не проходил и не проезжал, а то бы, наверное, взорвался. Настроение вообще ни к черту.

Он уже представлял, как придет домой, нальет себе стаканчик, сядет на балконе и будет смотреть на море, призывно мерцающее на горизонте.

Только и этим мечтам было не суждено сбыться.

Дома его ждала недовольная Марина.

Не подошла, не поцеловала, не стала греть еду. Только прошествовала мимо него с видом оскорбленной королевы и скрылась в ванной, показательно громко щелкнув задвижкой. Через миг раздался звук льющейся воды.

Ланской скрипнул зубами и отправился на кухню, чтобы помыть руки и самостоятельно погреть себе ужин.

Была у Марины одна черта, которая жутко бесила. Вот это дурацкое «догадайся сам, на что я обиделась».

Просто детский сад какой-то. Он – взрослый мужик, каждый раз был вынужден играть в заведомо провальную угадайку. Попробуй разберись, что у нее там в голове!

С Ленкой, конечно, такого не было. Она берегла нервы и себе, и ему, четко обозначая любые претензии. Лучше уж прямо, в лоб. Проговорить, разобраться в ситуации, и выдохнуть. С Мариной так не получалось. Жданову приходилось напоминать себе, что перед ним не зрелая женщина, твердо знающая что хочет, а хрупкая девушка с загадочной душой.

Хотя, конечно, порой задалбывало.

Вот как сейчас.

На работе хрен пойми что, а дома вместо поддержки – очередная обида.

Неужели она сама, когда проходила мимо, не видела в каком он состоянии? Могла бы и поинтересоваться, как у мужа дела.

Все то время, пока он ужинал, сердито ковыряясь в тарелке, Марина провела в душе. Так и не дождавшись ее появления, Жданов прихватил из холодильника бутылочку холодного и ушел на балкон, о котором грезил всю вторую половину дня.

Сел на плетеное кресло, блаженно вытянул ноги и, звонко чпокнув крышкой, сделал большой глоток.

Хорошо…

И только он начал успокаиваться и приходить в себя после на удивление говенного рабочего дня, как появилась Марина. В коротенькой сорочке, едва прикрывающей стройные бедра, с тюрбаном из полотенца на голове. Вся такая разрумяненная после душа, теплая.

Все? Обида прошла? Можно разговаривать?

Однако одного взгляда на хмурую физиономию хватило, чтобы понять – ничего не прошло, и разговор все-таки состоится.

Жданов тяжко вздохнул и сделал еще один большой глоток.

— Если хочешь что-то сказать – говори. Я не в том состоянии, чтобы играть в угадайку.

Она гневно блеснула темными глазами и, сложив руки на груди, выдала:

— Я знаю, что ты меня обманул!

Жданов нахмурился, силясь понять, о чем речь, но ничего в голову не приходило. Вроде предельно честен, ни в каких косяках не замечен. Вообще, как примерный семьянин скорее бежал к ней домой, а она с каким-то нелепым допросом.