Малыш, который живет под крышей (СИ) - Волкова Дарья
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Ну, давай, — Кира пьяно качается, опирается ладонью о стену. — Давай, начинай мне читать нотации.
Терпение капитана Биктагировой лопается. И она отвешивает дочери звонкую пощечину. Потом еще одну. И еще.
Кира молчит. А потом ее губы начинают дрожать. Резко скинув обувь, она хлопает дверью ванной. Скоро оттуда доносится звук льющейся воды. Присев на краешек стула, Раиса Андреевна устало прячет лицо в ладони.
Смыть с себя все. Чужие запахи. Чужой вкус. Чужие руки. Чьи-то слюна, пот, сперма. Зачем ей это все? Зачем она это делает? Но что-то толкает дальше, несмотря на все чувство отвращения к себе после. Идти вперед. Дойти до края. Или доказать себе, что она и в самом деле — такая. Убить в себе все, что еще сопротивляется. И стать той, какой, не задумываясь, сделал ее Лекс.
Трет кожу до красноты, так, что больно становится. Боль немного отрезвляет, сдувает туман алкоголя с мыслей. И становится еще стыднее и гаже. Она трет мочалкой еще сильнее. Кожа горит. Плечо горит. Стереть бы эту татуировку. Стереть бы память. Все стереть.
Резко выворачивает кран влево. Теплую воду сменяет ледяная струя. Кира отодвигается в дальний край ванной, но воду теплее не делает. Сидит, обняв себя за колени, трясясь от холода и покрываясь пупырышками. Сидит, мерзнет и трезвеет. Только слезы из-под ресниц — горячие.
Дергается дверная ручка. Голос матери из-за двери окликает. Кира лишь сильнее прижимает лицо к коленям. Ей нечего сказать матери сейчас. Ей просто стыдно и хочется побыть одной. Голос звучит все настойчивей, громче, слышно, как все сильнее дергается ручка.
Мама, пожалуйста, не сейчас. Оставь меня в покое сейчас. Я знаю, что я дрянь. Но давай поговорим об этом утром?
Хлипкий шпингалет с хрустом вырывается из косяка. Дверь со стуком отлетает в сторону.
— Кира, почему ты не открываешь?!
Кира машинально прикрывает себя руками, хотя это всего лишь мать. Которая видела ее голенькой в детстве. Которая дала ей жизнь.
— Мама… Ты чего?… Что случилось?
Взгляд Раисы Андреевны сканирует фигуру дочери, сидящей в ванной и прикрывающейся руками. И почему-то именно на руки — особенно пристально смотрит. А потом взгляд резко перемещается к полочке под зеркалом, где стоит стаканчик для щеток… крем… бритва. И Кира вдруг понимает, почему оказался сломанным шпингалет на двери в ванную.
— Мама! Ты что подумала?! Что я тут вены себе режу?! — тот алкоголь, что не выветрился после ледяной воды, испаряется сейчас — под действием адреналина. — Кто режет вены безопасной бритвой!
— Все можно сделать — было бы желание… — Раиса Андреевна вдруг хватается рукой за косяк и медленно оседает на пол. — Ты прости меня, родная, за то, что я тебя ударила. А ты тут так долго… не отвечаешь… Полгода назад в Калининском районе случай был… суицид как раз безопасной бритвой. Не успели… не спасли мальчика… — Раиса Андреевна приваливается бокомк серой плитке и прикрывает глаза. Медленно стекает из-под ресниц слеза. Одна, вторая. — Хорошо, что я ошиблась. Ты прости меня, Кирюша. Прости, доченька.
Кира встает. Ее трясет от холода и стыда. Протягивает руку, кое-как кутается в полотенце. Держась за стену, выбирается из ванной и садится на пол, рядом с матерью. Утыкается носом в материнское плечо.
— Мам… Это ты меня, дуру, прости. Все хорошо. Правда, — переплетает свои пальцы с мамиными. — Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я больше не буду.
— Господи, руки ледяные, Кира! — мать сжимает ее пальцы сильнее. — Пойдем под одеяло, в постель.
— Нет, — мотает головой дочь. — Ты лучше обними меня крепче, мама. И скажи, что любишь, хоть я и дрянь.
— Люблю, конечно! — материнские руки обнимают тонкие плечи дочери. — И не говори о себе глупостей. Ты у меня самая лучшая. Просто тебя обидели.
Кира всхлипывает, прячет сильнее лицо в тонкую шаль на маминых плечах.
— Поплачь, родная, поплачь.
И в ту ночь ледяной осколок, что попал ей в глаза, и из-за которого Кира видела себя в искаженном, уродливом свете, вышел со слезами. Но второй, попавший в сердце, оставался там еще долго. И человек, вытащивший этот осколок, оказался героем совсем другой сказочной истории, не имеющей никакого отношения к осколкам зеркала злого тролля.
Объект девятый: Казанский собор
Пустяки! Дело-то житейское!
Она прошла метрах в трех от него. А он все гадал — упадет или нет? Штормило Киру Артуровну на девять баллов — как характеризовал подобное состояние Семен Семеныч Драгин. Неудивительно — да еще на таких каблуках.
Интересно, куда она? В туалет? И тут же чертыхнулся про себя. Тупит. Плащ, сумочка на плече. На улицу, курить. Макс бросил взгляд в сторону Козикова. Влад с довольным видом уже с кем-то говорил по телефону. Вот и отличненько. Макс поднялся с места. Самое время задать Кире Артуровне пару вопросов.
Она действительно была на улице. И действительно курила.
— Ну и как это понимать? — Макс не стал утруждать себя преамбулами — на улице не лето, а он в рубашке, без куртки.
Кира задрала голову, выстрелив вверх струей дыма.
— Небо ясное…
— Чего?
— И звезды такие крупные…
— Кира! Какие звезды?!
— Кажется, это Кассиопея. Мне дядя Паша показывал… В виде буквы «W». Ты видишь ее?
Ошарашенный внезапным уроком астрономии Макс промолчал.
— Тиха сентябрьская ночь… — неожиданно и нараспев продекламировала Кира, все так же глядя вверх. — И звезды быстро поредели. Играл ли кто-то на свирели? И да, и нет, лихая дочь.
— Снова Евтушенко? — Макс старательно пытался не удивляться. Ничему не удивляться.
— Нет. Это Кира Биктагирова.
— Ты пишешь стихи?! — не удивляться не вышло.
— Какая же молодая влюбленная дура не пишет стихов?
— Кира! — он взял ее за плечи и развернул лицом к себе. — Что происходит? Почему ты здесь с Владом? Ты же говорила, что он тебе не нравится. Кира! У тебя с ним роман? Отношения? Что?! Стихи для него?!
Она снова запрокинула голову и хрипло расхохоталась. Макс тряхнул ее за плечи.
— Ай! — Кира схватилась за висок, чуть не подпалив себе волосы. — Не тряси меня!
Он отобрал у нее сигарету и отшвырнул в урну.
— Прекрати ржать и скажи толком: что у тебя с Владом?!
— Я хочу курить… — пробормотала Кира и полезла в сумочку. — Зачем ты у меня сигарету забрал?
— Я сейчас и все остальное заберу! — Макс чувствовал, что терпение стремительно покидает его. — Дай сюда и рассказывай!
— Не отдам! — она вцепилась в сумочку.
Ну не драться же с пьяной девицей из-за дамской сумочки? Максу пришлось стоять и, стиснув зубы, терпеть. И наблюдать, как она достает пачку. Как вытряхивает из нее очередную сигарету, уронив попутно несколько на мокрый асфальт. Как, нахмурив брови, разглядывает рассыпавшиеся сигареты у себя под ногами. Как потом прикуривает — с пятой попытки.
— Ну?! Что у тебя с Козиковым?!
— У меня с ним секс, — неожиданно четко ответила Кира.
— Давно? — ледяное, расползшееся в груди, не имело ничего общего с тем, что он в одной рубашке стоит в сырых питерских сентябрьских сумерках.
— Сегодня, — она выдохнула дым через нос. — Будет. Надеюсь, текила подействует. И я не буду помнить, как это произойдет.
Она успела сделать несколько затяжек, прежде чем он заговорил. Прежде чем все, что он услышал и увидел сегодня в «Бориске», сложилось в один паззл.
— Он тебе противен?
Кира фыркнула.
— Но ты собираешь лечь с ним в постель?
Они кивнула.
— А теперь, внимание, вопрос! — каким чудом он еще не взорвался — это тоже был отдельный вопрос. — Зачем?!
Кира посмотрела на него, будто на ребенка.
— Потому что Оксана попросила.
— А Оксане это зачем? — Макс настолько опешил, что спросил, не думая.
— А Оксана хочет долю в бизнесе.
Абсурд. Полнейший абсурд.
— Хрен с ней, с Оксаной! — рявкнул Макс. — Ты сама это почему делаешь?!
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Похожие книги на "Малыш, который живет под крышей (СИ)", Волкова Дарья
Волкова Дарья читать все книги автора по порядку
Волкова Дарья - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.