Не надо меня обижать (СИ) - Воск Степанида

— Ничего не понимаю, — произнесла вслух, вставая с кровати.

В комнате до сих пор слышался запах парфюма Лема, а подушка хранила отпечаток его головы.

— Я должна огорчиться или нет? — спросила у своего отражения, стоя в ванной. — Должна. Я огорчена. Это так. Но кому от этого будет хуже? Только мне. А раз так, то я постараюсь забыть этот случай, как страшный сон. Я не буду вспоминать. Я не буду.

Не буду, — смотрела на себя и пыталась убедить. Вот только почему-то ничего не получалось. Предательски ныло сердце, как будто в него засунули занозу. Я то думала, что совсем забыла об этом органе, а оказалось, что нет, оно существует.

Так до конца и не смогла избавиться от нерациональной обиды на Стефана, сколько не пыталась себя убедить, что ничего страшного и из ряда вон выходящего не случилось.

Вот вроде бы он не сделал ничего плохого, наоборот, был нежен, ласков, помог мне нормально выспаться, но тем не менее я была на него зла.

Он мне ничего не обещал, ничего не предлагал, мы ничего не планировали вместе. Стефан всего лишь проводил меня до номера, отказался от секса и провел рядом ночь, словно юный девственник. И все. Но так почему я чувствовала себя обманутой?

Я пыталась разобраться в себе, сидя на заднем сиденье такси, пока ехала в лечебницу, чтобы навестить Аву. И не могла понять. Ничего. Совершенно ничего. От дум начала болеть голова, а желудок предательски поднывал, обидевшись, что его не покормили.

В дурном расположении духа я оказалась перед воротами больницы, где и столкнулась с Эльзой.

— Ирма, что-то случилось? — спросила женщина, пропуская меня в дверь.

— С чего ты решила? — удивилась.

— На тебе лица нет. Я понимаю, что ты расстроена по поводу сестры, но не надо так убиваться. Не надо себя вгонять в депрессию. Это может привести к нежелательным последствиям, — принялась увещевать меня женщина, пока мы шли по коридору.

Я ее слушала и спрашивала себя — неужели я до сих пор не научилась прятать свое настроение, что даже совершенно посторонний человек в состоянии определить то, что творится на душе.

Или обида на Стефана гораздо сильнее, чем я хочу себя убедить?

— Все со мной хорошо. Я просто вчера немного перебрала, — почему-то принялась оправдываться перед Эльзой.

Однако вместо понимания с ее стороны, услышала длинную нотацию по поводу того, что алкоголь это депрессант и его не стоит принимать тогда, когда и без того в душе царит смятение.

К тому моменту, когда я оказалась возле палаты сестры, я была не рада, что встретила Эльзу.

— Я буду за дверью, — в очередной раз предупредила женщина. Я кивнула, соглашаясь. В палату Авы я входила как на эшафот, не зная что меня ждет.

Первое, что бросилось в глаза, так это шевеление на кровати. Ава сворачивалась клубочком, стараясь закрыться от окружающего мира.

Я замерла недалеко от порога, не зная что и делать. Узнала ли меня меня сестра, а потому решала отвернуться или же так совпало?

— Ава, это я, Ирма, — тихо произнесла, не зная чего ожидать.

Моя сестренка замерла на миг, а потом еще сильнее свернулась, став такой маленькой, такой жалкой. У меня сердце кровью обливалось при виде страданий Авы, которые были буквально разлиты в воздухе.

— Можно я посижу рядом с тобой? — спросила, не надеясь на ответ.

Буквально на носочках приблизилась к кровати сестры и присела на краешек постели, совершенно не зная о чем говорить. Как назло из головы у меня вылетели все мысли, все домашние заготовки. А всему виной было обидное поведение Стефана. Как я не пыталась выкинуть его из головы, так и не смогла этого сделать.

Потянулись минуты тишины. Я вслушивалась в частое дыхание Авы, понимая, что мое присутствие нервирует сестренку. Сколько времени прошло, я не засекала.

Но в один миг почувствовала, что мне пора уходить. Откуда пришло это понимание я не знала, но решила к нему прислушаться. Я медленно встала и пошла к выходу. И уже возле двери услышала, что Ава зашевелилась. Нет. Не повернулась, но зашевелилась.

— Я завтра еще приду, — пообещала, прощаясь. Ава и в этот раз промолчала.

Но мне показалось, что я смогла возбудить в ней любопытство.

Спросила о своей догадке у Эльзы. Та поддержала меня, подбодрив, что я все сделала правильно.

После посещения больницы я долго гуляла по городу, вызывая из памяти воспоминания. К моему огромному огорчению, хороших было не так уж и много. А о плохих я старалась не думать, бродя по знакомым с детства улицам. Многое в обличье города поменялось, но некоторые вещи остались прежними. Например, здание цирка. Как и прежде два раза в неделю в нем шли выступления. Судя по афишам, развешанным на информационном стенде, представление начиналось через час. Оставшееся до аттракциона время я потратила на обед в кафе, расположенном неподалеку. Жареная картошка была моим любимым блюдом с раннего детства. Я ею старалась не злоупотреблять, следя за фигурой, но в этот раз решила сделать небольшое послабление, позволив съесть целую порцию. Гамбургер, идущий в паре с картошкой, был сочным, таким, какой любила. А в конце я заказала себе большую чашку латте, которым наслаждалась, глядя на улицу через большое панорамное окно в кафе.

Пообедав, я отправилась в цирк и с огромным удовольствием провела в нем два часа, получив заряд положительных эмоций. Не думала, что смогу настолько расслабиться и отвлечься от проблем. Однако у меня получилось. В номер я возвращалась в добром расположении духа.

И лишь выходя из такси, я вспомнила, что отключила телефон, оказавшись в больнице. У меня даже мелькнула мысль, что если бы я об этом не забыла, то вряд ли бы у меня удался отдых, потому как первым в списке пропущенных вызовов стоял телефон Алисы.

— Ну, что? Чем порадуешь? — услышала в трубке.

— И тебе, здравствуй, Алиса, — мое добродушное настроение как будто волной смыло. Собственно так и произошло, стоило услышать восклицание матери.

— Аве лучше? — на мое замечание никто не обратил внимание.

— Да. Ей лучше, — я надеялась на это.

— Когда я могу ее забрать домой?

— Надо будет спросить у лечащего врача, — спорить и что-то доказывать Алисе я не собиралась. Хотела сохранить крупицы найденного благодушия.

— А ты на что? — последний вопрос меня доконал.

— Значит, так, Алиса. Я более не намерена терпеть твое хамское к себе отношение. Это, во-первых. Еще одно слово в подобном тоне и я больше никогда не буду с тобой разговаривать ни по какому случаю. Во-вторых, будь ты нормальной матерью с Авой ничего того, что с ней случилось, не произошло. Это всецело твоя вина. Ты не мать, ты ее жалкое подобие. И я сейчас говорю не по отношению к себе, а по отношению к твоей другой дочери. В-третьих, то, что случилось с Авой за сутки не лечится. Пойми раз и навсегда. Я больше говорить ничего не буду. Как мне станет что-то известно об улучшении ее состояния, то я сообщу. А пока все. До свидания.

И я положила трубку, чувствуя, как внутри меня заполняет гнев. Если бы кто-нибудь знал, как в этот миг я ненавидела свою мать. Я стояла на пороге отела, в котором остановилась, и непонимающе смотрела на входную дверь, ничего не видя перед собой.

— За что Всевышний всякий раз проверяет меня на прочность? — произнесла вслух, не предполагая, что рядом кто-то есть.

— Может быть потому что знает, что ты это выдержишь, — услышала знакомый голос.

Я резко обернулась.

Стефан.

Как давно он стоит рядом? Что он слышал из моего разговора?

— Подслушивать — дурная привычка, — оскалилась, моментально вспомнив пустую кровать рядом с собой.

— Злость тебе не к лицу, — парировал мужчина. — У тебя на лбу появляется морщинка.

— Ты куда-то шел? Так иди. Я не задерживаю, — заявила грубо.

— Да, нет. Тебя ждал, — мужчина засунул руки в карманы.

— В честь чего? — с языка так и рвалось добавить несколько нелицеприятных слов.

— Раз совместный завтрак у нас пропал, то может быть ты согласишься заменить его совместным ужином? — Стефан склонил голову на один бок.