Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита

Улыбка эта её деланно невинная всколыхнула в нём новую волну ярости. Безумно хотелось высказать ей всё, что он думал и чувствовал, еле удержался. Ну ничего, ему ещё представится случай отыграться на ней за всё «хорошее».

— Максик, — зашептала Кристина, когда он сел на место, — это правда, что ли?

— Правда, — зло бросил он. А какой теперь смысл скрывать, если эта дура всё разболтала? Повернулся к Кристине, впился пытливым взглядом. — И что?

— Да нет, ничего, — промямлила Кристина, выдержав паузу, весело добавила: — Всё равно ты круче всех.

Историк тщетно распинался у доски — никто его не слушал. Всех взбудоражила эта новость и стычка между Явницким и Шиловым.

***

— Блин, я в шоке до сих пор, — выдохнув облако дыма, признался Ренат. — Ты сам давно в курсе?

— Всегда знал, — процедил Макс и затянулся.

Оба сидели в импровизированной курилке — небольшом закутке рядом с лестницей, ведущей на чердак. Всех остальных, кто совался сюда, они гнали прочь.

— Охренеть! А почему ты мне-то об этом никогда не рассказывал?

— А смысл? Что бы это изменило?

— Ну, так-то ничего, конечно. Но я бы сейчас не офигевал так сильно.

Максиму казалось, что все они, даже лучший друг, смотрят на него теперь совсем другими глазами. Нет, из своих никто ничего не высказывал, наоборот подбадривали: «Забей!».

Но их отношение к нему всё равно переменилось. И вроде не понять, в чём оно выражалось конкретно, однако это чувствовалось.

Бэшки, сволочи, и вовсе троллили исподтишка. Вроде и не ему в лицо, а в разговоре между собой, но отчётливо произносили: «Ублюдок… ублюдок». Он срывался, но те лишь деланно хлопали глазами: «Ты о чём? Тебе послышалось». А сами в хохот. Свои обычно вставали за него горой, но тут как-то примолкли. Ни тебе поддержки, ни участия.

«И плевать», — говорил себе Максим, хотя на деле, конечно, не плевать, совсем не плевать. И в сердце будто заноза свербела.

Однако больше всего убивало его даже не то, что все узнали их маленькую и постыдную семейную тайну. Гораздо больнее ранило то, что об этом разболтала Шилову именно она. Алёна.

Всякие умные и псевдоумные цитаты из статусов и вконтактных пабликов он особо не читал, а если попадались, то кривился или высмеивал, а тут вдруг вспомнилось недавно встреченное: «Держишь всех и вся на расстоянии вытянутой руки, а потом возьмёшь и рядом с каким-то человеком руку опустишь. И страшно, и жутко, и весело. Стоишь без щита и доспехов, улыбаешься, смотришь в глаза и думаешь: «Ударит или нет?»… И он бьёт».

Так глупо и так, оказывается, жизненно…

Но, чёрт возьми, зачем она это сделала? Ведь просил же. Зачем? Бездумно? Случайно? Или намеренно, в ответ на его прошлые выходки? Да в общем-то, не так уж и важна причина. Ничто не оправдает простого и убийственного факта: она подло и мелко предала его доверие. Чёрт! Да она — единственная, кому он открылся. А он ещё, дурак, ругал себя за грубости и гадости, что наговорил ей поначалу. Полночи после их поцелуя не спал, думал, терзался, как загладить вину…

— А кто, как думаешь, Шилову рассказал? — выдернул его из горьких раздумий Ренат.

— Да тут и думать нечего. Дура эта растрепала.

— Алёна? — удивился Ренат. — Она знала?

Максим отвёл взгляд в сторону. Ответил не сразу.

— Да я сам ей сказал.

— Нафига?!

— Да само как-то… пьяный же был, — пожал плечами Максим. — Но я её по-человечески попросил, чтоб никому. А она мало того, что растрепала, так ещё и нашла кому! Собственно, чего удивляться, если она и про отца всем растрезвонила.

— Вот овца, — сокрушённо пробормотал Ренат. — Наказать её надо за такой косяк. Кстати, а с Ником что делать будем?

— Ай, да пошёл он. Мне как-то в свете нынешних событий вообще на него положить.

— А с этой как поступим?

— Пока не знаю, — вздохнул Максим. — Я как-то в ступоре пока. Давай я сначала с Шиловом разберусь, а там и до неё очередь дойдёт.

— Вот, кстати, насчёт Шилова. Давай или я с ним буду биться, или ты сам, но потом. И вообще, ты же уже вломил ему.

— Мало вломил. И правая-то у меня годная.

— Ладно, — хмыкнул Ренат. — Пошли уже, Однорукий Джо, звонок вроде был.

На уроках Максим старался не смотреть в сторону Шилова и Алёны. Но всё же несколько раз поймал себя на том, что невольно наблюдает за ними. Даже прислушивается. Потом психанул, даже карандаш сломал. Сволочи.

Всё это настолько выбило почву из-под ног, что Максим никак не мог собраться с мыслями и включиться в занятия. Находился в какой-то прострации. По алгебре, как назло, навязали тест. Но тут выручил Ник Лужин, который уж не знал, как ещё замолить свои грешки — сделал оба вариант: себе и Максиму.

После уроков, как и договорились, собрались в мужской раздевалке.

Спортивный корпус стоял обособленно от гимназии, хотя и сообщался переходом с основным зданием, но редко кто сюда заглядывал без особой надобности. Разве что уборщица. И что ещё удобно — раздевалка запиралась изнутри, поэтому все разборки и выяснения отношений обыкновенно устраивали именно там.

Максим пришёл с Ренатом. Кирилл Ладейщиков и Лужин увязались следом.

Шилов тоже явился не один — привёл за собой бэшек.

Драки, однако, не получилось. Шилов неожиданно заявил, что покалеченных не бьёт. Так и сказал:

— Не буду я с тобой, Явницкий, драться. Не по-пацански это — бить калек.

— Ты сейчас сам калекой станешь, — начал закипать Максим, хотя, в общем-то, запал у него тоже поиссяк.

Это утром гнев его подстёгивал, затмевая разум, а сейчас накатила такая опустошающая, чёрная тоска, что хотелось одного: замкнуться в себе, никого не видеть и не слышать. Казалось, он говорил, ходил, что-то делал, более или менее реагировал исключительно на автомате.

Перед последним уроком Ренат зазвал его вместе с Ладейщиковым в курилку «хапнуть какой-то забористой дури». Пойти-то Максим пошёл, но курить не стал. Сказал, настроения нет. И сидел безмолвным дубом, пока пацаны накуривались и хохотали как мерины. И даже Аллочке ни словом не огрызнулся, когда она спустила на их троицу собак за то, что явились на урок сильно после звонка.

Вот и сейчас вроде и впопад отвечал, и даже где-то внутри шевелилась полудохлая злость, но мыслями он был совсем не здесь. И внутри болело совсем не из-за Шилова.

— Так я могу с тобой вместо Макса, — предложил Ренат. — Считай, автозамена.

— Или можешь со мной! — прогундосил Ник.

— С тобой-то? — хохотнул Стас. — Герой-любовник недоделанный. Тебя вырубила баба! Баба, Карл! Так что молчал бы лучше.

Бэшки как по команде захохотали.

— Эта баба так-то коня на скаку остановит. Попробуй её тиснуть, она тебя тоже вырубит, — хмыкнул Ренат.

— Да запросто, только нафиг она мне упёрлась? — скривился Шилов.

— Оу! — протянул Мансуров. — Засс*л? Боишься, что деревенщина тебя тоже пошлёт и вломит?

— Пфф. По себе не суди. Захочу, и она сама ноги раздвинет.

— А в табло не хочешь? — тотчас вспыхнув, рванул к нему, было, Максим, но Кирилл удержал его, да и бэшки тотчас встрепенулись, придвинулись кольцом.

— Погоди, Макс. Тут кое-кто, похоже, знатно загоняет…

— Оно мне надо? Сказал же, захочу и…

— Ну так захоти, а мы посмотрим, — подначивал его Лужин. — А то чесать только и можешь.

— Да вот как-то не хочется, — фыркнул Шилов. — Это ты у нас на кого угодно падкий, лишь бы дала…

— Угу-угу, а тебе только королев подавай, — хохотнул Мансуров. — Слился, короче. Трепло.

— Ренат, всё! — прикрикнул Максим. — Давай завязывай уже. Что, вообще, за бред пошёл? Мы тут что, собрались выяснять, кто кого приболтает на потрахаться? Детский сад. Пошли отсюда, — дёрнул его за рукав.

Они уже направились к дверям, когда Стас крикнул им в спину:

— Ничего я не слился! Но так не прикольно. Зачем мне на вашу доярку тратить время и всё остальное? Ради чего? Ради того, чтобы вы просто посмотрели? Нафиг надо. Давайте тогда забьёмся.