Убийство Серай (ЛП) - Редмирски Дж. А.

— Так ты используешь ее как наживку? — Он, кажется, одобряет перспективу.

Я взглянул на Сэрай, чтобы убедиться, что она не проснулась.

— Да, — отвечаю я, смотря на Николаса, но сразу же чувствую, что обманываю моего брата и, в свою очередь, нашего работодателя.

Я известен тем, что беру дела в свои руки и нарушаю протокол для успешного выполнения задания. Со временем мои решения, основанные исключительно на инстинкте, Воннегут принял и начал уважать. Потому что я никогда не ошибался. Но нарушение протокола явным обманом Ордера - для меня что-то новое.

И я до сих пор не совсем понимаю, почему это делаю.

— Хорошо, — говорит Николас.— К делу. Последнее известное местонахождение Руиса было за пределами Ногалеса. У него были трудности с пересечением границы в Аризоне, но в итоге он получил разрешение, как только один его "свой человек", засланный в пограничный патруль, прибыл встретить его. Мы считаем, что он уже на дороге в Таксон, если уже не здесь.

Николас добавляет:

— Каким будет твое следующее действие? Воннегут почти полностью переложил управление этой миссией на тебя. Все, о чем он просит, - держать его в курсе. И, как ты понимаешь, я надеюсь, он считает, что дело слишком затянулось, пора его завершать. Хавьер должен был быть ликвидирован вчера, а ты сейчас уже должен был лететь в самолете на следующее задание.

— Я осведомлен, — подчеркиваю я.— Все, что мне нужно, - еще сорок восемь часов самое большее.

Николас соглашается, кивая в ответ.

— Утром я возьму с собой девушку в Хьюстон, — продолжаю я. — Сообщи Явочной Квартире Двенадцать о моем прибытии.

— Почему Двенадцать? — Николас осторожно смотрит на меня. — Ты всегда выбирал Явочную Квартиру Девять. Двенадцать не твоя... Сказать ее тип?

— Я отправляюсь туда не за этим, — говорю я ему.

Он верит, но я чувствую, что он не совсем согласен с этим.

Что-то отличает брата как связного от моего брата, и я намерен выяснить, что.

— Зачем вообще ехать в Хьюстон? — спрашивает он, по-видимому, раздраженный моими решениями в целом. — Ты должен ждать, пока он придет к тебе, и быть готовым к этому. Почему ты затягиваешь это, Виктор? — Злость и разочарование повышают его голос.

— Я заберу девушку туда, чтобы оставить ее в безопасности, — говорю я, и на его лице отражается более чем достаточно вопросов, показывая, что он вышел из себя из-за моей аргументации. Так что для сохранения отношений с братом я добавляю, — Николас, это временно, я тебя уверяю. Ты должен доверять мне.

— Очень хорошо, — Николас соглашается, подавляя подозрения. — Я предупрежу Явочную Квартиру Двенадцать о твоем прибытии. Она будет ждать тебя.

А затем видеосвязь обрывается.

Я пробегаюсь пальцем по ряду сенсорных клавиш, взламывая систему через черный ход. Я набираю длинную серию команд, очищая устройство от всей компрометирующей корреспонденции, а затем вызываю сбой в системе. Я беру iPad и тихо прохожу мимо Сэрай в ванную комнату, стирая с каждого его квадратного дюйма свои отпечатки пальцев с помощью оставшегося алкоголя. А затем бросаю устройство в дальнюю часть туалета.

Я заползаю на кровать у окна и ложусь на спину, в темноте глядя в потолок.

— Я ему сильно не нравлюсь. Не так ли?

Я тихо столбенею от того, что ей удалось притвориться спящей без моего ведома.

Она притворялась? Или из-за нее я становлюсь рассеянным?

— Нет, — отвечаю я, не глядя на нее.

— А тебе?

Вопрос озадачивает меня.

Девушка встает с кровати, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как она приближается. Не зная, что делать, неспособный читать ее из-за смущения от ее действий, я молчу. Она ложится рядом со мной. Ее колени подтянуты и сжаты вместе, руки зажаты между ними, Сэрай смотрит на меня.

— Ты должна вернуться в свою кровать, — говорю я.

— Я просто хочу спать здесь. Это не то, что ты подумал. Я просто боюсь.

— Ты ничего не боишься, — говорю я, снова смотря в потолок.

— Ты ошибаешься, — возражает она.— Я боюсь всего. Того, что будет завтра, и выживу ли я, чтобы увидеть, чем все закончится. Я боюсь Хавьера или кого-нибудь еще, кто войдет в эту дверь и убьет меня спящей. Я боюсь оказаться неспособной жить нормальной жизнью. Я уже даже не знаю, что чувствуют нормальные люди.

— Страх и неопределенность - совершенно разные вещи, Сэрай. Ты ничего не боишься, но сомневаешься во всем.

— Как ты можешь в это поверить? — Она кажется по-настоящему озадаченной моей оценкой ее.

Я смотрю на нее и отвечаю:

— Потому что ты не пошла в полицию. Потому что ты не пыталась связаться с кем-нибудь еще, кого ты знала, хотя у тебя было множество возможностей сделать это. Потому что ты вернулась в машину. Со мной. Убийцей. Потому что ты знаешь, что я убью тебя, не раздумывая дважды и не буду раскаиваться, а еще ты лежишь рядом со мной. Здесь, на этой кровати. Одна и охотно.

Я поворачиваюсь и поднимаю с пола за кроватью пистолет и до того, как девушка понимает, что происходит, его дуло прижимается к ее подбородку, принуждая ее откинуть голову. Я прижимаю ее своим телом, наши плечи соприкасаются, вес моей руки с пистолетом давит ей на грудь. Мои глаза изучают ее, в ее глазах вопрос и удивление, хоть и слабое. Я смотрю на ее рот, ее нежные и невинные губы мягко сжаты.

Я наклоняюсь и шепчу ей:

— Потому что ты не дрожишь, Сэрай. — И затем медленно убираю пистолет, не сводя с нее своих глаз.

— Я не Хавьер, — говорю я. — Ты ошиблась, если решила, что можешь манипулировать мной так, как ты делала это с ним.

Девушка кажется обиженной, хотя этого очень мало в ее глазах, я это вижу. Это именно та реакция, которую я хотел. В которой я нуждался, чтобы узнать, что обвинение было ложным.

Не споря, она смотрит мимо меня и переворачивается на другой бок. Она не встает и не уходит на свою кровать.

И я не принуждаю ее.

— Я не была с Хавьером по собственной воле, — говорит она спиной ко мне. — У меня нет никаких причин манипулировать тобой.

Проходит минута тишины; только шарканье ног, спускающихся по покрытому коврами полу коридора за дверью, нарушает ее.

— Я рада тому, что ты вернулся, — мягко говорит Сэрай. — И Виктор... Я должна сказать тебе. Я была лгуньей в течение последних девяти лет моей жизни. Все, что я сказала, сделала и выразила, было ложью. Мне нравится думать, что я научилась этому к настоящему времени. — Она прерывается, и я не хочу долго задаваться вопросом, что она будет с этим делать. — Я заметила, что все время, что ты говорил с тем человеком, Николасом, обо мне, ты ему врал. — Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Спасибо за то, что ты помогаешь мне.

Затем она отворачивается, и остаток ночи ничего мне не говорит.

Сэрай

На следующее утро я просыпаюсь, запутавшись в простыне на середине кровати Виктора.

Интересно, здесь ли он спал прошлой ночью.

— Идем, — говорит он где-то позади меня. — У нас есть два часа до отлета самолета, а тебе нужна новая одежда.

Я переворачиваюсь, чтобы увидеть его стоящим в комнате, полностью одетого в свой костюм и окровавленную белую рубашку, ожидающего меня.

Я вижу на его рубашке, заправленной в брюки, кровавое пятно.

— Не мне одной нужна новая одежда.

Я подхожу к нему и пытаюсь вытянуть его рубашку, но он запахивает пиджак и застегивает его только на одну пуговицу, скрывая заметное красное пятно на белой ткани.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, слегка задетая тем, что он не дал мне шанса осмотреть его рану.

— Я в порядке.

— Но тебе нужно как минимум сменить эту марлю.

— Я знаю, — беспечно говорит Виктор. — И позабочусь об этом, когда мы будем в Хьюстоне.

Мы едем в соседний универмаг, он паркуется у входа и выходит из машины. Я остаюсь сидеть, не ожидая, что она заставит меня идти внутрь разутой, наблюдая за мной.