Реквием для зверя (СИ) - Тард Джулия

Сама не понимаю, почему его бредовая теория накрыла меня очередной волной страха. То ли из-за того, что какая-то её часть на самом деле была правдой, до которой он сумел докопаться, то ли настолько правдоподобной, что статья в «The Wall Street Journal» показалась мне куда более опасной, чем ещё пару часом назад. Но зубы уже начали ходить ходуном, выстукивая отвратительный ритм.

— Знаете, мисс Мейер, вот смотрю я на вас и понимаю, что вашему опекуну всё-таки удалось сломать ваш внутренний стержень. Настоящий злодей — он, а вы всего лишь невинная жертва обстоятельств.

От слова «жертва» зубы сцепились до противного скрежета. Казалось, что я начала пережевывать стекло. И от этого противного звука тело содрогнулось, покрываясь мурашками. Я всегда ненавидела это слово и то, какую участь оно в себе несёт.

Омерзительное. Слабое. Ничтожное. Лишающее человека чести и достоинства. С привкусом боли, крови и слёз. И я бы куда скорее проглотила хорошо наточенное лезвие, чем позволила хотя бы одному человеку унизить меня, навязывая роль беспомощной жертвы.

— Я не жертва и никогда не была ею, — холодно отчеканила, говоря с детективом Уолдри, как с самым настоящим идиотом. — И если вы продолжите вешать всех собак на невиновного человека, настоящие подонки останутся на свободе.

— Говорите так, словно знаете куда больше, чем рассказываете, — прищурил он веки, смотря на меня через две тонкие щелки.

— Вот именно! — не выдержала, чувствуя, что если он снова начнёт давить на меня отцом, компанией, Николасом или стокгольмским синдромом, то я просто взорвусь. А если это на самом деле случится, то всё может закончиться ещё более плачевно. — Николас Прайд не похищал меня, не удерживал и не пытался убить. Потому что я ещё задолго до случившегося передала в его распоряжение все свои активы!

— Что? — дёрнулся мужчина, даже и не думая скрывать недоумение. — Вы передали Николасу контрольный пакет акций Infinity World Development?

— Да.

Следующие несколько секунд мы сидели в тишине, не сводя друг с друга сосредоточенные взгляды. Было видно, что Биллу Уолдри достаточно тяжело переварить то, что всего за одну секунду полностью уничтожило его идеальную теорию заговора.

Казалось, ещё немного — и его мозг закипит, а из маленьких ушей повалит горячий пар. И я не знаю, какая именно война происходила в его мозгах, но как только он «оттаял», отходя от очевидного шока, оставил наш этаж, проронив на прощание всего пару невнятных слов.

Двери лифта закрылись, позволяя облегчённо выдохнуть. Ещё несколько минут я бродила по светлой комнате, перебирая в голове фрагменты нашего разговора. И только после этого поняла, какую именно ошибку могла совершить, рассказывая этому надоедливому детективу о своём контракте с Николасом…

НИКОЛАС 1

— Скажите, мистер Прайд, а это правда, что вы купили компанию своей подопечной чуть ли не за бесценок?! — кричит один из десятка журналистов, пока я пробираюсь в компанию, находясь под прикрытием своей охраны.

Настырные журналисты тычут свои диктофоны, волочась за нами, словно стая голодных пираний. Мутят воду. Брызжут слюной. Кидаются, пытаясь урвать кусок покрупнее.

— Сюда! — пытается втиснуться рыжая журналистка. — Как вы прокомментируете ваши отношения с Даяной Мейер?!

— Это правда, что вы спали с ней ещё до разрыва помолвки?!

Голоса сливаются, и я уже не понимаю, где мужской, а где женский. Слова рвутся и перемешиваются, превращаясь в овощное пюре. В глаза бьют вспышки фотокамер, ослепляют своим ядовито-синим светом, и эта лихорадочная толкотня и безумная суматоха кажутся нескончаемыми.

— Каким образом вы принудили её продать вам компанию покойного Кларка Мейера?!

Впереди ещё пять ступеней. Всего пять, но они растягиваются, как в каком-то старом фильме Альберта Хичкока.

— Мистер Прайд! Мистер Прайд! — рвётся ещё один стервятник, когда передо мной уже открывается входная дверь. — Что можете сказать по поводу разрыва отношений со своей женой и сыном?!

Наконец-то стеклянные двери закрылись, отрезав меня от гудящей толпы.

Внутри тихо и прохладно. Я иду по белоснежному холлу мимо незаинтересованных сотрудников, притворяясь, что происходящее не имеет для меня никакого значения.

Что плевать мне на всё и вся! Плевать на скандал, который начинает набирать обороты со скоростью звука! Плевать на бесконечные осуждения и презрение! Плевать, кем именно меня теперь считают!

Делаю вид, что не замечаю, как всё, чего я добивался десятилетиями, рассыпается, словно карточный домик. Крошится вокруг меня, падая на голову громадными каменными булыжниками.

Как дробит мне суставы. Выкручивает руки. Отрывает ноги. Ломает рёбра. И хохочет прямо в лицо, пытаясь разгрызть, как какую-то полую птичью кость во время пасхального обеда.

Признание Даяны позволило прокурору получить ордер на проверку полученной информации. И что в итоге? Только ленивый не узнал о том, что я купил компанию своей подопечной за смешную цену в один миллион долларов!

И пусть я и не собирался скрывать факт купли-продажи, вот только никто, ни один посторонний человек не должен был узнать обо всех подробностях заключенного контракта. Тем более сейчас, когда меня то и дело обвиняют во всех смертных грехах!

— Доброе утро, мистер Прайд, — стоило выйти из лифта, и ко мне тут же подошел Чейз. — Я не мог дозвониться вам со вчерашнего вечера.

— Пришлось отключить телефон, чтобы подготовиться к встрече, — достал трубку, чтобы вывести из режима «Полёт».

— Именно по этому вопросу я и пытался связаться с вами, — прицыкнул, шипя от неловкости. — Мистер Грант отменил встречу.

— Вот значит как, — так резко остановился, что моему помощнику пришлось сделать пару лишних шагов. — Что ещё произошло, пока меня не было? — делаю глубокий вдох и снова начинаю идти к кабинету.

— Ещё трое отменили свои заказы на рекламу, — отчитывался Чейз, не сводя блуждающего взгляда со страниц рабочего ежедневника. — Все неустойки оплачены, здесь никаких проблем не возникло. Отчёт о полученной сумме уже направлен на вашу почту. Ещё один наш постоянный клиент расторг контракт на годовое сотрудничество, но самое скверное, — слегка покашлял Чейз, прочищая горло. — За последние выходные наши акции упали сразу на два пункта. Таким образом, мы лишились около трёхсот тысяч долларов.

— Ясно, — сжимаю кулаки в карманах! Стискиваю зубы и отсчитываю часы до завершения установленного мною срока!

«Сорок два… Сорок два… Сорок два…» — пульсирует в висках с каждым ударом сердца.

Я жду среды, чтобы раз и навсегда прекратить весь этот фарс! Жду её, потому что, если это говно продолжится, мне придётся посадить себя на цепь! Запереть в клетку с убийственной дозой транквилизатора, только бы не свернуть шею собственному сыну!

Несколько часов я стараюсь создать для себя привычную рабочую обстановку. Чтобы всё как всегда: продажи, встречи, отчёты. Но в голову то и дело лезут мысли, заставляющие меня звереть и ломать ни в чём не повинные ручки.

В итоге уже к одиннадцати всё мои брожения закончились перерывом на пачку сигарет и бокал бурбона.

Я знал, каким именно способом мне нужно снять с себя любые подозрения. И знал, что, после того как я возьмусь за дело, уже ни у кого не останется сомнений в моей непричастности к случившемуся.

Но на всё нужно время. Ведь очиститься всегда гораздо сложнее, чем замараться.

— Мистер Прайд, — постучал и тут же показался Чейз, — к вам посетитель.

— Если это очередной журналист, — затянулся крепкой сигаретой до белых мушек, — то шлите его на хрен. У меня уже назначена встреча на телевидении, и это будет моё единственное интервью.

— Я так ему и сказал, но молодой человек настаивает на том, что вы сами назначили ему встречу. Имя Анхес Гальеро говорит вам о чём-нибудь?

Говорит? Да не то слово! Имя отца моей Мии напомнило звонкий удар в гонг. Первый раунд подошел к концу, и теперь я должен был узнать, что именно ждёт меня дальше. Смогу ли я уже в ближайшую неделю отправить Джеймса и своих «любимых» Лоренов в долгожданный нокаут? Или же мне ещё придётся побороться как следует, прикусывая силиконовую капу?