В смысле, он думает, что мы после этой встречи ещё будем общаться? Я не стала вслух возражать, но на самом деле не была уверена, что стоит продолжать общение.
— Ты не знал, что я тоже приглашена на ваше мероприятие?
Не верилось, что главный меценат не был в курсе того, кто участвует в пресс-конференции.
— Не знал, правда. Организацией занимался Борька. Я ему сказал, чтоб меня только предупредили, когда конкретно всё состоится, дабы я свои дела мог подстроить. Он вроде обмолвился, что будет ещё презентация какой-то книги. Но я не вникал в подробности.
— Почему не поехал на открытие памятника?
— Не важно.
— Надеюсь, не из-за меня?
Он чему-то усмехнулся.
— Нет, конечно.
— И всё-таки, почему ты не желаешь, чтобы все знали о твоей причастности? Ты ведь столько для этого сделал!
— Есть на то причины.
— Не хочешь там появляться?
— Почему, я езжу иногда.
— Они ведь всё равно могут пресс-конференцию увидеть по телевизору. А там точно о тебе скажут. Не понимаю, какой смысл скрывать. Ладно, твоё дело. Поступай, как знаешь.
Вернулись все, кто выходил курить. Потянуло ароматом дорогих сигарет и стало шумно. Нас обступили Габриелян, Ростовский и неизвестная мне дама. Я поднялась, освобождая стул.
К слову, представительниц прекрасного пола в нашей компании можно было по пальцам перечесть. Я, Ирина, всё ещё незнакомая мне девушка, наконец переставшая беспрерывно хохотать, да две тётеньки с начёсами, которых я уже видела около Максима. Из всех них наиболее симпатична мне была только Ира, поэтому преимущественно с ней я и общалась. А она в свою очередь улыбалась и болтала со всеми. Поэтому к середине вечера так вышло, что те две женщины перекочевали к нам. Только шумная блондинка всё ещё оставалась за тем же столом, что и организаторы.
Публика совсем развеселилась. Даже Максим, наконец, встал со своего места, и куда-то ушёл в компании Габриеляна. Но они вскоре вернулись. Решив, что не следует так открыто наблюдать за передвижениями Богорада, я отвлеклась на болтовню Ирины. Та как раз увлечённо рассказывала, какие казусы с ней случались на работе.
— Послали нас как-то на круглый стол по экологии. Со мной были оператор и фотограф. Вроде всё, что нужно, отсняли, собрались тихонько уходить. А круглый стол был в самом разгаре. Они там что-то вещают, парни мои гуськом за спинами участников бегут к выходу. И машут мне, типа пойдём. А я давай вставать и чувствую — шнурок моей куртки застрял в стуле. Дёргаю — никак. Ужас! Парни двери открыли и ждут, у обоих умоляющее выражение глаз. Ну не со стулом же мне бежать? Потом думаю — будь что будет. До двери не далеко, от силы метр. Тихонько поднимаю этот несчастный стул и вместе с ним к выходу. Глаза ребят становятся раза в полтора больше. А я перед самой дверью вдруг этот гадский стул роняю и шнурок из него, наконец, выскальзывает. Страшный грохот. Все оборачиваются. Я почти в обмороке…
Проникнувшись этим напряжённым моментом, я чуть не подпрыгнула, когда над моей головой раздался бархатистый Максима:
— Я на соседнем столике спёр бутылочку шампанского, — похвастался он. — Это вам. Чувствуете силу моего обаяния?
— О, розовое! Да вы наш бог, Максим Ильич! — воскликнула одна из министерских кумушек.
— И правда шикарный выбор! — заметила Ирина.
— Умею угодить дамам, — улыбнулся Богорад.
Взгляд и улыбка у него при этом были, как у истинного дамского угодника.
— Вот поэтому у вас и нет недостатка в поклонницах, — оживилась вторая министерская.
— А я не поклонницу ищу. Я ищу хранительницу библиотеки.
Что-то похожее звучало в старом фильме с литовским актером Адомайтисом. Я дословно не помнила ту фразу, да и сам фильм не смотрела, только отрывок в передаче про этого актёра. Удивительно, что Максим знает то кино. А вот заигрывающие с ним женщины, похоже, озадачились, потому что пожали плечами и переглянулись. Намёк был слишком явным и понятным только мне.
Остальную часть вечера ничего интересного не происходило. Некоторые пошли танцевать. А я решила, что пора прощаться.
— Что-то вы заскучали! — Ирина с бокалом танцующей походкой приблизилась ко мне.
Она явно была уже слегка навеселе.
— Да, наверное, поеду, — не очень уверенно сказала я.
— Ну что вы! Очень советую остаться и пообщаться с местной публикой. Тут много полезных знакомств можно завести! — она легонько толкнула меня локтем и кивнула в направлении смазливой блондинки. — Вон та, видите? Она замглавы областной администрации. Явно к нашему Борису Кареновичу неровно дышит! Я давно заметила. Он всегда смущается рядом с ней.
— А к Максиму Ильичу кто неровно дышит? — не сдержала я своё любопытство.
— Никто, — Ирина мигом приняла нарочито серьёзный вид. — Вы что, не слышали? Ой, такой ужас! У него же жену убили пару лет назад. А убийцу так и не нашли.
Меня охватил ступор. После такой новости трудно было прийти в себя. Посидев ещё около получаса, я поискала глазами Максима. Он стоял в дверях, ведших в комнату для курения, и смотрел на гостей, задумчиво потягивая какой-то напиток. Я подошла, остановилась рядом.
Некоторые гости на самом деле держались так, будто находятся на каком-то светском рауте. Вышагивали по залу с бокалом шампанского, по-моему, совершенно не осознавая ни глубины отмечаемого события, ни его цели.
— Это ж надо, сколько воронья налетело, — проговорил серьёзно, и даже с раздражением Максим, глядя на всё это разношерстное общество. — И каждый жаждет попиариться на трагической смерти моей бабушки.
— Так ты всё знаешь!?— изумилась я.
Максим неопределённо повёл плечами.
Глава 16
Домой я вернулась очень довольная. Хотелось танцевать, петь, кружиться! Даже мужа, растерявшегося при виде меня такой, обняла. И наконец познакомила его со своей книгой. В ответ на это Андрей заметил, мол, давно видел, что я пишу. Но думал, раз не говорю, значит, не считаю нужным.
— Дураку полработы не показывают, — сам же посмеялся он.
Сыну по телефону рассказала, что меня покажут по новостям и ещё в передаче о культуре. Он страшно обрадовался, обещал сообщить об этом преподавателям и вместе с мальчишками посмотреть.
Я приехала на такси, потому что хоть и выпила всего бокал, за руль садиться ни за что не рискнула бы. Машину оставила возле ресторана. Думала, Андрей за ней съездит. Но утром мы поссорились. Отчего-то меня буквально всё раздражало, и я, если честно, просто придралась к нему. Он ни разу не упрекнул меня за то, что вчера весь день не брала трубку и находилась непонятно где. Я же возмутилась, потому что он утром долго спал и отказался попробовать приготовленный мною завтрак.
— Ну не хочу я есть. Чего ты обижаешься? Ты же не кухарка, для которой вкусно приготовленная еда — единственное достижение в жизни.
— Что за пренебрежение к кухаркам? — взвилась я.
— Какое ещё пренебрежение? — вскинул брови муж.
— Ты часто с презрением говоришь о простых людях, я давно заметила.
— Ни о ком я ничего такого не говорю. Просто когда приходят к нам с совершенно запущенными проблемами, когда зубы им уже не спасти, а они ещё и возмущаются, мол, это мы, врачи, виноваты, и деньги у них чуть ли ни силой отбираем, вот тогда да, такие личности очень раздражают. Ни образования, ни такта, ни логики. А виноваты все вокруг. Потом даже грамотно свою подпись не могут поставить в гарантийном талоне.
Андрей снова за своё. Невежественные пациенты были для него больной темой.
— Люди бывают разные. Зачем так категорично судить? — я злилась и просто физически ощущала потребность поспорить, выпустить пар. — Если нет высшего образования, это не значит, что человек какой-то не такой. Вам, врачам, тоже часто деликатности недостаёт. Любите пристыдить, замечание сделать. Я не обо всех, но таких много.
— Потому что иногда просто терпения не хватает! Когда мне какая-нибудь продавщица, слесарь или таксист начинают рассказывать, как мне надо работать…
