– Именно. Ты не рыцарь, Юджин. И не герой моего романа. Я никогда не куплюсь на твои штучки.
– Никаких штучек, – лживо обещаю я и заканчиваю мысленно: «… пока и не было. Но скоро ты даже очухаться не успеешь, как окажешься в моей постели. Подо мной.».
Не подозревая о ярких картинках, часто мелькающих в моей голове, молодая майорша кивает на сложенные на кровати вещи. Деловой костюм с юбкой, пачка новых чулок, тёмно-вишнёвая рубашка.
– Помоги надеть халат, – просит Ангелина.
– Зачем? Я думал, нужно тебя поскорее раздеть…
– Ну ты же не решил, что теперь я просто буду обнажаться перед тобой, как это было вчера? – скептически спрашивает она.
– А что? Я вовсе не против! – ухмыляюсь я. – У тебя отпадная фигура. Любовался бы и любовался!..
– Даже не мечтай! – отрезает женщина. – Будем считать, что вчера ты застал меня не в самом лучшем состоянии, но впредь запомни, это было исключение, которое больше не повторится!
– Ну-ну! – закатываю я глаза.
– Что? – фыркает она. – Я – добропорядочная гражданка, майор полиции, между прочим, и перед кем попало не раздеваюсь.
Она протягивает мне халат, намекая, что разговор окончен. Но я хочу немного позлить Власову, а потому говорю:
– Ну я же не кто попало, Ангелочек! Разве тебя хоть немного не завело наше вчерашнее приключение в ванной?
– Ни капельки! – быстро выпаливает она, стремительно покрываясь румянцем.
Я приближаюсь к ней, забираю халат.
– Думаю, ты врёшь. – отвечаю тихо. – Думаю, что вызываю у тебя интерес.
– Ты вызываешь у меня отвращение. – медленно произносит Ангелина. – А теперь, если с этим мы прояснили, либо помогай, либо проваливай.
– Ладно-ладно, – обезоруживающе улыбаюсь ей. – Нет, так нет. Просто решил спросить, вдруг бы прокатило!
Посмеиваясь, помогаю ей надеть халат и завязываю поясок на два крепких узла.
– Видишь? Я вовсе не какой-то маньяк. Ты надежно защищена от моих глаз. Пока слабо представляю, как смогу тебя одевать, если ты и так одета…
Она молча распахивает полы халата, обнажая ноги.
– Снимай шорты. – велит она. Я подчиняюсь. – Вскрывай чулки.
Для удобства я сажусь на пол. На колени перед ней. Ангелина неуверенно опирается здоровой рукой на моё плечо, а я ставлю её ступню на свою ногу, обхватив пальцами вокруг изящной лодыжки. Ангелина на мгновение задерживает дыхание, и я бросаю быстрый взгляд на её лицо.
– Больно?
– Нет. Просто сделай это побыстрее… Пожалуйста.
Ловко разделавшись с чулками, я беру в руки юбку и натягиваю через ноги, игнорируя какие-либо правила и нормы. Может, чопорной Ангелине это и не по нраву, но в конце концов именно такого она и добивалась: чтобы я действовал максимально вслепую. Однако, когда приходит время надеть блузку, Власова быстро понимает всю бессмысленность своей затеи. И я мысленно потираю руки. Ну что теперь будешь делать, майорша?!
На мгновение она зажмуривается. И резко выдыхает.
– Конечно, бессмысленно тебя просить не смотреть?
– Конечно, – усмехаюсь я. – Но можешь поверить, я буду наслаждаться каждой минутой этого зрелища!
– Козёл! – цедит она сквозь зубы. – Какой же ты козёл!
– Тик-так, Ангелочек! – напоминаю ей. – Часики-то тикают.
– Надеюсь, воспоминание о моих сиськах скрасит время твоего заточения в тюремной камере, где ты, несомненно, проведёшь много-много лет!
Не могу сдержаться. Взрываюсь от смеха. А она непонимающе смотрит на меня.
Покончив с весельем, поясняю:
– Мне очень нравится твоё чувство юмора, Ангелочек! Вынужден признать, для женщины ты выдаёшь просто первоклассные шутки!
– Что из моих слов ты счёл шуткой, убогий? – с сомнением протягивает она.
Многозначительно молчу. Вскрывать карты в ближайшее время я не планирую, и мне бы почаще вспоминать, что передо мной не очередная пустоголовая цыпочка!
Нехотя, Ангелина позволяет мне снять с неё халат и расстегнуть пижамную рубашку. Поджимает губы, когда я распахиваю её. Но, вопреки её мнению, больше роскошной женской груди меня интересует красующийся под левой ключицей фиолетово-лиловый синяк, который я внимательно разглядываю едва сняв бинты.
– Я бы посоветовал тебе посетить врача, Ангелочек, – наконец выдыхаю я. – Характер травмы может говорить, в том числе, и о трещине в ключице…
– Обойдусь как-нибудь без твоих советов!
– Ну кто бы сомневался! – не спорю с ней. Будь мы в другой ситуации – и в других отношениях – оттащил бы её силком. Но лишь командую: – Поворачивайся спиной!
– Это ещё зачем?
– Должен же я как-то застегнуть твой лифчик и… блин, поверить не могу, что сейчас это тебе скажу… уважить твои личные границы.
– Ты здоров, Юджин? Дырка гноиться не начала? – участливо спрашивает Ангелина. Но в её глазах пляшут черти.
– Не понимаю, чего ты хочешь, Ангелочек, – бешусь я. – Сказал, что буду смотреть, ты обозлилась, говорю, что не буду смотреть, так это тебе тоже не нравится! Какая ты у меня непостоянная!..
– Не у тебя. – перебивает она. – Не. У. Тебя.
Она резко разворачивается. Её волосы, взметнувшиеся в воздух, касаются моего лица. Мягкие, шелковистые локоны, которые хочется накрутить на кулак, чтобы притянуть строптивицу к своему лицу, чтобы попробовать на вкус губы, с которых слетает столько язвительных комментариев… Интересно, её поцелуи сладки или жалят, подобно укусам ос?
Блуждая в собственных грёзах, аккуратно надеваю лямочки на руки и веду наверх, устраивая их на плечах. Пара секунд, и ловко застёгиваю крючки. Осторожно натягиваю рубашку и выдыхаю.
– Вот и всё. Могу застегнуть…
– Да. Спасибо. – резко говорит Ангелина, поворачиваясь ко мне лицом. И смущённо торопится объясниться: – Крайне неудобно одной рукой…
– Понимаю, – киваю я. – Прекрасно понимаю. Однажды на втором или третьем курсе я сломал руку. Это была катастрофа! Зато мои сёстры от души веселились над моей беспомощностью!
– У тебя есть сёстры? – удивляется Власова. Я застёгиваю мелкие пуговки и отвечаю:
– Да, представь, Ангелочек! У меня есть сёстры. Младшие. В количестве трёх штук. И мама. Я, в общем-то, обычный человек: появился из всем известного места, у обычных родителей.
– Очень остроумно!
– Ты просто так удивилась, что у меня есть сёстры, что мне невольно подумалось, что ты не считаешь меня человеком.
– Нет, я прекрасно понимаю, что ты из рода человеческого, просто предпочитаю не якшаться с тебе подобными особями.
Вот и поговорили. Я вдеваю в разрез последнюю пуговку, и Ангелина отходит к туалетному столику, берёт в руки расчёску и проводит ею несколько раз по волосам. Пытается собрать их в хвост, но одной рукой справиться с таким делом ей не удаётся.
Я вздыхаю, понимая, что её терпение не безгранично, а я нарываюсь на щекочущие нервы неприятности в лице разъярённой Ангелины Власовой, но всё же предлагаю:
– Могу помочь. Хвост завязать или косичку заплести я сумею.
– Ого! Удивительный ты, однако, бандит!
– У меня три сестры, ты забыла? – усмехаюсь я. – Я умею если не всё, то очень и очень многое. Мать работала, а я за ними приглядывал.
Ангелина достаёт резинку.
– Косичку.
– Садись на пол, – киваю я.
Сам устраиваюсь на краю кровати. Ангелина послушно опускается на мягкий ковёр, и я разделяю волосы на ровные пряди.
– А твой отец? – тихо спрашивает она.
– Он погиб в автокатастрофе, когда мама была беременна самой младшей. – так же тихо отвечаю ей. – Поэтому она рано вышла на работу, а я следил за малышнёй. А как подрос, начал хвататься за любые подработки, учился… Словом, жизнь у меня выдалась весёлая.
– Обычная, – пожимает она одним плечом. – Но мне жаль, что твой отец погиб.
Говорит ли она из банальной вежливости или искренне, мне не важно. В этот момент впервые с нашей встречи мы становимся словно чуточку ближе, и я надеюсь, что эта откровенность не выйдет мне боком.
К тому моменту, как я натягиваю на Власову пальто и помогаю обуться, её лицо теряет все краски, а лоб покрывается испариной. Но я прекрасно понимаю, куда отправлюсь, если вздумаю раздавать свои советы. Поэтому решаю действовать исподтишка.
