Любовницей не буду (СИ) - Тан Агния

Сразу после разговора было хуже всего. Я зарылась в одеяло, съёжилась там в комочек и провалялась почти двенадцать часов, с девяти вечера до девяти утра.

Ночь прошла ужасно. Я металась, словно в бреду, просыпалась раз двадцать. Принималась плакать, потом еле успокаивалась, засыпала ненадолго, и по новой. Было больно так, что хотелось выть и царапать стены ногтями. Почему одно и то же? Неужели он тоже нарцисс и абьюзер, который только и делает, что причиняет боль? Как мой бывший. Неужели мне судьба дает только таких мужчин? Я понимала, что несправедлива к нему, ведь он принес мне много радости и настоящую любовь, но сейчас мне хотелось только выть и стонать, и избавляться от боли через слезы.

В голове постоянно крутилось одно и то же, как заезженная пластинка: «гостевая жена… мы не вместе… подождать…» и я никак не могла успокоиться. Ведь я его фактически вынудила признаться. До этого он и словом не обмолвился, что у него кто-то есть! А если бы не спросила? Так и ходили бы на танцульки? А потом? Он сделал бы меня своей любовницей? Ну уж нет!

Проснулась, будто от толчка. Шаркая, как старушка, поплелась к холодильнику. Вытащила банку с малиновым вареньем, которую хранила про запас, на случай экстренного спасения от ангины. Вот оно и пригодилась, спасать меня надо экстренно. Я налила чай и положила в розетку две чайные ложки варенья. Потом еще две. Буду есть вприкуску и жалеть себя. Но слишком расслабляться нельзя, а то придешь в школу после каникул толстая и опухшая. А дети — они же все подмечают, все чувствуют.

Я попила чай и не выдержала, позвонила Маринке.

Услышав ее заспанный голос, завиноватилась. Рано, наверное! Всего девять утра. Я хотела было положить трубку, но Маринка, словно чувствуя что-то, скомандовала:

— Ну что там у тебя, Матвеева? Колись.

И я вывалила на нее всю груду сумбурных чувств и мыслей, в которой копошилась со вчерашнего вечера.

— Ясно, — задумчиво пропела Маринка и тихо пробормотала кому-то: «Ну подожди ты… я сейчас занята».

— В общем, — бодро продолжила она. — Ничего страшного!

Я оторопела.

— Как ничего страшного?! Он женат! Ты сама говорила! Это табу.

— Матвеева, да успокойся ты. Ты его видела? Он крутой мужик. Понятное дело, что у него женщина есть. А может, и не одна.

Я помрачнела.

— Подожди ты, не кукся, — Маринка даже через телефон улавливала малейшие перемены моего настроения. — То, что у него есть женщина, это нормально. Понимаешь, это нормально! Такие одинокими не бывают! И не дергайся. Вот если бы у него ее не было, было бы странно. Гостевая жена — это несерьезно. Это значит, они встречаются там раз в неделю, ну, может, в отпуск вместе сьездят. Были бы серьезные отношения, он бы женился.

— Думаешь? — в моем сердце затеплилось что-то вроде надежды. Маленькой и хрупкой, но по крайней мере, хоть какой-то шанс. Может, не все так плохо?

— Зуб даю! Матвеева, в общем, пока рано паниковать. То, что он на тебя запал, это точно. Знаешь, если бы у него там все хорошо было бы, он бы на танцы не ходил!

— Да, это аргумент. Сама тоже так думала, — согласилась я. В душе как будто посветлело.

— Ну вот, — Маринка продолжала думать свою мысль. На заднем фоне что-то зашипело. Наверное, кофе-машина. — Понимаешь, Матвеева, ты у нас такая правильная вся, и он теперь мучается. Но то, что он тебя хочет, это факт.

— Ну и что… хочет… — я вспомнила одновременно всех прекрасных героинь из классики, — я же не просто секса хочу.

— Конечно! — Маринка уже похрустывала печеньем и прихлебывала кофе. — Ты хочешь большой и чистой любви, да?

— Да!

— Ну не будь такой наивной!

— Буду! Если любви нет, то и смысла нет.

— Ну вот! Он, видимо, это чувствует, поэтому и не предлагает тебе …

— Что? Что не предлагает?

— Стать любовницей.

— Я любовницей не буду ни-ког-да, — отчеканила я.

— Ой, да ты передо мной не изображай эту…как ее…Зольду Невинную.

— Изольду, — я расхохоталась. — Тристан и Изольда, куртуазный роман. Но у них там сначала ничего не было, а потом они выпили любовного напитка, случайно, кажется, и уже не смогли устоять, а потом…

— Ладно, ладно, фиг с ними, литературная ты наша. — Маринка немного помолчала, а потом сказала:

— А поезжай-ка ты, Матвеева, на курорт.

Я остолбенела. Все слова как будто выпрыгнули изо рта и убежали.

— Короче, — она взяла деловой тон. — Я тебе сейчас путевку пришлю. Поедешь в Стамбул, прогуляешься там дней пять. У вас с ним когда теперь танцы?

— После каникул. Но я уже не пойду.

— Вот и правильно. И не ходи пока. И уезжай от греха подальше.

— От какого греха?!

— От такого. Он же знает, где ты живешь?

— Знает.

— Ну вот пусть постоит, посторожит. А то, если ты его увидишь, то в порыве чувств может всякое случиться. Как у этих — Тристанов ваших. А что потом неизвестно. Так что пусть помучается. В ты давай отдыхай пока каникулы. Все ясно?

— Все ясно, — мой сумбур чувств никуда не делся, но путевка уже пришла по электронке и надо было срочно собираться. Через три часа я уже была в аэропорту. На телефоне 10 пропущенных вызовов от Олега.

С невыносимым чувством, как будто причиняю боль самой себе, я нажала на кнопку и выключила телефон.

Глава 36. Олег и Марго

Марго встала из-за стола, обошла его и опершись на него попой, с интересом посмотрела на меня. Скрестила руки на груди. Выглядела она спокойно, видимо, совсем не догадывалась, за чем я пришел.

— Что-то случилось?

— Случилось.

Я знал, что мои слова о расставании сделают ей больно, а мудаком мне быть не хотелось, поэтому я начал издалека. Лучшая защита — это нападение. Подведу ее аккуратно к идее, что я закрываю глаза на ее махинации с танцевальными клубами и новыми поставщиками печей для саун, которые наверняка отвалили ей дофига бабла, а за это мы спокойно закрываем наши личные отношения и переходим в статус "просто друзья", без всяких бенефитов в виде секса и совместных походов на праздники.

— Я проанализировал отчеты по танцевальным клубам, — сказал я загадочно, — и понял кое-что интересное.

— Какие отчеты? По каким клубам? Ты о чем? — она изобразила дурочку. Получилось у нее плохо, сорочьи глаза так и блеснули за очками в тонкой оправе. Но пока она держалась, созраняя достоинство, типа "а я тут ни при чем, совсем тут ни при чем". Ничего, ничего, я тебя выведу на чистую воду.

— Такие отчеты. Провел расследование. Сам, не привлекая никого. Свое личное. И результаты меня о-о-очень удивили. — Я посмотрел на нее исподлобья, чтобы дать понять, что я очень разгневан.

Она напряженно смотрела на меня. Молчала, поджав губы.

— Я не понимаю, Марго, ну чего тебе не хватает, ну денег же — попой ешь, ты их солишь, что ли? Зачем это все?

Я понял, что надо давить на эту точку, потому что Марго вдруг побледнела, а все лицо у нее исказилось, как будто она вот-вот заревет. Так дети мои делают — сначала сморщатся, а потом ка-а-ак зарыдают. Для меня это всегда неожиданность.

И сейчас тоже.

Марго как-то странно вздохнула, грудь колыхнулась и вдруг затряслась. Марго закрыла лицо руками, но долго так стоять не смогла, слезы текли из-под очков, и она вынуждена была их снять. Тушь размазалась по лицу и марго сразу потеряла весь свой лоск. Я оторопело смотрел на нее. Ненавижу бабские истерики. Не знаю, как с этим справляться. Жалеть ее или сделать вид, что я кремень и меня таким спектаклем не разжалобить.

Я выбрал нейтральную позицию.

— Что с тобой? — спросил, не двигаясь с места. Может быть, она хотела, чтобы я подошел поближе и утешил ее, но сначала надо понять, стоит ли утешать. И пока, формально, я ее начальник, а она подчиненная, которая накосячила.

— Мне…нужны были деньги, срочно.

— Зачем? И почему такая спешка?

— На лечение.

Черт! Неужели у нее все так плохо со здоровьем или она манипулирует? Как понять этих женщин?