Проблема полковника Багирова (СИ) - Майер Кристина

Тарик не был ему соперником. У Севера вообще не было соперников, но мои мысли остались при мне. Не из-за того, что он зазнается, Мирон и без моих уверений прекрасно знал, что является лакомой добычей для большинства женщин. Север не из тех, кто ничего не может добиться в жизни, если уйдет со службы. Он не сопьется и не пропадет на гражданке. Красивый, здоровый мужик, да еще и при деньгах — с ним любая женщина будет как за каменной стеной. При желании он давно мог уволиться из армии, полностью посвятить себя бизнесу, которым владел. Насколько мне известно, его дела идут хорошо. Откуда я это знаю? Папа как-то за ужином предлагал Юрке открыть профессиональные автомастерские с магазинами автозапчастей, а брат раздраженно ответил: «Перестань подгонять меня под Багировых, я не стану ни Ярославом, ни Мироном».

Я хочу стать той женщиной, которая будет делить с ним не только постель, но и жизнь…

Жаль, что это невозможно: все рассыплется, когда Север узнает, что я Каручаева. Я не хочу признаваться. Пусть временно, но мы вместе. Для него мое молчание будет подтверждением, что вся наша семья не отличается порядочностью.

— Мне нужно уйти, — взял в руки мои пальцы и несильно сжал. Я не нарушала повисшую паузу. Мирон словно боролся с собой, прежде чем продолжить: — Но я не хочу оставлять тебя с ним наедине, — тряхнул головой.

Мне хотелось знать, куда собрался Север, что он планирует предпринять, ведь несложно понять: он не успокоится, пока не отыщет пути отхода. Его задача — вывести нас всех отсюда живыми.

— Иди, если надо, со мной все будет хорошо. Мы с Тариком много времени провели наедине, он ни разу меня не обидел, — о том, что мы с ним только что поссорились, не стала вспоминать. Тарик действительно раньше меня не обижал, сейчас я его просто не узнаю, передо мной словно совсем другой Тарик.

Рукой зарывшись в мои волосы, потянул к себе и коснулся губ. Если он хотел попрощаться легким поцелуем — не вышло, уже в следующий миг его губы властно захватили мой рот. Раздвинув языком губы, требовательно заставил пустить его на знакомую территорию. Подавшись вперед, прижал к себе так плотно, что чувственные вершинки груди терлись через тонкую ткань в надежде получить больше ласки.

— Мирон… — какой- то шум на улице отрезвил замутненное сознание. — Остановись… Он может выйти в любой момент… увидит нас… — пытаясь прервать поцелуй, шептала ему прямо в губы.

Сжав руки в кулаки, он буркнул под нос пару крепких словечек, разрывая наши объятия.

— Я постараюсь не задерживаться, — я видела, что ему сложно далось решение, он разрывался между желанием остаться здесь и уйти.

— Иди, я обещаю, все будет хорошо.

— У меня даже телефона нет, чтобы тебе звонить.

Север ушел, я почти до поздних сумерек сидела на улице. Я слышала, как Тарик вышел во двор. Он в два раза меньше Севера, а топает, как слон. Тарик не звал меня и не искал, он сразу направился ко мне. Значит, видел, что я здесь сижу.

— Куда он ушел? — спросил он.

— Мирон передо мной не отчитывается. С чего ты взял, что я могу это знать? — тон мой был раздраженным, это задело Тарика. Нахмурившись, он заговорил:

— Извини меня. Я… просто этот русский ужасно меня злит… — он пытался объясниться, его сухие извинения, как и жалкие попытки сгладить неприятный осадок в душе, я не воспринимала всерьез. Не видя искреннего раскаяния, я даже слушать не хотела друга. — Сейчас позвоню, узнаю, как там твой брат, — когда понял, что я не собираюсь с ним объясняться, сменил тактику.

Тарик выполнял взятые на него обязательства — звонил каждые несколько часов и узнавал для меня, как обстоят дела у брата.

— Пока никаких изменений, — в очередной раз произнес он после короткого разговора на арабском. Я не теряла надежду, но так хотелось услышать хоть что-то обнадеживающее. Почему все так сложно?..

Юрка бы сейчас сказал: «Это война, детка, на войне легко не бывает». Он любит всякие пафосные высказывания. Да, это война, но ведь и на войне есть место чуду, добру, любви, дружбе…

— Хочешь, я сейчас отвезу тебя к брату? Поговорю с врачом, чтобы пустил тебя на несколько минут. Сама его увидишь, — Тарик уговаривал, а я ничего не могла ответить. С одной стороны, мне не хотелось уезжать без Мирона, с другой — я безумно хотела увидеть Юрку. Пока я раздумывала, Тарик позвонил куда-то, отошел в сторону, поговорил, а потом перевел мне:

— Сейчас за нами приедет машина…

Глава 40

Аврора

«Сейчас за нами приедет машина…» — билось в голове. Тревожное предчувствие дрожью прошлось по телу.

Всматриваясь в лицо Тарика, я не наблюдала ничего, что могло бы меня напугать. Он был абсолютно расслаблен, спокойно выдержал мой взгляд в тот момент, когда я пыталась понять, способен он на подлость или нет.

— Аврора, — выговаривая мое имя с акцентом, он недоуменно свел вместе брови, — ты не хочешь ехать? Я могу все отменить, — потрясая передо мной трубкой мобильного телефона. — Иссам уехал сегодня, его не будет несколько дней, ты сможешь провести это время с братом. Я только поэтому предложил, когда дядя вернется, такой возможности может не быть, он не очень любит гостей, с которыми недостаточно хорошо знаком. Вы русские, Аврора, вам он не доверяет.

«Несколько дней?! — об этом разговора не было, слова резанули слух и закрутили очередной виток тревоги. — Провести с братом…» — неделю назад я согласилась бы, не задумываясь, сейчас меня что-то останавливало, хотя я безумно хотела быть рядом с Юрой.

— Давай подождем, когда вернется Север? Возможно, он захочет к нам присоединиться? — рядом с Багировым мне будет не так страшно. Мое доверие к нему не может ничего поколебать. Тарику мое предложение не понравилось, он сразу нахмурился.

— Его я не приглашаю, — нервно дернулись лицевые мышцы. — Он мне не нравится, — не скрывая презрения. — Если хочешь поехать к брату, иди, собирайся, — махнул рукой, словно прогоняя служанку. Что-то пробурчав под нос, он набрал чей-то номер. Подслушивать смысла не было, он говорил на арабском.

Закрыв дверь в свою комнату, прислонилась к деревянному полотну, желая унять сердцебиение.

Как же я от всего устала.

Когда мы уже будем дома?

Когда это все закончится?

Взяв себя в руки, вытерла вспотевшие ладони о свое платье, прошла в комнату. «Здесь должен быть где-нибудь клочок бумаги и какой-нибудь карандаш или ручка», — перебирая в комоде остатки вещей, принадлежавшие хозяевам. Здесь я порядок не наводила. Тряхнув головой, поспешила к своим вещам, которые сложила в шкаф, на глаза попался телефон. Экран был чист — ни сообщений от ребят, ни звонков.

Можно ведь написать сообщение и оставить неотправленным на экране, а когда Север откроет, сможет прочитать. С другой стороны, я понятия не имела, как работают кнопочные модели телефонов: вдруг оно не сохранится, или Мирон нажмет не на ту кнопку? Если отправить на несуществующий номер? Прочитают те, кто не должен, и передадут Тарику…

Выглянув в окно, я убедилась, что он до сих пор стоит во дворе, общается по телефону. Быстро проскользнув в комнату Севера, сунула мобильный в карман его чистых брюк, предварительно отключив звук. Ему он нужнее. Возможно, на связь выйдут ребята из его группы.

Вернувшись в свою спальню, сначала выглянула в окно, чтобы убедиться, что Тарик все еще находится во дворе, а потом поспешила к нижним ящикам комода. Самый нижний ящик был забит какими-то папками с документами, я не рискнула отрывать оттуда даже кусок бумаги. Найдя какую-то тетрадь, почти полностью исписанную арабской вязью, оторвала с последней страницы небольшой клочок. Здесь же нашла ручку, которая отказывалась писать. Пришлось по несколько раз обводить буквы, чтобы они были хоть немного понятны, и хоть с трудом, но записку можно было прочесть.

«Тарик повез меня проведать брата. Иссама не будет несколько дней», — все, что смогла накарябать, но в любом случае сообщать что-то лишнее не стоит: неизвестно, кто после нашего отъезда может здесь появиться.