Тётя Соня хлопала в ладошки, приговаривала:
– Какой балет! Обожаю сильных и решительных мужчин.
– Так на чём мы остановились? – Марат вёл под локоток старушенцию на кухню, она задорно ответила:
– На пирожках с яблоками. Расскажи-ка мне, Маратка, что за прелесть случилось с моей Таней, что такой видный мужчина как ты, тут командует?
– Всего пара пустяков случилась…
Дальше я их не слушала. Тоже мне, дружба поколений.
Чувствовала, вот-вот завалится Виктор.
Глава 22
Глава 22
Пока я притащила с балкона большую картонную коробку и собирала в неё остатки тумбы, услышала:
– А что, Софья Яковлевна, бил Витька Таню?
– Нет, что ты, Маратик. Я бы его за такое сама притравила. Не бил. Но нервишки трепал изрядно. Интересуюсь спросить, почему спрашиваешь этот вопрос, Маратик?
– Потому как не люблю я мужиков, что баб бьют. У меня с ними разговор особый. Руки ломаю.
– Вот я прям пожалела, что Витька под эту катэгорию не попал. Таня святая девочка, верила ему, что ухаживает он за старухой. Я таки сразу знала, что врёт. Но в душу к Танэчке не лезла. Есть хорошая поговорка: не лезь в чужое счастье.
– Почему думали, что врёт?
– Так я из того поколения, когда знали зачем мять газету. Мой нос делает мне нервы уже давно. От старух запах особый. Все бабки его чуют. От Витьки пахло не старухой, а блядями. Ты мне лучше расскажи, ты откуда такой шикарный?
Я вошла на кухню, оба собеседника замолчали, уставились на меня с любопытством.
– Простите, мне к холодильнику.
Я протиснулась, достала оттуда упаковку пармезана и голубого сыра с плесенью. На минуту зависла, соображая как это упаковать.
– Ты проголодалась? Не вовремя. – Марат ухмыльнулся.
– Это его сыр. Витин. Надо отдать.
– Не понял… – глаза Марата стали круглыми.
– Ой, таки я больше тебе скажу, Марат. У Витьки отдельная полка в холодильнике. Да. И трогать там ничего не моги. – Старушенция, кажется, с удовольствием подливала масла в огонь.
– Серьёзно? – Марат строго посмотрел на меня: – Разные полки в холодильнике? Это днище…
Я искала в тумбочке пакет, чтоб завернуть сыр, Марат вырос передо мной:
– Ты так сильно его любила, что позволяла ему жрать отдельно от вас?
– Почему же отдельно от нас, – вместо меня ответила тётя Соня, :– он с нами всегда кушал наше. А потом своё. Хи-хи. Конечно, я ему нет- нет, да плювала в тарелку. Таки я за справедливость. Он Тане в душу, я ему в тарелку.
Сначала я уставилась на тётю Соню – как она могла. Потом увидела как Марат протянул ей свою лапищу и пожал её сухонькую ладошку со словами: “ вы наш человек”. Отвернулась.
Я вышла, чтоб не зацикливаться на недостатках своего бывшего мужчины и на справедливостях тёти Сони. У Виктора, в конце-концов и достоинства были. Наверное.
Уж не знаю, что там пел Марат в ушки моей старушки, я, навострив уши, услышала звук подъехавшей моей машины.
Звук своей машины все знают. Сердце пропустило удар. Я на негнущихся ногах вернулась в кухню.
– ТанЭчка, ты чего такая бледная?
– Там Виктор приехал…
– Вот что, дамы. Посидите ка тут, на кухне. И не выглядывайте, пока я вас не позову. Ясно? – Марат встал. Блин, он такой здоровый, всю кухню занял.
Я вскочила, у меня пересохло во рту. Марат резко поднял руку, заставив меня сесть:
– Это будет быстро. Сядь, сказал.
Ну вот, в Марата вернулся прежний грубиян. На его “ясно” мы обе кивнули, переглянулись. Марат вышел, закрыл за собой плотно дверь. Я напряглась как натянутая струна. Скрежет ключа в замке вынул из меня остатки самообладания.
– Таня, не понял. Что это за пакеты? – раздалось из коридора.
Голос Виктора оборвался мгновенно, глухой удар падающего тела, хрипы, стон.
– Ой, тётечка Сонечка, что сейчас будет?
– Ну пошумят, ну писюн Витьке попортят, всякие морды поразбивают. Что тут такого. Таки на мужском глобусе всегда так.
Старушка раскраснелась, поправила волосы.
– Таки ничего особенного, на что стоило бы истратить нервы– она подошла к двери, пристроилась у щелки: – а посмотреть, конечно, хочется.
Она приговаривала:
– Смотреть в щелочку не стыдно. Есть такая мудрость: Бог наблюдает за тобой. Таки живи так, чтоб ему не было скучно.
Отклячив старую попенцию, тётя Соня приклеилась глазом к замочной скважине, комментировала кино:
– И шо, это его блядство стоило того, что Витьке сейчас Маратик устроит на всю его еперь больную печень?
Старушенция обернулась, подтянула рукой табуретку, устроилась поудобнее, со свежим азартом пристроилась к наблюдательному посту:
– Ой, Таня что делается. Мне тут очень интересно. Витьку бьют. Больно.
Потом тётя Соня резво отскочила от своей заветной щелочки, бесшумно отставила табуретку. Села на стул, схватила двумя руками чашку и никто бы не догадался, в какой позе она стояла минуту назад. Успела проговорить:
– Витьку выкинули за дверь как мешок с гавном.
Дверь на кухню открылась, я громко сглотнула, уставилась на Марата. Тётя Соня любезно подняла бровки домиком:
– Чаю?
– Спасибо, леди. Мне пора, – Марат повернулся ко мне:
– Проводи меня,Таня. Идём, выйдем на пару слов.
Я накинула шаль, что резво протянула мне тётя Соня. Как была в тапочках, вышла за дверь. Спустилась на первый этаж, Марат протянул ладонь:
– Мир?
– Мир, – пожала в ответ его громадную ручищу, не стала уточнять, что мы вроде не ссорились.
– Твоя тётка еврейка? Прекрасная женщина.– Марат достал сигареты, посторонился, пропуская пацана, спустившегося сверху.
– А шо случилось? – я расхохоталась копируя интонации любимой тётушки,: – нет, она русская. После войны её усыновила еврейская семья, она прожила с ними всю жизнь в Одессе. Потом замуж, сын у неё есть. Сын сейчас живёт в Австралии, муж давно умер. Тётя Соня говорит, пока я рядом ей и здесь хорошо. А как съеду, сын её заберёт к себе. Давно уже хочет забрать мать, но бабуся упирается, не едет.
– Да, бывает чужие становятся ближе родных. А бывает…
Марат не договорил. А я и не переспрашивала.
– Если ей что надо, мало ли, пусть обращается твоя тётушка без стеснений. Передай.
– Передам.
– Таня, завтра на работу без опозданий. Хватит из себя чёрт знает что строить.
– А ты, Марат, палку не перегибай. За помощь, конечно, спасибо. Только я с твоим шефом сама разберусь. Ясно?
– Я не знаю, что у вас там происходит…
– Вот именно, что не знаешь. На работу я выйду. Не переживай.
– Хрен твой больше здесь никогда не появится, не бойся его. Ясно?
– Ясно, – прошептала, опустив голову.
– Таня, я за шефа любого порешу. Тебе хотел сказать: мало ли что. Всегда обращайся. Помогу. Ты теперь под моей защитой вместе с тётушкой. Поняла?
Я кивнула. Марат пошёл к машине, я долго ещё стояла, глядя ему вслед, наблюдала , как осторожно качнулась машина и медленно поползла со двора.
Потёрла лицо руками. Какой сегодня был сложный день.
Знала бы куда меня приведёт завтрашний.
